Из жизни неизвестного гения
Из жизни неизвестного гения
Он включает на кухне снег,
снег кружится, светел и свят,
а в июньском ночном окне
лапы клёнов темно листвят.
В небе месяц безбожно юн,
непристойнейший из бродяг,
вот откроешь окно в июнь,
вот снежинки его летят,
как черёмуховая бредь
за ночной окоём весны,
так всю жизнь бы в окно смотреть,
как ничейный неблудный сын.
Белый снег на земле, снег,
обалдевший июнь глух,
и снежинки в чужом сне
в тополиный летят пух,
белый в белом, белым-бело
в заповедном июньском сне.
Так, когда на душе тепло,
он включает на кухне снег.
Из жизни неизвестного гения 2
Всё лучшее повытопчет цензура,
но кто-то прочитает между строчек
и выдаст: мать твою, литература…
пусть некорректен, но предельно точен.
А гений пишет на наречье матерном,
сев на скамейку, что всегда окрашена,
работает каким-нибудь бухгалтером
в трамвайном парке имени Коняшина.
Старательно и медленно старея,
по вечерам рассказывает Богу,
икая ямбом, охая хореем,
о жизни, что всегда выходит боком.
Но срок настанет – всё как надо сложится,
и жизнь и смерть однажды оправдаются.
И смотрится в окошко детской рожицей
луна и тихо-тихо улыбается.
