Иная
Нянюшка, холодно! Мысли черны; черней -
на одеяле крестом разметались тени.
Мне прикасаться до дрожи противно к ней,
только вот снятся ладони, глаза оленьи...
Нянюшка, холодно. Дай же глоток вина!
Боли солёной глотнула, теперь бы - сладкой.
Только бы батюшка, слышишь ли, не прознал,
как я рисую в альбоме. Её... Украдкой.
Нянюшка, милая, как же мне дальше жить?
Что с укоризной отводишь глаза к иконам?
Совесть расставила горькие рубежи,
совесть терзает меня по твоим законам.
В окнах - весна, балагурит апрель цветной,
верба кошчьими лапками гладит стёкла.
Поздно теперь, слишком проклята я весной!
Так, что душа обесцветилась да поблёкла.
Нянюшка, милая, как же твои слова -
те, что шептала, склонясь над моей кроваткой?
Как завещала - я так и жила.
Жила!
И любовалась чертами. Её... Украдкой.
Как завещалось - любила до глубины,
искренне, чисто! Да только сказать не в силах.
Как там устроено сердце у нас, иных, -
есть ли волна, что смогла бы да погасила?
Нянюшка, милая, останови, прошу
тряску в коленях, уйми меня!
Я устала...
Нянюшка смотрит недобро на госпожу,
ту, что в любви и гармонии воспитала.
