Случай, которого не было
Сидоров шёл на работу воскресным утром.
Знобко. Тот факт, что заплатят почти вдвойне
не согревал, как обычно, не баламутил,
только от этого стало ещё грустней.
Манка небесная больно колола щёки,
— может не бриться, — подумал, — под стать бомжу,
чем я не бомж — отмороженный одинокий,
толку, что Хонду имею — пешком хожу.
— Слышишь, мужик, дай десятку, будь человеком, —
брёл по пятам и канючил какой-то тип,
Сидоров слыл скупердяем, но так ответил:
— щас наскребу, — и отдáл всё, что смог найти.
— Мне б на проезд, ну а больше-то и не надо,
на остановке, где время моё сошло,
сяду в автобус, погибну, чтоб в Таиланде
снова родиться... там будет всегда тепло.
Знай, и тебе остаётся полгода ровно
бегать ногами вот этими по земле,
снова родишься, но только в семье Петровых,
в доме напротив. Но что же ты обомлел? —
Бомж хохотал, за спиной закрывались двери...
— Напрочь свихнулся, виной — рассобачья жизнь, —
Сидоров смеху не внял, а слезам поверил —
не от колючего ветра они лились.
Скрежет... И жизнь разлетелась на «до» и «после» —
Сидоров понял, что можно с нуля начать,
и бедолага, земля ему пухом, послан —
знак — избегать одиночества-палача.
Лето. Роддом. У Петровой: три двести мальчик,
Хонда, квартира — наследство, но с ним курьёз —
муж треплет нервы откуда, мол, кто он? Плачет,
— на остановке какой-то мужик замёрз.
