Пока двухэтажное шалёванное здание, расположенное в глубине просторного двора, было полускрыто молодой листвой густо посаженных тополей и орехов, убогость общежития не бросалась в глаза. Но стоило обогнуть будочку отчаянно смердящего уличного туалета, почему-то занимающего почётное место в центре, и приблизиться к скрипящему, давно некрашеному деревянному крыльцу, слабая иллюзия на наличие нормальных условий проживания моего нового подопечного рассеялась.

Я была знакома с тринадцатилетним подростком лишь заочно. За мальчиком был закреплен инспектор детской комнаты милиции, к которому я, если честно, испытывала лишь негативные чувства – лейтенант Тихновецкий был грубым и никчемным человеком. Сейчас он в отпуске, и на месяц Дмитрий Сосновский перешёл на моё попечение. Мелкие хищения в местном ларьке, полное игнорирование посещения учебных занятий, периодические драки – стандартный набор запущенного ребёнка.

Мать Димки промышляла на трассе проституцией (очень удобно, посёлок расположен в пятистах метрах от главной дороги), отец, судя по всему, был одним из дальнобойщиков, по крайней мере, в свидетельстве о рождении мальчика его имя не фигурировало. Несмотря на близость «рабочего места», мать дома почти не появлялась. Забегая вперёд, скажу, что довелось увидеть её лишь однажды –потрёпанное, вульгарно накрашенное создание с заплывшим глазом, источавшее стойкий перегар.

-Приключения только начинаются,- буркнула я под нос, когда, поднявшись по скрипучей лестнице на второй этаж, двинулась вдоль узкого коридора в поисках нужного помещения.

Весна наступила как-то стремительно, апрельские дожди резко уступили место знойным палящим дням, и из-за духоты обшарпанные двери квартир были нараспашку. Грязные ситцевые занавески незначительно прикрывали царящий внутри хаос и неопрятных хозяев. Не зря общежитие называли «домом Сатаны» - убогий вид и порочная атмосфера, витающая в воздухе, ему соответствовали. Некоторые любопытные выходили в коридор. Я не оборачивалась, но спиной чувствовала их колючие взгляды.

Наконец, нужная дверь. Заперто, но за тонкой фанерой отчётливо слышно старческое брюзжание, детский плач. На стук дверь распахнул парень. Рослый, худощавый. Оценивающе окинул меня взглядом, встряхнул длинной чёрной чёлкой.

Я представилась. Парень усмехнулся и процедил сквозь зубы:

-Замена? Ну, проходите!

В комнате на полу, в одной майке, сидел мальчик лет пяти, елозя по потрёпанному половику мокрыми трусами. Видимо, мой приход его заинтересовал, плач прекратился. Я присмотрелась к ребёнку. Приоткрытый рот с чуть высунутым языком, тяжелые веки насторожили меня.

-Что уставились? - фыркнул Дима, - Даун он!

Из кухоньки выглянула чуть сгорбленная старушка, запричитала.

- Из милиции? В школе говорили, что новая милиционерша придёт. Ну не могу я заставить его в школу ходить, не слушает! Сама еле ползаю, а еще Севка на мне,- женщина махнула рваным полотенцем в сторону ребёнка.

В горле у меня перехватило.

-Вы не волнуйтесь, - протараторила я,- мы разберёмся, -и, схватив Димку за руку, буквально поволокла его из этого мерзкого дома.

Не ожидавший от меня подобной выходки парень, до этого чувствовавший себя хозяином положения, растерялся и послушно потащился за мной в близлежащий скверик.

Я присела на скамью, мальчик прислонился к шершавому сосновому стволу.

-Что, малого урода испугались? – насмешливо фыркнул Димка.

-Да, испугалась. Но не малого. Урод тут один - ты.

Мальчишка грязно выругался, но я успела заметить, как болезненная гримаса чуть исказила его лицо. Не будучи уверенной в успехе, я продолжила натиск.

-Димка! Я ещё только стажёр. Возможно, уйду из ментов, не выдержу. Понимаешь, не в силах смотреть на пищащих голодных младенцев у беспутных мамашек, на бухающих алкашей, в то время как их двухлетние дети ползают по столу в поисках хоть какой еды, и, прости, на таких моральных уродов, как ты, посылающих всех и вся…Понимаю, что ты вырос в дерьме. Жалко мне было бы тебя, но раньше, не сейчас. Не хватает на всех жалости. Вот брата твоего – да, жалко, и бабушку. Ты же счастливый по сравнению с ним. Какое у него будущее? А вот у тебя есть шансы выкарабкаться!

Эмоции меня захлестнули. Я молчала, задрав голову вверх. Смотрела на солнечные лучи, наплётшие причудливые узоры в кронах высоких ёлок, стараясь, чтобы нелепые слёзы не выкатились и окончательно не испортили ситуацию.

-Дура,-мысленно обругала я себя, - распустила нюни. Какой теперь контакт с ним, всё пропало!

Я почувствовала лёгкое прикосновение к плечу. Димка.

-Вы, это…Не надо…

Шумно вздохнув, парень продолжил.

-Вам в школу еще надо зайти?

-Нет, я там уже была.

-Завтра на уроках буду. Обещаю.

Я резко развернулась к Диме.

- Верю тебе. Спасибо.

- А вы как сюда добрались?

Вопрос Димки был более чем уместным. Автобус из районного центра ходит лишь дважды в сутки, на рейсе в одиннадцать утра я приехала, вернуться смогу в шесть вечера. Сейчас только два часа дня.

-Домой-то как?

-На трассу выйду, поголосую,-неуверенно сказала я.

Если честно, было очень страшно. Но ждать вечера не хотелось.

-Не надо. Я сейчас.

Отсутствовал Димка минут двадцать. Пришёл довольный, сообщил, что скоро в райцентр поедет дядя Вася, учитель физкультуры, за своей женой –медсестрой из районной поликлиники, и меня подвезёт.

Оставшееся до отъезда время мы проговорили. Вначале – немного натянуто. Чувствовалось, что Димка не избалован нормальным общением. Подзатыльники Тихновецкого, упрёки и увещевание учителей, ворчание бабки, брань пьяной матери… Я пообещала приезжать почаще.

Теперь мы виделись с Димкой два-три раза в неделю. Приезжала я на автобусе, возвращалась с физкультурником. От него, как и от администрации школы узнала, что занятия мальчик стал посещать исправно. Приготовление уроков, правда, игнорировал, но преподаватели, радуясь, что мальчик ходит на занятия и при этом их не срывает, щедро рисовали ему «тройки».

Защитная скорлупа, сковывающая мальчика, рассыпалась. Я рассказывала некоторые рабочие казусы, даже обращалась к нему за советами. Димка в те моменты раздувался от гордости. Всё чаще неуверенная улыбка преображала хамоватое выражение лица парнишки.

Тем временем срок моего «патронажа» подходил к концу. Неоднократно я просила руководство отдать мне этот участок, но Тихновецкий был категорически против, и ему пошли навстречу.

-Димка, ты звони мне, хорошо? В школе же есть телефон, тебе разрешат. Вот мой рабочий номер. Клянись, что не сорвёшься.

-Вы тоже обещайте не уходить из милиции.

-Не могу, Дима. Не уверена, что выдержу. Я всё же женщина. А ты мужчина, ты должен.

-Постараюсь. Во всяком случае, из этого дома я выберусь.

Последний раз я видела темноволосого паренька на обочине трассы, печально смотрящего вслед отъезжающей «семёрке» физрука. Он мне так и не позвонил. Хотя, может, и звонил, но мне не передали.

Вскоре я уволилась из органов. Димка, уже четырнадцатилетний, попался на серьёзной краже. Колония для несовершеннолетних, лишение свободы на два года. Сорвался. Хотя частично он свою клятву сдержал – из дома Сатаны вырвался.