Совершенный портрет
«Вероника, я знал... ты жива, Вероника!» –
Этот сон измотал... он проснулся от крика.
Тусклый зимний рассвет просочился сквозь штору,
Освещая мольберт и портрет той... которой...
Уже нет... уже нет? Только ночь для свиданий,
Полусон-полубред... как наркоз от страданий,
И отныне навек все рассветы – разлука!
И отныне навек в пробуждениях – мука!
Не зовут и не ждут – добровольный отшельник,
Для кого-то он шут, для кого-то бездельник,
Не тревожат совсем ядовитые сплетни,
За окном зимний день, на мольберте – всё летний...
Он рисует портрет с того самого лета,
Двадцать пятый портрет с незабвенным сюжетом,
А закончив опять, словно видит впервые:
Неживые глаза у неё, неживые...
Но однажды он вдруг позвонил всем знакомым,
Пригласил в ресторан, бодро вышел из дома,
О невесте своей не обмолвился даже,
Обещал наваять что-то в стиле винтажном.
В этот вечер он был обаятельно-весел,
Бесконечно шутил и почти куролесил,
Хохотали друзья и решили – очнулся,
«Тосковать так нельзя, молодец, что вернулся!»
Только снова пропал – вне сети, вне движенья,
Обещал – не позвал отмечать день рожденья,
Неужели запил, надо съездить, проверить,
На звонок не открыл, да незаперты двери.
Льётся солнечный свет, освещая лучами,
Совершенный портрет Вероники с цветами,
Как при жизни, лучатся глаза голубые,
И художник доволен портретом впервые...
Улыбается он, но глаза неживые...
****
