1917
Такой был год…
Усталый тихий вечер.
Простуженная хлипкая зима.
Трамвай ползет по улице Заречной,
еще две остановки до конечной...
И неба продырявленный гамак
цепляет обесцвеченные башни,
раскачивает в сетке облака,
и ты, ещё родной, а не вчерашний,
мне что-то говоришь – и это важно,
а я молчу… я счастлива пока…
Моя рука в твоем кармане тонет,
ботинки вязнут в снежном киселе,
и тает тишина в церковном звоне,
и дворничиха наша баба Тоня
беззубо улыбается нам вслед.
Ей так охота погулять на свадьбе,
хотя бы у подъезда посмотреть,
грушовки выпить, поболтать со сватьей,
рассыпанных монет насобирать бы,
но свадьбы не играют в январе…
Да ладно, что тут ждать – совсем немного:
до осени раз плюнь – рукой подать!
Все мирно и спокойно, слава Богу…
Домой пора (насквозь уже продрогла),
штаны еще Василию латать.
…Февраль уже топтался у порога
семнадцатого года.
Холода,
осмелившись, уверенно вползали
в халата складки, в тапочки, в постель.
Трамвай скрипел больными тормозами,
тревога размножалась, словно цвель…
Я у окна стояла со слезами,
смотрела, как природу истязая,
выбеливает в памяти метель
твою шинель…
