По касательной
Ночной маетой, локальным подрывом кортекса
припёрся под ночь, нелепый до боли, чем
заставил страдать, ломаться, стыдливо горбиться
и перья терять сидящего на плече.
Смеялся и выл, таращил глаза базедово —
дрожали слова и жалась к строке строка,
замялся на миг, к другому плечу проследовал,
присел на него и бесу отшиб рога.
Сознание смял, понёс, а куда — поди пойми,
устроил бедлам, безумную суету.
Пегаса взнуздав, гонялся за архетипами
и бил их, бедняг, олбанщиной по хребту.
Стучали в висках мгновениями года, века —
могли бы свистеть, но свист прежде где-то был —
нейронная связь рвалась под лавиной трафика,
а он всё бросал то в стужу меня, то в пыл.
Внезапно иссяк, скукожился, стал чуть тёпленьким,
всё стёр за собой, убрался — и след простыл...
Пришёл на постой потом к одинокой тётеньке,
улёгся в дневник и помер стишком простым.
