***

От лета к осени, от осени к зиме…

Как из страны в страну в году четыре раза

Переезжаем мы: одна страна во тьме,

Другая солнечна страна и синеглаза.

 

По мне, так лучшая страна июнь, июль —

И на Италию ее не променяю!

Но и без августа не знаю, жить смогу ль,

Без сентября смогу ль, и как я предан маю!

 

В апреле можно жить и можно в октябре:

В апреле в свернутом листочки дремлют виде,

Октябрь готовит им круженье во дворе.

Ноябрь, декабрь, январь, февраль и март в обиде.

 

Темно и холодно, и в самом ярком дне

Зимой смертельную вдыхаю я истому,

Как бы в изгнании, как бы в чужой стране,

Хотя она-то всех родней и ближе к дому.

 

Александр Кушнер

_____________________________________

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

Стихотворение относится к пейзажно-философской лирике. Содержание отражает личное отношение автора (либо Литературного Героя) к временам года и передаёт его психологическое состояние в зависимости от сезонов – обозначена связь человека с природой.

 

При первом прочтении понятна любовь автора (ЛГ) к тёплому времени года. Он называет летние месяцы «лучшей страной», которую он не готов променять на реально тёплые красивые страны. Говорит, что жить не сможет без этих тёплых месяцев, что предан им. Описывает со своей точки зрения достоинства этого времени года, называет его – солнечной, синеглазой страной.

 

В противоположность другое время года автор называет «страной во тьме», тем самым подчёркивая свою любовь к тёплому солнечному времени года. Период с ноября по март, автором отнесён к категории «обиженных» месяцев. Даже по сжатому объёму стихотворного пространства – 5 строк из 16 отведено на описание «неугодного» сезона – понятно, что автору и говорить о зиме хочется мало, он употребляет мрачные характеристики: «темно и холодно», «смертельная истома», «как бы в изгнании».

 

При этом резюмируется, что как раз это нежеланное, скудное на краски и эмоции время года и есть родная страна, родной дом, в котором неуютно, как в изгнании. В этом, я считаю, заключён центральный драматизм содержания: родной дом, в котором чувствуешь себя, как в чужом. Иносказательно выражено внутреннее состояние человека, испытывающего, возможно, непонимание близких, неприятие общества, внутренняя неопределённость. В отношении к зимнему времени года трансформировано внутреннее смятение, беспокойство, душевная неустроенность личности.

 

Не вдаваясь в автобиографические подробности (для обывателя в этом нет необходимости) конкретно этого автора, заметим, что тема актуальна в творчестве многих поэтов-изгнанников (в буквальном ли смысле, в переносном ли они изгнаны). Так что тема не отличается новизной или неожиданностью (в том числе и в прямой трактовке относительно погодных периодов года). Как и освещение выбранной темы не представляется оригинальным, нестандартным: приём отождествления внутреннего состояния человека с природой – весьма распространённый литературный приём.

 

Ввиду этого эмоциональное воздействие стихотворения ослабевает – читательскому восприятию знакомы и образы, и способ подачи материала. К тому же, логическая связность изложения кое-где несколько нарушена, на мой взгляд. Изначально автор чётко формирует образ: времена года – это страны:

 

«От лета к осени, от осени к зиме…

Как из страны в страну в году четыре раза

Переезжаем мы»

 

То есть четыре раза в году переезжаем – четыре времени года: лето (коль уж автор начал именно с него), осень, зима, весна. Подчёркиваю: автор изначально нарекает странами сезоны, а не месяцы.

 

Но далее автор отклоняется от собственного определения, возникает некое раздвоение образа:

«По мне, так лучшая страна июнь, июль».

Понятно, конечно, что имеется в виду, но это сравнимо с тем, чтобы сказать «Америка – хорошая страна, но лучшая страна – Москва, Тула». И далее по тексту повествование построено таким образом, что речь уже не о сезонах/странах, а о месяцах. Хорошо, допустим – о месяцах/городах.

 

Касательно упоминания в стихотворении именно Италии. Остаётся, так же, доверившись автору, без деталей его жизненного пути, счесть, что именно эта страна для него чем-то значима и выделяется из множества других. И в остальном читательские предположения так же интуитивно на доверии уходят в тему скитаний личности (душевных ли, физических ли) по странам/городам.

 

Делая заключение о содержании стихотворения, посмею сказать, что для меня оно не явилось глубоким или наполненным (как и его подача не видится мне примечательной). К примеру, некоторые строки с ракурса содержательности, информативности выглядят совершенно пустыми:

 

«По мне, так лучшая страна июнь, июль…

 

Но и без августа не знаю, жить смогу ль,

Без сентября смогу ль, и как я предан маю!

 

В апреле можно жить и можно в октябре».

 

Перечисление каждого месяца не вызывает особого читательского интереса, поскольку создаёт некую монотонность, не несущую, к тому же, ни дополнительных сведений, ни новых эмоций, кроме констатации, что автор (или ЛГ) не может жить без каждого из этих месяцев. И только про апрель и про октябрь сказано, чуть больше – хоть какие-то обоснования приведены, почему автор считает, что в этих месяцах «можно жить»:

 

«В апреле в свернутом листочки дремлют виде,

Октябрь готовит им круженье во дворе».

 

Кстати, в этих двух строках выгодно смотрится смысловая арка от апреля, рождающего листья, к октябрю, убивающего их. Возможно, этот приём и послужил причиной тому, что об апреле и об октябре сказано, повторюсь, чуть больше.

 

ТЕХНИКА

 

Говоря о технике, так же следует отметить, что ничем выдающимся в этом плане стихотворение не отличается: ни особенностями ритмического рисунка, ни наличием современных поэтических приёмов, ни оригинальной метафоричностью или нестандартной образностью, ни сложной рифмовкой. Скорее, оно является представителем классической хрестоматийной поэтической формы, при не вполне удачном исполнении, на мой взгляд.

 

Образный ряд един, выдержан. Но он (кроме, высказанных выше замечаний) построен на распространённом (с точки зрения нынешнего уровня читательского восприятия) наборе поэтических концептуальных фигур. «Апрельские свёрнутые листочки в дремлющем виде», «октябрьское круженье листопада во дворе», «зимой в самом ярком дне всё равно мрачно». И прочее.

 

Говоря о тропах, хотелось бы заметить, что лучше, когда их риторика находится в одной образной плоскости, в одном семантическом направлении. В качестве примера не вполне гармоничного (хоть это и не критично) построения выразительности речи хочется привести момент из данного стихотворения:

 

«…одна страна во тьме,

Другая солнечна страна и синеглаза».

Для характеристики одной страны определено её нахождение (в чём? – во тьме). Эпитет для другой страны представлен качественным определением (какова? – солнечна, синеглаза). Упрощённо выражаясь, лучше бы: либо «одна во тьме, другая в лучах», либо «одна пасмурна, другая солнечна». Хотя именно здесь, повторюсь, данный вариант не критичен, поскольку «во тьме» является смысловым синоним «мрачный, тёмный».

Лексическое построение изложения имеет весьма неудачные инверсии:

«Зимой смертельную вдыхаю я истому»;

«В апреле в свернутом листочки дремлют виде». Более того, в данной строке возникает тенденция двойного прочтения, будто это апрель свёрнутый.

 

Инверсии, в числе прочих отрицательных факторов, имеют неблагоприятное влияние на речевую благозвучность литературного текста.

Прочие отрицательные факторы, ломающие мелодику проговаривания, делающие фонетическое звучание корявым, так же имеют место в данном тексте.

Это стыки некоторых согласных, особенно зудящее-свистящих: «иЗ Страны», «беЗ Сентября».

Это слияние гласных, особенно мягких, тем более, составных: «ИталИЮ ЕЁ» (по сути это ИталИЙУ ЙЭЙО), «вдыхАЮ Я Истому» (вдыхАЙУ ЙА Истому).

Такой же эффект слияния даёт мягкий знак рядом с гласной буквой: «смогу лЬ, И как».

Громоздко и тяжело читается строка «ноябрь, декабрь, январь, февраль», это нагромождение усугубляется эффектом «выплывающего» Ы в некоторых словах (как кадЫр, литЫр) – здесь «ноябЫрь, декабЫрь».

 

Как следствие от затруднения в произношении, данная строка вызывает затруднения и в сохранении при прочтении стихотворного размера:

«Ноябрь, декабрь, январь, февраль и март в обиде».

 

В другой строке размер нарушается тем, что естественное ударение слов перетягивает на себя акцент, сбивающий размер:

«КАк бы в изгнании, кАк бы в чужой стране».

 

В противном случае акценты заданного размера ложатся в соответствии со схемой метро-ритма и коверкают слова:

«Как бЫ в изгнании, как бЫ в чужой стране».

 

Рифмы достаточно точные, но они из разряда простых, незатейливых, скучных. По большому счёту грамматические. Только второй катрен слегка разнообразит общий рифмо-примитив стихотворения. Моё личное читательское впечатление не удовлетворено – предпочитаю и ценю неожиданность, новизну и свежесть рифм.

 

В заключении, высказывая своё личное субъективное мнение относительно данной работы, позволю себе прямолинейность (да простит меня автор) – лично мне для читательского насыщения не хватило ни смыслов, ни средств, ни посыла. Впечатление от работы – ровное. Не исключаю случая, что мною что-то недопонято, недоразгадано. И полагаю, что для широкой аудитории, для обывательского восприятия подобных ощущений читательской «неудовлетворённости» не должно возникать.