Тысяча первая ночь
Время к рассвету. На веках – круги свинца,
сонные звёзды запутались в кронах сада…
Я умолкаю. И что ты находишь, царь,
в голосе бедной простушки Шахерезады?
Жадным, восторженным взглядом следя за мной,
не поманил, не сорвал поцелуй – ни разу…
Я б расплатилась щедрей и охотней – но
ты не сдаёшься, ты требуешь только сказок.
Ночь сродни пытке. Твой трепет и мой испуг:
сразу казнить – вышло б быстро, почти не больно…
Гонишь домой палача, отпускаешь слуг,
сухо роняешь: «Светает… Пока – довольно!»
Змейкой скользнув к ярким бусам, рука твоя
падает вниз – тише просьбы: «Мираж, не верьте!..»
Гнев, вожделение, жалость – как будто я
опийный вдох, твой противник, твой щит от смерти.
Кланяясь в пол, обрываю слова свои,
сердцем дрожа от предчувствия: неужели
только пока мы вдвоём – твой дворец стоит,
тьмой дышит сад, суетится на кухне челядь?
И в полушаге от омута немоты,
где, будто пульс, бьётся эхо финальной фразы,
я понимаю, владыка, что даже ты –
просто сюжет, плотский отсвет моих же сказок.
