Не стану лукавить. Этот поэт вряд ли вошёл бы в десятку моих любимых. Может быть - в сотню.

Но то, что он перевернул мне мозги, это факт.

Союз советских писателей в конце пятидесятых годов прошлого столетия организовал для него творческую командировку по просторам нашей необъятной Родины. В связи с его работой над новой поэмой. Название этой поэмы уже просочилось в народ. Сарафанное радио работало бесперебойно. «За далью даль» ждали. Ей заранее готовили славу «Василия Тёркина». Хрущёвская оттепель уже чувствовалась, и все ждали откровений Поэта. Он объехал всю страну. Её север, юг, запад и, наконец, Дальний Восток.

Так Александр Трифонович Твардовский оказался в наших краях. И ему явно понравилось здесь. Он провёл в Посьете недельку, пожалуй.

 

Не в самом Посьете, конечно, он пребывал всю неделю. Хотя и здесь Поэт не скучал. Хасанский пограничный отряд стал для него на это время базой, промежуточным лагерем, как такие стоянки называют альпинисты. Лагерем, с которого можно налегке совершать челночные вылазки. После очередной поездки по окрестностям он с группой поддержки неизменно возвращался сюда.

Побывал на Хасане. Искупался в одноимённом озере, поднялся на сопку Заозёрная, обозрел «сопредельную территорию». Погрозил кулаком призракам самураев.

Побродил по тайге с карабином. Пограничники-загонщики вывели на него небольшую семейку диких кабанов. Поэт не промахнулся! Говорят, что он, не выпуская из рук оружия, упал на радостях плашмя на заросли кустарника, перевитого многочисленными здесь вьющимися растениями, и закричал: «Здесь будет моя лёжка!» Карабин у него отобрали, с «лёжки» подняли. Не хватало только держать ответ перед «органами» за столичную знаменитость, если её покусают всякие ползучие и прыгающие твари.

Устроили, само собой, и банный день. В парилке отрядной бани на раскалённые камни лили запашной квас из ржаных сухарей. Свеженаломанные берёзовые и дубовые веники добавили свои акценты в букет…

На пограничном катере устроили прогулку вдоль всего побережья полуострова. Где тому Крыму до Посьета! Скалы сменялись перед взором галечными и песчаными пляжами. Штиль чередовался с почти штормовыми волнами. «Кругосветка»!

Все организаторы ежедневных развлечений, конечно же, мечтали, что именно этот эпизод попадёт в новую поэму. Но, увы. Если она и не была ещё дописана до конца, то «наращивать мяса на готовый уже скелет» автор, похоже не собирался. И поездка «по просторам» была всего лишь пиар-акцией, как сказали бы сейчас, направленной на разогрев публики (читателя).

Каждый раз после напряжённого дня, заполненного под завязку приключениями, лёгкими перекусами у костра пайковой тушёнкой или скромной ушицей, компания собиралась в офицерской столовой или дома у одного из командиров пограничного отряда. Песни под баян разносились далеко по посёлку.

Один раз посетили и нас. Мама в тот день с утра до вечера не отходила от раскалённой чугунной плиты. Печку весь день, не по сезону, топили бурым посьетским углем. Батареи, а змеевик системы отопления находился в этой самой печке, были отключены, чтобы не превратить дом в баню.

Перед глазами: через порог вваливается в прихожую необъятных размеров дяденька, таким я всегда представлял себе Илью Муромца.

- «Пограничник растёт! Или - поэт?» - огромная лапа легла на мою стриженую макушку.

Нас с братишкой вытолкали в другую комнату. Свет разрешили не выключать. Мы весь вечер сидели тихо, сделали вид, что нас просто нет дома. Но уши нам не заткнули! Мы слушали любимые песни. Слов декламируемых Автором стихов, правда, было не разобрать. Но это была музыка, оставшаяся в памяти навсегда!

Я был откровенно разочарован, когда прочитал появившуюся в печати «За далью даль». Так бывает со многими писателями и поэтами. После «Тихого Дона» Шолохов, после «Царь-рыбы» Астафьев, скажем, если и не стали бледной копией самих себя, то, по крайней мере, многое утратили. Такие примеры можно приводить десятками. Каждый творческий человек неизбежно достигает в жизни своего «Пика Победы». Таковым для Александра Твардовского оказался «Василий Тёркин».

Я не стал цитировать здесь Поэта, ставшего в моей жизни первым представителем крылатого племени, увиденным мною воочию.

Стихам и поэмам его ещё летать и летать!