.

 

Москва. Вечер 31 декабря. Еле успели до отправления девятичасового на Будапешт. Не время, совсем не время для поездок, но и эти билеты дядя выбил с огромнейшим трудом нам с напарником. На перроне прихватил бутылочку шампанского, отмечать-то в поезде придется. Тётушка на славу позаботилась о закуске, всякой снеди полная сумка у ног. На удивление - народу в вагоне битком.

В купе кроме нас ещё один подвыпивший работяга, плотно, во весь стол затаренный пивом и таранью. - Юрец.-представляется, и недоуменно смотрит на наши рассмеявшиеся рожи. - Прости, браток, но сосредоточение Юр на квадратный метр железной дороги зашкаливает: мы все тёзки! - А вот и повод! - повеселев, заключает он, бодро откупоривая очередную бутылку.

Проводник, билеты, бельё. На чайного цвета оконном стекле немытого, как водится, окна вагона причудливая вязь морозных узоров. Попивая кофе с ватрушками, лениво слушаем очередную полупьяную "дорожную басню" нашего попутчика, изредка прерывая вопросами, "для порядку".

- Надюша, девка ладная. Это я козёл... Всё я. Вот, уехал в Москву на "шабашку". И с концами. Десять месяцев ни ответа, ни денег не слал. А она ничего. Ждет... Я непутёвый. Я! Ну ничё, ничё... Приеду, - покаюсь: в ноги упаду бабе своей. И гостинцы. Гостинцев-то - во! Полна сума "корейская"! Я ж чего еду-то? Святое дело - ты пойми! Сына мне родила! Сына! Богатырь! О! Весь в папаню вырастет! Опа, мужики! Я ж забыл совсем! Я ж вас угостить должен! Нет! Отказов не принимаем! У нас, у горцев так принято! Чтоб сын здоровым рос. Так, пивасика? А нет, погоди, какой пивасик, Водочки! Её родимой! Счас сообразим! Я к проводнику! Айн момент!

Грохоча прихваченными пустыми бутылками коридором вагона, Юрец взял курс на купе проводника, постоянно натыкаясь на чьи-то неубранные сумки, извиняясь и чертыхаясь одновременно. Хлопает дверь переборки вагона, и всё стихает. И только мерный стук вагонных колес отсчитывает километр за километром, унося нас от столицы, да узорная морозная вязь на стекле...

- Может еще по кофейку? - спрашиваю напарника, оседлавшего верхнюю полку. - Да нет, позже. Я покемарю пока, Новый Год скоро. Но ты кипяточку принеси. Иду к проводнику с пустыми стаканами. Во всех купе - двери настежь. Накрывают столы, хохочут барышни, кто-то даже новогоднюю мишуру успел на окнах поразвесить... Уставший проводник распихивает по кармашкам кожаной папки ворохом сваленные на столе билеты. Спрашиваю о нашем попутчике. - А, это самый "трезвый" который? Приходил. Водки просил. Да я смотрю, ему хватит. Нам еще таможню переезжать. Так он упёрся. В вагон-ресторан наверно ушёл.

Прошло два часа. Стрелка неумолимо двигалась к двенадцати. Градус веселья в вагоне тоже неумолимо пополз вверх по "шкале Бахуса". Напарнику, впрочем, как и мне, уснуть так и не удалось. Всё лежал, глядя в потолок. Без четверти двенадцать в купе с грохотом открылась дверь и двое дюжих мужиков втащили третьего. - Ваш! - Вроде наш! - Забирайте! Надоел уж совсем, сил нет. А то так и праздник не встретим. Утроили кое-как "тезку" на полке. Начинаем собирать на стол, чем Бог (читай - тётушка Тома) послал... Шампанское оказалось в вагоне единственным, и к нашей двери, неизвестно как прочуяв данный факт, потянулась вереница уже порядком "поддатых" пассажирок с одноразовыми стаканчиками.- Мужики, - весело неслось в общем гуле, - не жадись! Дело святое - Новый Год и шампанское, это же неразрывные вещи... Шумно отметили праздник. На полустанке, кто-то из пассажиров выскочил и оборвал рядом с железнодорожным полотном растущую ель, и весь вагон наполнился густым ароматом хвои, чудно скрывающим доселе главенствующие в воздухе нотки амбре перегара и табачного дыма...

Еще три часа до таможни, есть время поспать перед проверкой. "Теска" мирно посапывал навзничь на полке, проспав всё веселье, и мы о нем уже практически позабыли... Вдруг, Юрий, напарник мой, схватывается на полке, и соскакивает вниз. Тормошит меня, уже полусонного за плечо. - А ну-ка, буди его! - зачем? - Я говорю, буди! - Да на кой он те сдался, уснуть же потом не даст? - Нет. Тут вопрос принципиальный. Он говорил - сын родился? - Говорил! - Шабашил в Москве - говорил? - Ну, было! - Что десять месяцев домой не звонил, говорил? - Говорил, и что с того? - Как что? Как что? Я хочу знать - КАК?!