Над высотками спального района тлел закат, небо старалось безуспешно разжечь догоравший костёр. Оно тщетно пыталось сохранить гаснущие всполохи, добавляя чёткости размытым тёплым струям. На Землю опускалась июньская ночь, луна обещала освещать крыши домов и кроны деревьев, надувшись полным важности шаром. Егорка наблюдал за тем, как растворяется в ночи закат каждый вечер. Подолгу оставаясь наедине с самим собой, мальчишка научился находить какое-либо занятие. Стемнело, а родители всё не возвращались. Он привычно побрёл в ванную подготовиться ко сну.

Кровать в его комнате была жёсткой и неудобной. Он погрузился в объятия постели, но уснуть не удавалось. Скрипнула дверь, брякнул ключ, брошенный небрежно на комод. Опять отец вернулся с работы поздно, а матери до сих пор нет дома. Снова загуляла с подругами. Они втроём уже год жили в квартире, которую подарила Егоркина бабушка, когда-то вложившая деньги в строительство дома на окраине города N-ска. Со временем район разросся и подступил к старой дубовой роще, где царили тишина и прохлада, даже в жаркие летние дни.

Егор с соседскими мальчишками часто бегал туда играть «в войну». Но что-то командирская должность ему не доставалась, чаще всего роль разведчика, которая ему, впрочем, вполне подходила. Парнишка рос бойким и смышлёным, хотя родители мало уделяли ему внимания. Отец пропадал на работе в автосервисе. Мать же не испытывала глубоких материнских чувств, болтала по телефону с многочисленными подругами часами. Наносила им визиты, сама часто принимала гостей. В общем, не обременяла себя семейными обязанностями.

Егорка крутился в постели уже час и не мог уснуть. В желудке ощущалось урчание и странное подсасывание. Казалось, что кровожадный желудок сам себя хочет съесть. Подняться и провести ревизию в холодильнике? Бесполезно. Там мышь от тоски «повесилась»… От балконной двери, неплотно прикрытой, шёл жуткий сквозняк. Ноги мёрзли. Отмороженные зимой пальцы плохо восстановили чувствительность. С октября по март он проходил в школу в демисезонных ботинках на войлочной подкладке с тоненькой стелькой. Мать говорила, что нет денег, чтобы купить другие, более тёплые. Отец вообще не интересовался такой «ерундой», на первом месте у него стояла работа, на втором и третьем одновременно пиво и футбол.

Мать была моложе отца на восемь лет, и, не нагулявшись в юности, отрывалась по полной в тридцать. Она даже при Егорке незнакомых ему мужчин приводила. Мужчины приходили с цветами и коробками конфет, которые потом частично оставались (на радость Егору) в блестящих коробках. Мать задорно смеялась, щёки румянились. На неухоженной кухне часто пили вино из подаренных бабушкой фужеров на тонких ножках, а потом дверь в кухню была надолго закрыта на защёлку, оттуда доносились хриплые вздохи и запах сигаретного дыма. И хотя кухню проветривали, устойчивый запах впитывался во всё – обои, дорожки в коридоре, постельное бельё… А сегодня матери, как она говорила, « сам Бог велел» убежать их дома, у лучшей подруги был день рождения. Узы гражданского брака не удерживали её, они не расписаны были с отцом. Егорка не понимал, что такое «не расписаны». Несмотря на всё это, мальчик безумно любил мать. Он любил смотреть, как она расчёской водит по длинным прядям чёрных, как смоль волос, как красит губы, пудрит аккуратный курносый носик, красит эмалью чёрного цвета ногти, а на безымянном пальчике ноготь почему-то покрывает белым лаком. Ему в свои восемь лет так хотелось её тепла и ласки. Но она только изредка трепала непослушный кудрявый чуб Егорки, приговаривая: «Мужичок растёт»…

Мальчик нашёл лекарство от одиночества - завёл странную дружбу с соседским котом, который часто приходил к нему, умудряясь перелезть через балконную перегородку. Откуда он приходил, куда уходил? Этого Егор не знал. Вот и сегодня ночью он ждал своего приятеля. Кот был бурого окраса с рыжими подпалинами, старый и очень умный. Егору казалось временами, что кот не мяукает, а говорит какие-то короткие, ему одному понятные слова. Балконная дверь вдруг приоткрылась, зажглись два зелёных огонька.

- Ждал ме-е-няу-мяу? - протяжно и ласково спросил Черныш (так звал Егор своего друга).

- Конечно, ждал. Я тебя всегда жду, - прошептал Егор, чтобы отец их не услышал.

- Я за-ме-мяу-чаю, что ты, мой друг, чем-то обеспокоен.

- Мамы долго нет…

- Вынужден тебя огорчить. Она кошка, которая гуляет сама по себе.

Я часто вижу её в дубовой роще ночью.

- Маму в роще?

- Чему ты удивляешься? Каждый человек чем-то напоминает какое-нибудь животное. Твоя мать кошку, но не домашнюю, а дикую. Хочешь её увидеть?

- Хочу.

- В полночь у старого дуба собираются духи рощи и оборотни. Только ты должен молчать. Промолвишь слово – мать потеряешь навсегда.

- Я буду молчать. Папа уже уснул. Пойдём.

Они на цыпочках прошли по коридору, открыли входную дверь и спустились пешком по лестнице, чтобы не шуметь, не воспользовались лифтом… Зашагали быстро. Сначала по асфальту тротуаров, в тусклом свете фонарей, потом по щербатой просёлочной дороге. Безлюдье. Только вороны каркали. «Это не к добру», - прокомментировал кот. Через десять минут показалась заброшенная роща. Вот и старый, замшелый дуб.

- Не подходи близко, - промяукал Черныш.

Накрапывал дождь. Тучи закрыли луну. В воздухе носилось предчувствие грозы и беды.

- Я замёрз, - прошептал Егорка. Его била дрожь, не то от прохладного ветра, не то от страха.

Что это? Вокруг мифического ствола-тотема пляшут тени и раздаются нереальные протяжные звуки какой-то магической песни. Со всех сторон сбегаются кошки разной масти. Самая красивая кошка с янтарно- желтыми глазами недоверчиво озиралась вокруг. Егорка и Черныш заняли позицию на соседнем дереве, раскидистом, густом и ветвистом.

Коты и кошки гонялись друг за другом, хватались за загривок зубами и так кричали, что Егор готов был заплакать от ужаса, но сдержался. Он узнал в смолисто чёрной, с горящими жёлтыми глазами, кошке свою мать. Вдруг поднялся сильный ветер, засверкали всполохи молний. Две самые большие ветви старого дуба загорелись и упали вниз, обжигая пламенем не успевших отбежать, кого-то придавив. Коты бросились врассыпную. Егор потерял сознание. Мир покачнулся, он со страшной скоростью понёсся куда-то вниз… Мальчик очнулся на больничной койке, услышав разговор бабушки и врача.

- Скоро пойдёт на поправку. Двое суток в бреду метался. Как его подкосило сообщение о смерти матери. Да ещё пневмония вдобавок.

- Ужасная смерть. Весь бар в центре города сгорел вместе с посетителями. Началось с того, что волосы его матери загорелись от пламени свечи, которое перекинулось на одежду. Егор останется жить у меня, я уже оформляю опеку.

***

Бродят тени под сенью столетних дубов,

Свет таинственный, шелест листвы.

И приходят герои из сумрачных снов,

Недочитанной в детстве главы.

Сказки Пушкина, Гофмана, Шарля Перро -

Детский трепет, закручен сюжет.

И всегда, наконец, побеждает добро,

А в реалии этого нет.

Я ищу меж дубов неизведанность троп.

После дождика свеж аромат.

И спиною почувствую взгляды без слов –

Сны из детства вослед мне глядят.