Ищу критика! Андрей Мансветов.
Ищу критика!
28 марта 2017
Бритвочка
Скрывали демоны нутро, но выдавала сила крика...
- Сжечь её!
Сжечь.
Сжечь немедленно…
--------
Я скрывался в толпе (капюшон занавешивал взгляд) –
Среди многих кривляк, так любивших бесплатные пьесы…
Твой палач совершал ежедневный привычный обряд,
А в толпе разрывались от смеха попы и повесы.
Сотни вспененных ртов разнобойно кричали: «На столб!»
Им бы хлеба ещё, да с пропиткой хмельного напитка…
Я боялся смотреть.
Эти чёртовы капли на лоб,
И твой контур вдали – словно горькая адова пытка…
--------
Сумрак звуки глотал, ожиданием давило на нерв…
Я как маетный зверь – не нашедший надёжного места,
То хотел тебя жадно, то мыслью срывался во гнев,
То вдыхал в тебя жизнь, словно в божию куклу из теста.
Но боялся смотреть
В темноту твоих пагубных глаз,
Я шагал сквозь зрачки в запределье, где маются души.
Сколько раз уходил, но вернуться б оттуда хоть раз…
Я к тебе припадал, как волна к обезвоженной суше,
И входил в твою суть, каждым вздохом полнее любя,
Ты шумела водой, всё смелей берега оголяя…
Я молился тебе – из себя же тебя сотворя.
Ты смотрела в меня одним взглядом внутри оскверняя.
А потом я пропал, затерялся в межзвёздной глуши,
Среди хлебных полей, среди тысячи блудных красавиц…
Я хотел отомстить, разорвать, растоптать, задушить
Вырвав память о ней, самой дерзкой из всех своенравниц.
--------
Чёрный столб догорал, расходилась с зевотой толпа,
Он кричал небесам и смеялся, грозил кулаками…
Пепел падал в ладонь, отдавая остатки тепла,
И входил в его плоть, чтоб потом беспокоить веками.
---
«Слышишь, детка, давай» – подливаю привычно «Clicquot»,
И сползает устало туника с податливых плеч.
Пепел возле соска.
Я ушёл в тебя так глубоко…
Я беру коробок.
-Сжечь её!
Обязательно сжечь…
Вот это стихотворение, а точнее лирический цикл я разложить по полочкам не возьмусь. Потому что, если делать это, текст рассыплется. Он и так-то держится на эмоции и рефрене «сжечь!» К чести автора скажу, что картинка, пусть и не бесспорная, складывается. История понятна интонация… - почти, штампы глаз не режут. А вот точности не хватает. Конечно, поэзия (лирическая, по крайней мере) не нуждается в такой точности и достоверности как проза, но все же без нее идет снижение восприятия, если в качестве сборной метафоры используется образ и лейтмотив казни.
Здесь наиболее недостоверными мне показались фрагменты и строки:
«разрывались от смеха попы и повесы» - не верю, как Станиславский.
«Им бы хлеба ещё, да с пропиткой хмельного напитка…» - пропитка-напитка - интересная фонетическая игра, но вот смысл страдает.
«Чёрный столб догорал, расходилась с зевотой толпа,» - фактическая ошибка. Тело заваливается в костер вместе со столбом на практике. А тут отдельно столб догорает.
Здесь и к вопросу о точности, и просто по ассоциации позволю себе привести следующее стихотворение.
Смерть Баяна (песня Патока)
В. Соснора
В песчаном Чернигове рынок -
что сточная яма.
В канавах и рытвинах,
лоб расколоть нипочем.
На рынке под вечер
в сочельник казнили Баяна.
Баяна казнили,
назначив меня палачом.
Сбегались на рынок
скуластые тощие пряхи,
сопливых потомков таща
на костистых плечах.
Они воздевали
сонливые очи на плаху,
И, плача в платочки,
костили меня, палача...
А люди? А люди... А люди!
болтали о рае.
Что рай - не Баяну,
Баяну - отъявленный ад.
Глазели на плаху,
колючие семечки жрали,
гадали: туда
иль сюда упадет голова...
Потом разбредались,
мурлыча баяновы строки.
Я выкрал у стражи
баяновы гусли и перстень.
И к черту Чернигов!
Лишь только забрезжила рань.
Замолкните, пьянь!
На Руси обезглавлена песня!
Отныне вовеки
угомонился Баян.
Родятся гусляры,
бренчащие песни-услады,
но время задиристых песен
неужто зашло?
В ночь казни смутилось
шестнадцать полков Ярослава.
Они посмущались,
но смуты не произошло...
1977
И в заключение об очень важной фактической ошибке. Это, увы, название текста. То есть я могу себе помыслить лирическое обоснование данного образа, но это уже будет адвокатирование. А так, по-простому, в средневековье Европа еще не знала спичек. Они были изобретены только в начале девятнадцатого века, а коробок к ним добавился и того позже. И, что делать со средневековым коробком, я не знаю.
_________
Милица
Попутный ветер в комнате пустой, где за зиму закоксовалось время —
на полках статуэток ровный строй,
и каждый день в привычно-мерной схеме?
Закрыть окно!
И не впустить сквозняк.
Попутный ветер?
Сказочные бредни!
Не путешественник, не странник, не моряк — все путешествия до улицы соседней.
Тревожит только робкий ветерок, проникший в форточку, как будто вор-домушник,
и нашептавший прелести дорог,
и растравивший замершую душу.
Покоя нет.
Смятение весны —
В нелепых поисках возвышенного чуда.
Попутный ветер.
Стали вдруг тесны привычки, быт.
К добру,
а может, к худу.
И сразу бросается в глаза графика стиха и обилие не всегда понятных мне знаков препинания. Особенно восклицательных или вопросительных. Из личной практики, да и умные люди говорили, что обилие экспрессивной графики всегда свидетельствует о недотянутости, недокрученности образа. Знаки – это костыли, говорили умные люди. Вот, например, первый вопросительный в конце экспозиции, к чему он?
О, придумал. Сейчас скажу о важном, а потом просто перестрою графически этот текст так, как мне он видится с редакторской колокольни.
Итак, важное. Если убрать все лишнее, то стих сведется к тому, что дуновение весны тревожит душу, все остальное лишняя словесная эквилибристика. Я не говорю, что она не нужна, просто авторская версия этой риторики слабовата, балансирует на грани скатывания в штамп-архетип.
Есть и просто ошибки, как то: «путешественник – путешествия» в одной строке. И закоксовавшееся (коксование — процесс переработки жидкого и твёрдого топлива нагреванием без доступа кислорода) время – образ понятный, но спорный. Это я к тому, что, если его заменить чем-нибудь менее химическим, образность текста не потеряет ничего.
Все, собственно. И, как обещал, редакторская версия графической записи.
Попутный ветер в комнате пустой,
где за зиму закоксовалось время.
на полках статуэток ровный строй,
и каждый день в привычно-мерной схеме.
Закрыть окно, и не впустить сквозняк.
Попутный ветер - сказочные бредни
Не путешественник, не странник, не моряк
все путешествия до улицы соседней (кстати, этот образ мне отдельно понравился).
Тревожит только робкий ветерок,
проникший в форточку, как будто вор-домушник,
и нашептавший прелести дорог,
и растравивший замершую душу.
Покоя нет. Смятение весны
В нелепых поисках возвышенного чуда.
Попутный ветер. Стали вдруг тесны
привычки, быт. К добру, а может, к худу.
ПэСэ: Главная ошибка этого стиха – его графическая запись. Любое ее усложнение – такое же изобразительно-выразительные средство, как и все остальные. При неверном или необдуманном использовании запутывает читателя, снижает восприятие и т.д.
________________
Кравец Евгений
«Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий»
Часть 2 статьи 26 Уголовного Кодекса России
тот наивный беспалый дактиль
никуда никого не вёл
воцарилась бы в третьем акте
басовитая мгла виол
а в забытой смычковой выси
и в желаемой струнной лжи
я остался бы чист и мыслим
и оправдан
и свят
и жив
прогнозируемо и пошло
на губительной глубине
я скопил бы как праздный ротшильд
горы слёзных Её камней
но Она рассудила иначе
уходя
напророчила
что
я восторженный бледный мальчик
порождающий чёрный шторм
остаюсь
после стона и гула
после веры и после Неё
распрямлённой душой шагнула
в закипающий злой каньон
словно сытые сви́лись удавы
предрешенность и суета
ни молитва ни лауданум
не снимают заложенность рта
остывающим прахом в урнах
или белой землёй в горсти
сквозь неловкость любой цезуры
посылаю за смертью стих
но теперь обращён вороной
зазевавшийся херувим
я тяжёлой строкой бескровной
умолкаю среди руин
Как редактор я безжалостно выполол бы из этого стиха всю уголовщину эпиграфа. Не нужна она тут, хоть режь (каламбурю) ножом. И осталось бы очень приличное эпигонство то ли по Гумилеву, то ли по Нарбуту (Северянину тож). Серебряный век, в общем. А может и не эпигонство, а просто стилизация. Интересная, хотя и перегруженная образами так, что следить за нитью не интересно. Интересно просто следить за голосом.
Для себя лично, из всего я выловил только образ «ни молитва ни лауданум не снимают заложенность рта». Хорошо, хоть кради, для использования в личных целях (ну вот, опять уголовщина).
На этом можно и закончить, но автор, увы, не удерживает до конца штиль, и мы видим в тексте огрехи, снижающие впечатление.
Во-первых: «словно сытые сви́лись удавы» - не такая уж неколебимая конструкция, чтобы насильственно привязывать ударение. Навскидку можно придумать как ее изменить, чтобы удавы не свИлись, а свилИсь, без потери смысла.
Во-вторых, урнах – цезуры – слишком неточная для общей фонетики стиха рифма.
Вот, собственно, и все. Я вслед за автором «умолкаю среди руин».
________________
Figaro Figaro
По неровным ступеням, как в подвал,
Я спускаюсь в глубины памяти.
Бабкин дом, малинник и сеновал…
Телевизор на тумбе, старенький.
А над ним лампадка и лик Христа –
Красный угол, салфетки с кружевом.
Я с полатей, как часовой с поста,
Вижу всех - накрывают к ужину.
Молоко с малиной, на травах чай –
Ароматами детство полнится…
Старый марлевый полог защищал
От тревог, комаров, бессонницы.
У стены стоял огромный сундук –
Несуразный, тёмный от старости.
Из последних сил и последних рук
Открываю – там прячут сладости.
Прохожусь по дому в последний раз:
Рукомойник, герани, зеркало…
На столе земляника: в ранний час
Бабка в лес по ягоды сбегала.
Задержусь на крылечке. Ветер стих,
Воздух пахнет хвоей и травами.
Аккуратно щеколду опустив,
Выхожу из заветной гавани.
В предложенном нам путешествии что-то цепляет, как в плохом, так и в хорошем смысле, причем последний (для меня лично) перевешивает, поскольку интонация выдержана, образы четкие и даже нелинейная фрагментированность воспоминания впечатления не снижает. Из минусов – ритмическая неровность. Считать по слогам и ударениям не буду, просто глаз цепляется за строки:
По неровным ступеням, как в подвал
Старый марлевый полог защищал
На столе земляника: в ранний час
Сбои, в общем, не страшные, я бы и не цеплялся к ним, но формат ностальгии предполагает безукоризненную размеренность, как мне кажется, и то, что при других обстоятельствах стало бы акцентом, здесь – сбой. Еще один значимый для меня сбой - нарушение топологической целостности текста. Смотрим, герой в воспоминание спускается как в подвал, а покидает его выходя из гавани. Ерничать не буду, повторюсь, отношение к тексту доброе, но обратить внимание считаю необходимым.
Отдельно, кстати, понравился достоверностью образ опускаемой щеколды. В деревенских домах я часто видел их, темных, кованных, с отполированным многими прикосновениями кольцом.
В заключение добавлю, что я не понял, почему автор не разбил весь текст на четверостишия. Никакой смысловой нагрузки неравного деления я не нашел. И совсем напоследок, я бы выкинул из текста строки:
У стены стоял огромный сундук –
Несуразный, тёмный от старости.
Из последних сил и последних рук
Открываю – там прячут сладости.
А если оставить их, разобрался бы с временами глаголов стоял – открываю.
________________________________
Рожков Андрей
Столетний дуб упрямый одинокий
Пред всеми похвалялся горделиво,
Что пережил природные тревоги,
Несчастья от приливов до отливов.
"Густая крона расползлась по небу,
Стальные ветви усмиряют ветер,
Красив и статен", – любовался слепо
Собою дуб частенько на рассвете.
Вскружённый властью, выпивал все соки
Земли покорной на правах "героя".
Не ожидал, что молнией в итоге
Напополам окажется раскроен.
Судьбой заведено: заплатит цену
Гордец нахальный, будучи могучим.
Найдётся тот, кто будет непременно
Сильнее и смирению научит.
Басни и притчи в современной художественной словесности встречаются не так уж часто. Значимая назидательная функция поэзии осталась далеко в прошлом (причины рассматривать не буду, это тема для отдельного и долгого разговора). Скажу только, что при работе в этом семантическом поле, автор должен быть предельно точен как в выборе темы, так и в средствах ее раскрытия. Здесь этого, увы не произошло и потому, что идея стиха не нова, не оригинальна, и из-за массы логических и стилистических ошибок.
С самого начала мы видим, как некий ОДИНОКИЙ дуб похваляется пред всеми. Пред кем ВСЕМИ, если он одинок, возникает первый вопрос. Второй - похвалялся горделиво… Пытался представить себе, как можно похваляться негорделиво, вышло, но с большим скрипом. Следующие две строки вызвали свои вопросы. Что такое природные тревоги, например? Какие несчастья находятся в промежутке от приливов и до отливов? Не то, чтобы я не мог дешифровать эти смыслы, просто даны они негодными языковыми средствами.
Следующие две строки пропустим. Образ стальных ветвей – на совести автора. Мне он не нравится, но это вкусовщина. А вот как дуб собою слепо любовался, это снова вопрос, и коль скоро речь о слепоте, какая разница – рассвет, полдень или полшестого вечера.
Далее задачка из серии «казнить-нельзя-помиловать». «Вскружённый властью, выпивал все соки Земли покорной на правах "героя"». Тут и кто герой (земля или дуб?), и «вскруженный властью» - звучит не очень по-русски, и о каком, пусть и закавыченном, героизме идет речь, тоже не понятно (то есть опять дешифруется элементарно, но запись никуда не годится).
Молнией раскроен - не нравится, но снова спишем на вкусовщину.
Последняя строфа, как и положено басне, мораль. Здесь для понимания отменим авторские инверсии в первых двух строках и получим: Нахальный гордец, будучи могучим, заплатит цену, так заведено судьбой. Утверждение далеко не бесспорно само по себе, а в предложенном автором варианте акцент смещается так, что пафос переходит в комизм и только. Мораль не срабатывает. C’est la vie.
_______________________
Пономарёв Александр
На вечерней заре и сверкая,
Солнце ярко светило в глаза.
От воды свой свет отражало,
И багрянцем ложилось в стога.
А макушка осины свой нежный,
Свой единственный внутренний взгляд,
Направляя на мягкий валежник,
Отводила, смотря на закат.
Грозди маленьких ягод рябины,
Стали больше, гораздо крупней.
Наши ветки со вкусной малиной,
Становились с закатом красней.
Об этом тексте очень трудно сказать что-либо хорошее. Единственное, что зацепило – это название, оно же первая строка. Будь она единственной, вышел бы приличный художественный образ, но с имеющимся прицепом – она всего лишь первая из ошибок автора, увы. Причем, ошибка множественная. Это и соединительный союз, употребленный не к месту, и смысловая нагрузка: солнце ярко светит в глаза на вечерней заре и при этом сверкает – образ, перенасыщенный семантикой света. Собственно, этой семантикой перегружено и остальное стихотворение. Также оно перегружено и ошибками. «От воды свой свет отражало» - ошибка управления. Само по себе солнце ничто ни от чего не отражает. Оно просто светит. Свет отражается сам по себе. И багрянцем «В» стога солнце тоже не ложится. Закат может ОКРАСИТЬ мир багрянцем, но и только.
Дальше ошибок в составлении образов становится только больше. Это и взгляд макушки осины (единственный внутренний), который она отводит, направляя на мягкий (почему мягкий?) валежник, и, еще раз почему, глядя (автор употребляет здесь слово «смотря», что является формальной ошибкой) в это же время на закат.
Ошибки третьей строфы разбирать не будем, типологически они не отличаются от уже приведенных. Вместо этого рассмотрим текст с другого ракурса, а именно, с точки зрения фонетики.
Если убрать все смыслы, то по крайней мере вторая и третья строфы безупречны по рифме и ритму (в первой соблюдается только ритм, обе рифмующиеся пары не выдерживают критики), что свидетельствует о наличии у автора первичного фонетического слуха. Чтобы справиться с остальным, ему имеет смысл попробовать развернуть стих в одну строку и несколько раз прочитать в виде обычных предложений. Так станут более заметны внутренние ошибки текста.
