С величием
Она рвала лепестки на чётность.
Потом всё то, что ещё осталось.
С улыбкой детской, задорным взглядом.
И вновь смотрела на рвань устало.
На танцах не было кавалера.
Красивый паж не пришёл с поклоном,
Атлет воспитанный и манерный,
Который взял бы, унёс с балкона.
А лепестки всё летели на пол
Из пальцев чутких и вниз покорно.
Вот новый взял и безвольно выпал,
Ненужный, бывший когда-то спорным.
И каждый раз грусть касалась сердца,
Тоску внушая, надежду прочь
Гоня навек, закрывая дверцы.
И снова в душу спускалась ночь.
Смотрела лишь свысока холодным
В ночную мглу, сквозь потухший свет
Ей в душу счётом всегда исходным
Венком украшенная суть примет.
Манерность всё же была наградой,
И чувств боязнь, сложный правил свод.
Величие, роскошь и наряды
Скрывали то, что её ведёт.
Потом всё то, что ещё осталось.
С улыбкой детской, задорным взглядом.
И вновь смотрела на рвань устало.
На танцах не было кавалера.
Красивый паж не пришёл с поклоном,
Атлет воспитанный и манерный,
Который взял бы, унёс с балкона.
А лепестки всё летели на пол
Из пальцев чутких и вниз покорно.
Вот новый взял и безвольно выпал,
Ненужный, бывший когда-то спорным.
И каждый раз грусть касалась сердца,
Тоску внушая, надежду прочь
Гоня навек, закрывая дверцы.
И снова в душу спускалась ночь.
Смотрела лишь свысока холодным
В ночную мглу, сквозь потухший свет
Ей в душу счётом всегда исходным
Венком украшенная суть примет.
Манерность всё же была наградой,
И чувств боязнь, сложный правил свод.
Величие, роскошь и наряды
Скрывали то, что её ведёт.
