Прохожий

Привычный рабочий день уже закончился и я, размашисто шагая и торопливо затягиваясь сигаретой на ходу, спешил, как и все, домой. Осень смиренно сдавала свои позиции, и было очень холодно. Но не морозно и свежо, а просто уныло, сыро и просто адски холодно. Такие же прохожие как и я, торопливой, серой массой, сокращали свой путь, следуя по алее старого городского парка. Всем хотелось поскорее добраться домой и отгородится от наступающих зимних холодов, домашним уютом. Аргх!!! Как же, холодно-то… Я матернулся сквозь зубы и послал недокурок в полет до ближайшей, мелькнувшей урны. И тут же почти споткнулся о чьего-то ребенка. Моему возмущению не было предела, и я, было, открыл рот чтобы выругать нерадивую мамашу, оставившую свое чадо без присмотра…

Ребенок плакал. Нет, она не кричала. Маленькая девочка лет шести-семи стояла прямо предо мной и, глядя куда-то вверх, молча рыдала. Я машинально проследил за её взглядом. На ветке большого старого дуба, прямо над дорожкой, не очень высоко, но и не достать вот так запросто, трепыхалась на ветру маленькая розовая ленточка. Осенний, промозглый ветер трепал её, все больше и больше, запутывая в ветках.

Я вздохнул и молча снял куртку и кепку. Протянул малышке:

— Подержи…

Она, удивленно шмыгнув носиком, взяла все ворохом и просто прижала к груди руками. Я поежился и, крякнув, пошел на штурм дерева. Слава богу, лезть пришлось не высоко и уже через пару минут я тянулся коченеющими пальцами к заветному лоскутку.

— Дяденька, вы там с ним, поосторожнее… — донесся снизу жалобный писк.

— Не волнуйся. Все будет хо-ро-шо, — пробурчал я недовольно под нос и, стараясь не навредить, начал осторожно, распутывать узелки.

Проказник-ветер мешал мне, студя пальцы и уши, холодил шею и щекотал сквозняком беззащитную спину. Он никак не хотел расставаться со своей игрушкой и то старался хлестнуть меня веткой, то хитрил порывисто, пытаясь запутать и завязать ленточку снова.

— Врешь не обойдешь,—улыбнулся я, и ловко распутав последний узелок, схватил ленточку и быстро засунул в карман. Ветер ухнул одним единым порывом у моего уха и обижено утих.

Я свесился с ветки на вытянутых руках и качнувшись разок, просто спрыгнул вниз, прямо под ноги спешащим прохожим. Они шарахнулись в стороны от такого дива дивного. Женщина с большой продуктовой сумкой взвизгнула: «Дебил!», мужик попивающий пивко на ходу, мрачновато поинтересовался: «А в харю, за такое не хо?». Две бабульки, на лавочке неподалеку, перекрестились и тихонько вынесли окончательный вердикт: «Пьяный, небось.» И только один человечек смотрел на меня как на былинного героя.

Она смотрела, широко распахнув большие светло-серые глаза, в которых еще блестели маленькие слезинки. Я подошел и забрал свою одежду. Одевая куртку, посмотрел вверх и улыбнулся.

— Видишь, хорошо все. Летает.

Девочка посмотрела туда же и вдруг снова заплакала. Я присел на корточки удивленно заглядывая в её глаза.

— Ну чего ты. Чего опять? Летает же…

— Я… я… я тут всем говорила, что там, там… — она всхлипывала судорожно и с трудом выговаривала слова, — там дракон маленький застрял в ветках. А мне, мне не верили. Все говорили вы-вы-думываю.

Я осторожно прикоснулся к нежной коже, стирая своей грубой лапищей мокрые дорожки со щеки.

— Ну что ты, не плачь. Взрослые уже не дети. Давно выросли и не могут видеть такое.

— А ты? Ты почему видишь? – Она шумно вдохнула, забавно морща курносый нос.

— А я не вырос видать еще.

— Но ты же тоже взрослый.

— Неа. Здесь, — я положил руку себе на грудь, туда, где после сражения с деревом, еще так громко стучало сердце, — здесь я все еще ребенок.

Сунув руку в карман, достал яркий розовый лоскуток и протянул его девочке:

--Это тебе, на память.

— Спасибо, — малышка сжала мой подарок крепко, как будто опасалась, что его снова унесет ветер.

Я встал и застегнул молнию на куртке. Надо домой бежать скорее, отогреваться, а то подхвачу тут совсем негеройский насморк или грипп. Я усмехнулся и снова влился в общую торопливую людскую толпу. Но все же не смог сдержатся, и изредка, на ходу, поглядывал в небо.

Там, играя с холодным ветром и дразня хмурую осень разноцветьем, парил маленький дракон.