У склона изумрудной горы, на берегу кривого ручья жил угрюмый кузнец и охотник Сай-Вэнь. Солнце еще просыпалось, а Сай-Вэнь возвращался с добычей. Всходила луна, а Сай-Вэнь еще громыхал молотом в кузнице. Друзей-приятелей Сай-Вэнь не заводил. Предпочитал беседе - работу, а хмельному напитку - сон. Боялись и уважали Сай-Вэня жители деревни. У склона изумрудной горы только он умел выковать меч, разрубающий трехлетнюю сосну с одного маху. Только Сай-Внь был способен свалить кабана одним ударом кулака.

 

Дважды женился Сай-Вэнь. Жены, кто от хвори, кто от тяжелой работы, угасали, так и не оставив Сай-Вэнь потомства. Но, боги милостивы, и третья жена принесла кузнецу-охотнику дочь Иси-Юоси. Да и третья жена скончалась во время родов.

 

Дочь росла красавицей. Каждый юноша деревни у склона изумрудной горы мечтал взять в жены Иси-Юоси, да уж больно суров и мрачен был Сай-Вэнь. Днями напролёт обучал он дочь ремёслам, которыми сам овладевал всю жизнь. Росла дочь, не познав искусства женского рукоделия, премудростей наряжаться. Стала она знаменитой охотницей и мастерицей кузнечного дела.

 

Как-то раз охотилась Иси-Юоси на склонах изумрудной горы, и случайная стрела глупого крестьянина Ико-Тая пронзила ёё сердце.

 

Деревья на склоне изумрудной горы согнулись от рёва Сай-Вэня. Нёс он бедную дочь на руках, обливая мертвое тело слезами, а за ним, привязанный к поясу кузнеца веревкой, волочился глупый крестьянин Ико-Тай.

 

Три дня рыдал Сай-Вэнь, заперевшись в своей кузнице. А в углу от страха дрожал Ико-Тай, которого приковал несчастный отец.

 

Наконец, Сай-Вэнь сказал: "Нет удержу горю моему, как нет и прощения твоей глупости. Убийство от рук твоих - случайность. А Иси-Юоси уже не вернёшь. Будешь навеки моим рабом". Вздохнул облегченно Ико-Тай. Не надеялся он живым из кузницы выбраться.

 

Годы шли. Сай-Вэнь, еще более мрачный и нелюдимый, пропадал в кузнице у склона изумрудной горы. И повсюду, как тень, следовал за ним Ико-Тай, познающий особенности мастерства. Вот уже прошло больше десяти лет. Ни словом с тех пор, как вынес свой приговор Сай-Вэнь, не обмолвились отец и убийца.

 

Так прошло двадцать лет. Сай-Вэнь превратился в седого старика. Всё реже слышались выстрелы в лесу на склоне изумрудной горы, всё раньше прекращал идти дым из трубы в кузнице.

 

Однажды обратился Сай-Вэнь к Ико-Таю: "Три жены моих Бог забрал, я не ведаю, почему. Дочь мою ты, глупый крестьянин, пронзил стрелой, сам того не желая. Будь смел и храбр, Ико-Тай, убей меня. Завтра перед рассветом возле кривого ручья у подножья изумрудной горы. Пусть хотя бы я покину этот мир по своей воле"

 

Понурив голову, согласился Ико-Тай. Привязался он к мастеру кузнечных и охотничьих дел Сай-Вэню, как к родному отцу.

 

На утро, еще солнце не взошло, стоял обратив лицо небу Сай-Вэнь, ни о чём не думая и ни о чём не моля. Ждал он смиренно удара мечом, словно искал избавления от тяжелой болезни. Солнце лучами коснулось лица мастера, а Ико-Тая всё не было. Простоял еще час старик, и отправился, разозлённый трусостью своего раба.

 

Ворвался Сай-Вэнь в кузницу и оторопел, увидев на полу, умирающего Ико-Тая со стрелой в сердце. "Кто!??! Кто сделал это?" - вскричал безумный Сай-Вэнь. - "Назови мне имя, и я убью его!"

 

"Время", - прошептал умирающий Ико-Тай.

 

С тех пор в деревне у подножья изумрудной горы, на берегу кривого ручья никто не охотится и не стучит молотом по наковальне.