Будничная Голгофа

Белый стих. И полная темнота.

Похолодание в квартире - ну совсем глобальные холода.

Я сплю под кроватью. Я обратился комодом

Дом стал для меня всем, только не домом.

 

Доктор, можно укол?

Доктор, ведь это моя Голгофа

Больно душе моей ночью бродить по коридору.

Ни Галиафа, ни маяка, ни форпоста

Не наблюдается. Что-то кружиться, виждется, теплиться.

Что-то, может, нам и останется.

 

Здравствуй, мое пропащее поколение.

Как живется, крепко ли спиться?

Ржавым воздухом дышим с тобой мы.

Сколько бокалов за здравие, попробуй не спиться.

Сколько свечей за ваш упокой, я стараюсь не сбиться.

 

Я Датский Принц среди поблекших высоток

Я за людей, только дико пугают любые толпы

Видишь, небо каркасом кирпичным вспорото?

Каюсь, неосторожен был. Говорил горячо и восторженно.

Оставлен осенью остывать в одиночестве, будто был ложен.

 

Я, впрочем, и не был рукоположен в тайное ложе.

Этот процесс гниения немного более сложен.

Эта мачта склонилась давно к водному ложе,

Трюм в одичание и суматохе был пробит,

Мачты - бизань и грот погрузились под воду,

Тот, кто не убежал, был порублен и проклят,

Люцифер охранял выживших в море.

 

Мой уважаемый Доктор, положим,

Все это максимализм моей скромной персоны

Но им слово скажи - и слетятся вороны,

Мои реплики,видно, не согласованы,

Главные мысли сожраны политкорректности прорвою

Пытаясь не обижать - встаешь над пропастью.

 

Доктор, все тонут в пыли информационного мусора

Это не двадцать пятый кадр и резонанс Шумана,

Это гнильё из ящика крадется в квартиры,

Вещание порочит начисто вечные истины,

Последние становятся увековеченной пылью,

Плюрализм танцует джигу в моей гостинной.

 

Дело в том, что мы все дико давно на*баны.

Ты видел, как метко и верно на все забивали мы

Заводы и рекламации, мутные фракции, совковская реинкарнация,

Политиканы затхлые,

Дело в том, что все безучастное,

В обществе лишь равнодушие стало рабочей максимой.

В адовом пламени белая нация.

 

Доктор, так жить я точно отказываюсь.

Это Кантовски вечное, а не моей рефлексии следствия.

Доктор, не у меня рецидив.

Только рецидивист и загнанный идиот

Твердят о свете дней приходящих.

Кстати, кажется, утро настало.

 

Мое пальто чернее предрассветного часа.

Эпоха попросту еще не начата даже.

Я слышу слова, но не слышу речи,

Одни междометья и статичное зашумление.

Ей, растрепанный мир, я готов с тобой примериться,

Прав был доктор, надо, пожалуй, влюбиться,

Мерная скука города мерзкий осадок оставляет внутри.

 

Город более, чем когда-нибудь в реальности, реален.

Всуе и ваш не заметишь пепел, конунг-выскочка Сталин

В город запах снега, резины, былья и не верят сказкам.

Лучше любовь взнуздать, сильно сужаю ее локацию ,

Привязать ненароком к вязу, столбу, арке, белой акации...

 

Лучше любить готику фонарей и таинство переходов,

Вечно навстречу зияющих и таких одиноких,

Лучше любить тайну рук в кружевных манжетах,

Плетение вен и ладоней ранения,

Только не думать о скелетах, тебя окружающих.

Господи упаси любить таких да и просто так

На карнизе любуюсь на вечность

С кем-нибудь нечаянно разговаривать...