4 Раздумья Александра
«Нет, ничто в этом мире не ново,
Лишь все слаще Отечества дым.
Эмигранты – не русское слово,
Но каким оно стало родным.
Две могучих волны в полстолетья
Уходили к чужим берегам.
Подгоняла их Родина плетью,
Чтоб чужим не молились богам.
Сколько судеб в своей круговерти
Две волны погубили, спасли.
Но уже поднимается третья
С неуемной российской земли.
Пересохли святые колодцы,
И обходят волхвы стороной,
А Россия – опять ей неймется –
Поднимает волну за волной.
И судьба улыбается ведьмой,
И утраты не чует страна.
Ну а что, если станет последней
Эта страшная третья волна?
Брызги гущи кофейной на блюдце.
Угадай, где мосты сожжены?
Угадай, где мосты, чтоб вернуться
Эмигрантам последней волны?»
Сергей Викторович Лавров
В моря отчалил наш герой.
Ведь надо- же так исхитриться!
И в эмигранта превратиться,
Как тут привыкнуть? Сам не свой!
Надёжно спрятан он на бриге.
Запутаны следы отныне.
Что на душе его творится?
Пока бриг реет над пучиной.
Какое испытание
Семье, друзьям он учинил!
Замучили их его тайны!
Откуда взяли столько сил!
Посланье Николаю слал
Заботу оказать родным.
Он сумму выделил для них,
Всех обеспечить обещал.
Детей жаль, там своих оставил.
Внимания лишил их зря.
Был занят службой для царя,
Немало дел тайных составил.
А Николай благодарил,-
В Коллегию определил
Словесных таинств и наук
Советником он стал не вдруг.
Не всё друзья его прочтут
Скорей его все проклянут.
Забудут точно, и порвут…
Надежда лишь на тайну тут.
В сердца он сеял всем любовь,
Мечтал: пожнёт сторицей вновь.
К друзьям стремился путь найти,
Поднять их души из рутин.
Любви Натальи не дождался,
Не слёзы,- злобу увидал.
К её душе не достучался,
Хотя свою ей всю отдал.
Он сколько жизней оживил,
Судеб он сколько изменил!
Мечтою жил и их любил,
Пока им нужен был и мил.
И наступало охлажденье,
Тогда рвалась от них душа.
Рассудок приглушал сомненья,
Отраду мудрым он внушал.
Восторг пылал воображенья,
И радость он тогда вкушал.
Любовью дам он не гнушался.
Особенно во время пенья.
Последнее вспомнил свиданье
В Москве с Марией.. Собиралась
К мужу в Сибирь. В тот миг рассталась
С поэтом. Всё ему сказала.
Как он её там поучал,
А не любил.- лишь убеждал.
Благоразумие внушал…
То был последний у них бал.
Отверг любовь былую дам.
Сжёг все мосты - пути назад
Теперь под тайной послал в Ад.
Но гложет совесть, семя там
Он бросил, вдруг прижились всходы
Его потомство,- сыновья
В Италии следы их вроде.
Без матерей… «Виновен я!»...
Идет бриг прямо в Каттегат,
Из дымки выплыл Амстердам.
Культурен город и богат.
И Ганнибал учился там.
Фортификации освоил.
Такие же везде построил.
Прекрасна гавань и стоят
Дома вдоль пристаней, дымят
На каждой крыше дымоход,
Внутри камины, там тепло,
Им там огонь,- уют, светло.
Не то что в кубриках их ждёт,
Ведь морякам - в гамак бы влезть,
Укрыться -б тёплым одеялом,
«Комфорт» тут: у кого что есть…
Хотя, устав, все крепко спали.
Качал их бриг по воле волн,
И капитан корабль провёл
Проливы позади остались,
В просторы моря ветры гнали.
Брега забрезжили в ночи
Британия там впереди.
Ла-Манш, пролив пошире прежних
Вдали французский берег брезжет.
Видать слегка там порт Кале,
В Дувре маяк блестит во тьме.
Чуть видна крепость на скале
На фоне неба в вышине.
Шербур с зарёй предстал пред ними,-
Большая гавань, за ней – город.
Над морем грозно реет форт,
Он прикрывает вход в тот порт.
Судов на рейде много там,
Тесно причалам, парусам
Пестрит от флагов побережье,
Французам подают надежду…
Сильнее ветер, бриг мотает,
То к небу носом, то на дно.
Прибрали паруса,- не в рае.
Аду скорее то равно.
Как чернью небо затянуло
Дождь крупный лил и мачты гнуло.
Напрягся старый такелаж,
В готовности весь экипаж.
Все ждут команд, лишь капитан
На мостике свой курс держал.
Уверенность другим внушал
Его невозмутимый стан.
Бретань прошли, мыс обогнули
И штиль! Лёг в дрейф их бриг,- вздохнули.
Принялись паруса латать,
И машкой драить, протирать…
В Атлантику вышел их бриг.
И неожиданно притих,-
Гроза всех кораблей,- титан…
Гостей уважил океан.
