БРАТЬЯ
1978г.
Ему было восемь лет,
Когда родился брат на свет.
Советы тогда космос штурмовали.
Папаня пять мотал годков,
За избиение ментов,
Они с маманею, в бараке промерзали.
Но жизнь, на то она и жизнь.
Как можешь, так в ней и держись.
Он рос, братишка тоже подрастал.
Маманя в старой телогрейке,
На стройке гнулась за копейки,
Он на вокзале кражей промышлял.
Но сколь верёвочке не виться?
Так каждый может завалиться.
Мать долго, долго причитала за сынка.
В браслетах, и с кликухой «вор»,
Он покидал свой старый двор,
Прильнув к стальным решёткам «воронка».
Вагон сталыпинский, охрана.
Седые сосны, великаны.
Мелькают за решетчатым окном.
Лай псов на каждом полустанке.
Смердят вонючие портянки.
Прощай на восемь лет родимый дом.
На зоне жизнь в «ежовых лапах».
Баланда, да «параши» запах.
И дёсны кровоточат от цинги….
Его «хозяин» невзлюбил,
По почкам бил, в «шизо» гноил.
А он терпел, и всё твердил: -Менты – враги…!-
И вот в заснеженную даль,
Пришла конвертная печаль.
Писала мать, что сильно захворала.
Тогда он время подгадал,
И, за колючку подорвал.
За десять дней он добежал, аж до Урала.
А возле гор стоит заслон.
У всех в патроннике патрон.
Да и приказ: -Стрелять на пораженье…-
Сержант увидел сквозь прицел,
Как зек к прыжку слегка присел.
И он курок тогда нажал без сожаленья.
Пробили пули тело в сквозь….
И зек упал, и ноги врозь.
Глаза ещё глядят, а тело остывает.
Сержант над трупом застонал,
Он в зеке брата не признал…,
Он в зеке брата не признал, и так бывает!
Вот так живёт брат, неприкаян.
Пусть не святой, но и не Каин.
Мы понимаем не спецом курок он жал…!
Но то убийство тянет душу.
А коль сержант приказ нарушил….
Его брательник бы до дома добежал….
И был бы жив. И был бы весел.
И дом был полон смеха, песен….
И мать ещё б лет десять прожила.
А так, хоть вой…, пустые стены.
И нет надежд на перемены.
Вот так Господь порой вершит свои дела…
