ПОДБИТЫЙ ОРЛЁНОК - 3 Лаврова Е.Л. Слово о Марине Цветаевой. – Горловка, 2010. – 398 с.
Но когда сын родился, Эфрон тотчас полюбил его. Цветаева откровенно написала Борису Пастернаку, что сын её не дитя услады. Это говорит о многом. Прежде всего, о том, что Цветаева, ещё полная воспоминаниями о недавней любви к Родзевичу, уступает мужу, желая мира в семье. Это, со стороны Цветаевой, компромисс. Но и после рождения сына семейная жизнь быть восстановлена полностью не может. Наивно предполагать, что Эфрон забывает о нанесённых ему обидах. Его мужское самолюбие вновь страдает, как страдало и прежде. Любопытна его позиция, как в случае с Парнок, так и в случае с Родзевичем. Эфрон в письме плачется в жилетку Волошину, просит совета. Впрочем, какой тут может быть совет? Позиция Эфрона самоустраниться и выжидать. Как он выразился в письме к Волошину, надо ждать, пока гнилая ветка не обломится сама собой.
Муж не устраивает жене скандал. Он не идёт к Родзевичу выяснять отношения. Он не идёт убивать его из-за угла. Он не идёт бить ему морду, на худой конец. Он терпеливо ждёт, когда жена сама решит проблему. Но на всякий случай, муж предупреждает жену, что, если она уйдёт к Родзевичу, то он умрёт, погибнет один, без неё ему не жить. Цветаева остаётся. Впрочем, не только из-за этого, а ещё и из-за малодушия Родзевича, бросившего на произвол судьбы умирающую женщину, с которой жил до встречи с Цветаевой два года.
Сын, родившийся 1 февраля 1925 года крепок, здоров и красив, развивается нормально. Мать и отец души не чают в ребёнке. Цветаева хотела назвать сына Борис, в честь Бориса Пастернака, с которым её связывает заочная дружба-любовь. Но Цветаева вынуждена уступить мужу, который желает назвать сына Георгий, в честь святого Георгия-победоносца. Почётная уступка. Впрочем, Цветаева находит компромисс, дав сыну домашнее имя: Мур. Мур Барсик Борис сложная цепь ассоциаций от Гофмана до Пастернака. Домашнее имя отца – Лев, Цветаевой – Рысь. У Рыси и Льва родился Барс, по имени Мур. От Барса рукой подать до Бориса.
У мальчика льняные локоны и синие глаза. Цветаева гордится, что Георгий пошёл в цветаевскую породу. Но черты лица Георгия ничем не напоминают доброе русское лицо деда Ивана Владимировича. Судя по фотографии, не похож Георгий и на мать. Не похож он и на отца. Борису Пастернаку послана фотография Георгия. «Твой Наполеонид», скажет Пастернак. Действительно, таинственным образом красота Георгия очень напоминает красоту Наполеона Бонапарта. Что удивительного! Даром что ли юная Цветаева была влюблена в Наполеона! Ничто не проходит беспоследственно.
Георгий крупный ребёнок. Цветаева гордится маленьким русским богатырём. Французские дети, сверстники Георгия, рядом с ним кажутся мелкими. Цветаева много гуляет с малышом, благо лес, скалы, ручьи всё под рукой. Однако жизнь в чешской деревне тяжела. Цветаева всё больше задумывается о переезде во Францию. Она пишет О.Е. Колбасиной-Черновой в апреле 1925 года: «Боюсь для Барсика Чехии: слякоти снаружи, сырости в комнатах, то раскаляющихся, то леденеющих печей. Не уберечь. С ним мне будет везде хорошо (абсолютно люблю), в нём моя жизнь, но важно возможно лучше обставить его жизнь. Я не хочу на его устах чешского, пусть будет русским – вполне. Чтобы доказать всем этим хныкальщикам, что дело не где родиться, а кем».
Воспитать сына русским программа, которую Цветаева будет неукоснительно выполнять. Один из пунктов программы крестить Георгия в русской православной церкви, что и было исполнено 8-го июня 1925 года. Крестил Георгия о. Сергий (Булгаков). Цветаева учит подрастающего сына молитвам, ходит с ним в церковь. В 1931 году она пишет Р.Н. Ломоносовой, что в 6 лет Мур был впервые у заутрени. Стояли, правда, не внутри, а снаружи, потому, что церковь была переполнена. К десяти годам сына Цветаева замечает в нём внутреннее сходство с собою. Она пишет своему адресату А.Э. Берг: «Мур – чудный коротко острижен, вот только глаза, совсем беспощадные на этой бронзе. Страстный купальщик, И ходок отличный. Это в меня – моё. Душевно томится без дела, скучает по школе, читает Я ему – ни к чему, да я и слишком (словесно и душевно) уязвима, требую всё обратное – веку, а он весь – свой век: весь свой век». Воспитывая сына, Цветаева рассказывает ему об его утраченной родине России. Не о советской России, разумеется, а о той, которой больше нет.
Продолжение следует
