Цирковой урод

Рукоплещет толпа, гул оваций, ведь слёз им не видно,

Я стою на манеже, одинокий корявый урод,

За себя я горжусь, а за зрителей больно и стыдно.

Как же может над горем чужим так смеяться народ?

 

Кто, отбросив все рамки, сквозь очи заглянет мне в душу,

И увидит меня, мою сущность внутри, что занозой сидит?

Тот поймёт, я границы толпы моментально разрушу,

Если выскажу правду, что во мне словно лава кипит.

 

Ведь толпа будет вечно изгаляться над тем, кто не в стаде,

Кто не заперт забором, поставленным кем-то для всех,

Кого жизнь словно буй поместила, возвысив над гладью,

Привязав навсегда, над теченьем в борьбе чтоб взять верх.

 

Ненавистен мне цирк, но я должен для всех улыбаться,

Корчить рожи, засунув гордыню поглубже в колпак.

Кривоногий горбун, он не может со всеми смеяться,

Он смеётся и плачет, ради смеха пришедших зевак.

 

…Такова правда жизни, хоть и больно нам в этом признаться,

Мы в театре теней видим всё, но не видим лишь тень…