Ревность
- Ответ неверный. Вернемся к задаче:
Кто помнит, что и кому дано?
Цена либидо минус сдача –
Делить на ноль: запрещено!
Отменим? Кто с нами заодно?
В атаку бойцов поднимает эрекция!
Говорят, в деревнях и полисах Древней Греции
Так и было заведено,
Но не долго. Потом появились «подлость», «подонки» и «стервы»:
Теперь уж не вспомнить, кто из них первый.
Важнее понять: дурак оказался страшней негодяя.
Поэтому сдержанное «неверно»
Извело аморальное, даже не утверждая
Что неверность – невежественна, как фанатик.
Да и нам параллельно, когда мы пиздим о размерности
Скуки. Что же до края верности –
Это понятие можно измерить, лишь не пытаясь понять его.
Все что делает нас счастливыми – стоит на поверхности,
До тех пор, пока в твоих фантазиях словно для достоверности,
Не мелькнет с опозданьем лицо, на которое только и стоило тратить время!
Почему это первым рисуется тот, кто не начал еще, но начнет? Подождать…
В каждом бокале ответ, в каждом - своя теорема:
Кто не начал ещё – пусть он выдуман, но не без способности убеждать,
Демонстрируя то даже, что за горизонтом событий охраняется очень ревностно,
(Мы и так, впрочем, знаем, что там в конце концов)
Но посмотрим еще раз и с удовольствием, как на во всем своем блеске лицо,
Изливаются открывающие пароли: «Хаос, We-Vibe, семейные мемы…»
Как две стороны одного: скажем, бог и его устаревшие микросхемы.
Смешно? Но стоит лишь улыбнуться, над несовершенством всевышнего,
На твоей территории он никогда уже не будет лишним.
Поневоле освоишь деление тела на то, что пришито
А) Туда, где не все годятся для Красной Армии и Б) - к женскому органу.
Сиди и думай, что лучше – выдающаяся секс машина
Или герб без копья для святого Георгия.
Where the fuck our fuck is – симптом, приходящая с неба тревога
Во время военных действий, когда каждому
Хочется быть в списке живых вторым после Большого Другого,
Сотворенного лишь засвидетельствовать нашу жажду
Взять своё. Жаль свидетельствовать пока еще не о чем:
Не так просто давать имена всему новому.
Особенно, когда ты не стал палачом или врачом
И с больной головы на здоровую –
Что угодно свалить плечом – тебе нипочем.
Мимо клятв Гиппократа: навреди, сделай больно, убей.
Как в оружейной комнате, не слишком уютно думать
О вкусе третьего и о том, как заставить животное в себе
Резко стать человеком, то есть оставить выбор: превращать ли в сумму
Слов тому промелькнувшему лицу всё то, что и так понятно?
Оставить за кадром или нарисовать? Или нарисовать невнятно?
Как лепет младенца, жалующегося на старика,
Нагло липнущего к чужим соскам,
Посягая не только на его молоко, но и
На молочницу в целом, что не просит при этом оставить ее в покое.
***
Став обычной, дорога, не требует проводника,
Тем более что все известные нам дороги
Ведут в одно место на букву Х.
Одарив нас претензией однорогой
Иметь редкий талант улучшать всё на свете, умножая на текст…
Потому что, во-первых, женщина любит ушами, а мы помним, что любовь и секс
Не одно. Во-вторых, возведенное на симпатии любопытство к себе.
В третьих, не допускающее никого к снящегося лица личной судьбе
Подозрение, как в собственной исключительности, так и в том,
Что, каким бы ты не был штыком-молодцом,
Пуля-дура работает по статистике, и одному
Невозможно заполнить судьбу другого, даже если тому
Только этого и хотелось бы. В итоге - ничья.
Ни чужого, ни хищника, ни Д’Артаньяна, ни рыцаря
Без копья,
Утерянного в уплату отсутствующих амбиций.
Ибо если ничья ничья, победа – одна на всех,
И лишь время от времени только для них, для тех,
Кто не стоит за ценой, и не считает парсек
Величиной.
В чем измеряется боль, смешанная с хорошим предчувствием,
Ни с того, ни с сего фиксируемая тобой?
Когда, выйдя из темени благодушия в свет,
Ты вдруг ярко, как день, представляешь себе,
Как чужой или хищник, по очереди или сразу
Не упрашивают твоим поцелуем помеченные губы
Без конца открываться и повторять одну фразу:
«Обожаю, когда это делают так грубо!»
