Защитник прокаженных
В трущобах, что чернее ночи,
Собачий лай, как райский звук!
Глумятся чьи-то злые очи,
Пронзает полночь тяжкий стук!
В невидимом плаще, нога одна.
Он не пират и вовсе без крюка.
Жизнь для него всегда смешна,
Судьба для него и вовсе не легка.
Лица не видно, как в могиле
Монеты две, взамен глазниц!
Его душа повязла плотно в иле,
Он никогда не кланяется ниц!
Ворует язвы, временно убогих,
Предавая трупы огненной заре!
Видел жизнь у мертвых многих,
У падших нет, по утренней поре.
Он сам завернут плотно в ткани,
Где кровоточат сотни рваных ран!
Его слова не знали гадкой брани,
А самого его не ведовал капкан!
Защитник окровавленных уродов,
Морально падших ветреной грязи!
Здесь нет для лошадей подводов,
Прокаженным плохо, его скорей зови!
Не рыцарь, лат железных не имеет,
Не пес из родословной древней знати!
Он как мертвец, при смерти не робеет,
Глава бессмертных из погоста рати.
Защитник прокаженных, смелый,
Мертвый шут с козлиной бородой.
Иных владыка и вождь белых,
Он спасет и отведет тебя домой!
Собачий лай, как райский звук!
Глумятся чьи-то злые очи,
Пронзает полночь тяжкий стук!
В невидимом плаще, нога одна.
Он не пират и вовсе без крюка.
Жизнь для него всегда смешна,
Судьба для него и вовсе не легка.
Лица не видно, как в могиле
Монеты две, взамен глазниц!
Его душа повязла плотно в иле,
Он никогда не кланяется ниц!
Ворует язвы, временно убогих,
Предавая трупы огненной заре!
Видел жизнь у мертвых многих,
У падших нет, по утренней поре.
Он сам завернут плотно в ткани,
Где кровоточат сотни рваных ран!
Его слова не знали гадкой брани,
А самого его не ведовал капкан!
Защитник окровавленных уродов,
Морально падших ветреной грязи!
Здесь нет для лошадей подводов,
Прокаженным плохо, его скорей зови!
Не рыцарь, лат железных не имеет,
Не пес из родословной древней знати!
Он как мертвец, при смерти не робеет,
Глава бессмертных из погоста рати.
Защитник прокаженных, смелый,
Мертвый шут с козлиной бородой.
Иных владыка и вождь белых,
Он спасет и отведет тебя домой!