Мой великий и могучий друг
На свет человек появляется лишь –
Язык ему дан небесами.
Однако молчит несмышлёный малыш
Сначала. Ведь в памяти сами
Слова не возникнут, и гладкая речь
Из уст не выходит покуда.
Но время пройдёт, и он станет беречь
Её как бесценное чудо.
Сама я когда-то, родившись едва,
Сперва оставалась малюткой
Безмолвной, не знала моя голова
Ни буквы. Но с трепетной, чуткой
Душой я училась. Я слушала мать,
Родных, и случайную фразу
Я жадно ловила, надеясь понять,
Хотя удавалось не сразу.
И я, различая оттенки всех нот
В их голосе, глядя на лица,
Ждала, когда форму язык обретёт
И смысл для меня прояснится.
А он, что обычно «могуч и велик»,
Был добрым к ошибкам ребёнка.
Он с теми серьёзен, кто цели достиг,
Кто мыслит и чувствует тонко,
Кто дань за науку способен вернуть,
Уже находясь на вершине.
Но долгий ещё ожидал меня путь,
На старт я ступала отныне.
С улыбкою я вспоминаю теперь,
Как русский язык шаловливый,
Тогда примерял, словно сказочный зверь,
Все образы, «шкуры» и «гривы».
Забавной казалась мне эта игра,
Хотя и нелёгкой отчасти.
Скрывался то в пламени он у костра,
А то у животного в пасти,
И в булочной лавке хрустящий язык,
И даже язык из металла
На молнии сумки... Повсюду проник
Проворный плутишка! Искала
В обличиях разных его я вокруг,
Умело он прятался крайне,
И целую свиту из преданных слуг
Язык приобщал к своей тайне.
Им в маску был каждый почти облачён,
В словах притаилась загадка:
Омограф один, а другой омофон.
Значений не меньше десятка
Имеют они, и в причудливый хор
Сливаются в речи. Проказам
Таким удивляюсь ещё до сих пор.
А в детстве моём с каждым разом
Я, в хитростях их разобраться стремясь,
Сильней увлекалась, смелея.
Иная манила меня ипостась:
В сознании зрела идея,
И вспыхнула вскоре, меня озаря.
Успехов казалось мне мало,
Хотя я постигла азы букваря
И бегло довольно читала,
Я знала уже алфавит наизусть.
Какой же тогда недостаток
Лишал меня счастья? И что же за грусть
Терзала мне сердце? Но краток
Ответ оказался! Страницы чужих
Талантливых произведений
С восторгом листала я. Но не утих
Мой собственный «творческий гений».
Он рвался наружу, и не было сил
Держать его крепко и грубо.
Душевный порыв тот меня изводил
Больнее, чем режутся зубы!
Напрасно я время теряла сама!
Исполнилось года четыре –
Достойнейший возраст, и хватит ума
Писать всех прекраснее в мире!
Желаньем пытливым был разум согрет,
Я строить пыталась упрямо
Свой первый вполне грандиозный сюжет.
С трудом расшифровывать мама
Могла закорючки начертанных строк,
Нестройно плясавших в тетради.
Со временем почерк стал ясен и строг.
Я много работала ради
Того, чтобы в прозе мой слог зазвучал
И рифма в стихах зазвенела.
Конечно же, это отнюдь не финал,
Ведь нет совершенству предела!
Ведь русский язык так бездонно-глубок!
Сюрпризов полны его недра.
Но в ловких руках, как волшебный клубок,
Подсказки подарит он щедро.
Язык ему дан небесами.
Однако молчит несмышлёный малыш
Сначала. Ведь в памяти сами
Слова не возникнут, и гладкая речь
Из уст не выходит покуда.
Но время пройдёт, и он станет беречь
Её как бесценное чудо.
Сама я когда-то, родившись едва,
Сперва оставалась малюткой
Безмолвной, не знала моя голова
Ни буквы. Но с трепетной, чуткой
Душой я училась. Я слушала мать,
Родных, и случайную фразу
Я жадно ловила, надеясь понять,
Хотя удавалось не сразу.
И я, различая оттенки всех нот
В их голосе, глядя на лица,
Ждала, когда форму язык обретёт
И смысл для меня прояснится.
А он, что обычно «могуч и велик»,
Был добрым к ошибкам ребёнка.
Он с теми серьёзен, кто цели достиг,
Кто мыслит и чувствует тонко,
Кто дань за науку способен вернуть,
Уже находясь на вершине.
Но долгий ещё ожидал меня путь,
На старт я ступала отныне.
С улыбкою я вспоминаю теперь,
Как русский язык шаловливый,
Тогда примерял, словно сказочный зверь,
Все образы, «шкуры» и «гривы».
Забавной казалась мне эта игра,
Хотя и нелёгкой отчасти.
Скрывался то в пламени он у костра,
А то у животного в пасти,
И в булочной лавке хрустящий язык,
И даже язык из металла
На молнии сумки... Повсюду проник
Проворный плутишка! Искала
В обличиях разных его я вокруг,
Умело он прятался крайне,
И целую свиту из преданных слуг
Язык приобщал к своей тайне.
Им в маску был каждый почти облачён,
В словах притаилась загадка:
Омограф один, а другой омофон.
Значений не меньше десятка
Имеют они, и в причудливый хор
Сливаются в речи. Проказам
Таким удивляюсь ещё до сих пор.
А в детстве моём с каждым разом
Я, в хитростях их разобраться стремясь,
Сильней увлекалась, смелея.
Иная манила меня ипостась:
В сознании зрела идея,
И вспыхнула вскоре, меня озаря.
Успехов казалось мне мало,
Хотя я постигла азы букваря
И бегло довольно читала,
Я знала уже алфавит наизусть.
Какой же тогда недостаток
Лишал меня счастья? И что же за грусть
Терзала мне сердце? Но краток
Ответ оказался! Страницы чужих
Талантливых произведений
С восторгом листала я. Но не утих
Мой собственный «творческий гений».
Он рвался наружу, и не было сил
Держать его крепко и грубо.
Душевный порыв тот меня изводил
Больнее, чем режутся зубы!
Напрасно я время теряла сама!
Исполнилось года четыре –
Достойнейший возраст, и хватит ума
Писать всех прекраснее в мире!
Желаньем пытливым был разум согрет,
Я строить пыталась упрямо
Свой первый вполне грандиозный сюжет.
С трудом расшифровывать мама
Могла закорючки начертанных строк,
Нестройно плясавших в тетради.
Со временем почерк стал ясен и строг.
Я много работала ради
Того, чтобы в прозе мой слог зазвучал
И рифма в стихах зазвенела.
Конечно же, это отнюдь не финал,
Ведь нет совершенству предела!
Ведь русский язык так бездонно-глубок!
Сюрпризов полны его недра.
Но в ловких руках, как волшебный клубок,
Подсказки подарит он щедро.
