Бог ушёл
Что делать, если Бог ушел неведома куда…
Не отследить по проводам, навигатор сдох.
Быть может, на Елисейские поля
Отправился мой Бог.
Быть может – разменять полтину за углом,
Распить в пивной чудес прекрасных пойло.
Скорее всего, подался он в бомонд -
Ценить красоты золотого стойла.
Любить подряд всех – не меня.
И чтить любых – что грязных, что чистейших.
Его я раньше страшился, как огня –
Вероятно, потому как грешен.
Сегодня мне молиться в самый раз –
Пытаться выстирать рубашку тления.
И Бог напишет обо мне рассказ -
Мол, дата смерти и рождения.
Податься некуда. Мне Сатана не враг.
Но и не друг. Чего скрываться?!
Быть может, у Бога обнаружен рак,
И в спешке он забыл признаться…
Быть может, телефон его внезапно разрядился.
Не дозвониться, нет. Исчез юнцом.
А если он нечаянно влюбился
Можно ли любовь винить во всем?
Куда бы Бог ни убежал, я найду.
И обниму родного истинным – словесным.
Его поставлю за собой в первом ряду,
Чтоб защищать в бою конечном.
Но и тогда, я буду вскользь смущен,
И будут сжаты от боли тела плечи.
Пред Богом объявлю себе же приговор –
"Гореть в аду навечно".
Adam Kesher
Рождество, 2013
Не отследить по проводам, навигатор сдох.
Быть может, на Елисейские поля
Отправился мой Бог.
Быть может – разменять полтину за углом,
Распить в пивной чудес прекрасных пойло.
Скорее всего, подался он в бомонд -
Ценить красоты золотого стойла.
Любить подряд всех – не меня.
И чтить любых – что грязных, что чистейших.
Его я раньше страшился, как огня –
Вероятно, потому как грешен.
Сегодня мне молиться в самый раз –
Пытаться выстирать рубашку тления.
И Бог напишет обо мне рассказ -
Мол, дата смерти и рождения.
Податься некуда. Мне Сатана не враг.
Но и не друг. Чего скрываться?!
Быть может, у Бога обнаружен рак,
И в спешке он забыл признаться…
Быть может, телефон его внезапно разрядился.
Не дозвониться, нет. Исчез юнцом.
А если он нечаянно влюбился
Можно ли любовь винить во всем?
Куда бы Бог ни убежал, я найду.
И обниму родного истинным – словесным.
Его поставлю за собой в первом ряду,
Чтоб защищать в бою конечном.
Но и тогда, я буду вскользь смущен,
И будут сжаты от боли тела плечи.
Пред Богом объявлю себе же приговор –
"Гореть в аду навечно".
Adam Kesher
Рождество, 2013