Памяти отца, Мелехова Леонида Фёдоровича
Отец, тебе я посвящаю эти строки
Как хочется с тобой поговорить
Не разговорчив ты, твоих рассказов крохи
Я превратить попробую в стихи
Не для себя, я всё отлично помню
Но нашим детям, внукам, для страны
Настанет время, обратится поколенье
К своим корням, к дедам своим на «ты»
Твои черты - та простота и скромность
Что чувством правды так обострены
А во главе угла партийность и идейность
И, советь, сейчас мы ею так обделены
Но нет тебя, и где с тобой сидели
Плотнее и пышней буянится листва
Посажены тобой – рябины, липы, ели
Общаются с тобой, птиц трелями звеня
Когда твои виски посеребрили годы
В стихах о жизни строки написал
Где матушка твоя, друзья, и о природе
В них боль души по юности годам
Вот ты юнец белоголовый
Из деревеньки белорусской, не большой
Сидишь на берегу, лещина, конский волос
Таскаешь пескарей и окушков
Вот дом родительский, своё провёл в нём детство
Большой валун, поодаль от крыльца
На нём мечтал, как матери, отцу поможешь честно
Такая вот, твоя не хитрая мечта
Но всё окончилось, внезапно и серьёзно
В тридцать седьмом арестовали вдруг отца
Конфисковали дом, куражились безбожно
Пришли бездомность, горе и нужда
И тут война кроваво-чёрной птицей
Через Заборье проходил отряд
И в партизаны, на подводы вереницей
В проводники забрали молодых ребят
Мать проводила вроде на неделю
Собрав краюху с салом в узелок
А он вернулся, похоронку разуверив
В сорок шестом, на двести увеличив срок
Хлебнул всего он в дебрях партизанских
Лишенья, смерть, карателей соловые глаза
В огне и скрежете тех нелюдей германских
Пуская под откосы поезда
В составе рейдов по глухим лесам, болотам
За фронта, линию переходил
Пока окопная, гвардейская пехота
Их приняла, приказом в свой состав определив
А дальше, дальше фронтовые будни
От пуль, осколков в росписях бока
Но тот, окопный наш Иисус, а может Будда
Не допускал убить наверняка
Война катилась вспять, к столбам Европы
Металл буравил Псковские края
Тот эпизод у церкви Вышгородской
Отец рассказывал волнение тая
Церквушка на пригорке возвышалась
Там немцы окопались с головой
Атака наша за атакой продолжалась
Но нас косили и в навес и по – прямой
Вот рота шла, сибиряки лихие
Красавцы все, один так к одному
Все полегли под пулемёты злые
О них скорбят Барабинск и Иткуль
В очередной, сверхяростной атаке
С словами бога господа и мать
Взвод проскочил к подножью этой драки
Залёг, притих, что делать? надо ждать
Отец сапёрной, наковырял землицы
Чтоб голову от снайперов прикрыть
Десятым чувством, может ягодицей
Пригнулся: щас должны пальнуть!
И только голову убрал за бугорок
Прошила пуля гимнастёрки воротник
И за спиной, в мешке походный котелок
Он притворился, что доподлинно убит
Так все лежали, пока вновь пошла атака
И на волне солдатского Ура
Он расстрелял траншею с автомата
И амбразуру, где сидели снайпера
Ворвались в церковь, на полу кирпичном
От фрицев раненых, кровавым стал кирпич
Вдруг с колокольни очередь привычно
Своим, чужим – не важно, всем не жить!
Всё это было, церковь там стоит поныне
Я там бывал и кланялся земле
Кресты и звёзды там, в граните и простые
И солнца луч на красном кирпиче
