мои стихи

Вольдемар Грилелави

 

 

Мои стихи разных лет

 

 

 

 

 

Стихи, пришедшие ко мне в разные годы и в разные времена. Но в основном, так это связано больше с моими романами, в которые я и вставлял для большей остроты понимания содержания.

 

 

 

 

 

 

Капают слезки

 

 

Капают слезки из глазок ребенка. Его не хотят, не желают любить,

Те, кто родил, так легко отшвырнули, словно желали так скоро забыть.

 

Не было папы и мамы у дочки. Были родители, как таковы.

Хочет ребенок на ручки проситься. Некому взять – эти словно чужи.

 

Вот почему к незнакомому дяде так потянулась жадно она.

В ней увидал он родное создание, будто из прошлого ты создана.

 

Память от взрыва волной всколыхнуло, разворошило в ней старые раны.

В детство далекое нас зашвырнуло, вот и читаем его мы с экрана.

 

Титры мелькают, конец, аль начало, но только спасение видит он в ней.

Чтобы забыться, вернуться в сегодня из не былого, из жизни теней.

 

Будем делить это горе и счастье. Ты теперь тоже частица семьи.

То, что осталось в дне во вчерашнем, вспомним о прожитом мы.

 

Памятью этою живы, болеем. Нам не забыть бы, что время бежит.

 

Сбросим с себя лишний груз, что мешает, в завтра и в счастье войти тормозит.

 

 

 

 

 

Жалоба маленького человечка.

 

 

Лежу на измятой кроватке,

 

И в грязный смотрю потолок.

 

Как хочется мне разобраться,

 

Во что превратил мой мир рок.

 

 

 

Скажите мне папа и мама,

 

Зачем так судьбою дано.

 

И вы так легко променяли

 

Счастья детства на злое вино.

 

 

 

Страшно плакать, опасно захныкать,

 

Помешать вам в хмелю веселиться.

 

Бьют в лицо материнские руки,

 

Отец басом расправой грозит.

 

 

 

Не успев в этот мир народиться,

 

Стал ненужной и лишней помехой.

 

Почему мне нельзя быть любимым,

 

Лепетать, заражая всех смехом.

 

 

 

И молчанье мне стало защитой

 

От излишних общений и встреч.

 

В этом свете смердящем и диком

 

Одиночество жажду обречь.

 

 

 

А еще хочу небо просить я,

 

Коли в мир ты меня допустило:

 

Помоги с детством пошлым проститься,

 

Надели трезвой злостью и силой.

 

 

 

Мне сбежать бы из этого ада

 

За окно, где природа и птицы.

 

Слышу их щебетанье шальное,

 

И как солнце с листвой веселится.

 

 

 

А мне нынче совсем не до смеха.

 

И опять стук дверей и брюзжанье.

 

Закрывая глаза, в сон сбегая,

 

Вновь молчу сквозь глухое рыданье.

 

 

 

И зачем же на свет появился?

 

Никому здесь ненужным я был.

 

Подскажите, как в мир возвратиться,

 

Где мне рады, где ждут, кому мил.

 

 

 

Подхватите на сильные руки,

 

Покружитесь со мной, хохоча.

 

А вокруг лишь брезгливые вздохи.

 

Я не нужен, любить не хотят.

 

 

 

Да видать, то вино им дороже,

 

Они ради него здесь живут.

 

Но хочу я ответы услышать:

 

Для чего они жизнь нам дают?

 

 

 

Подружку с юбилеем. (от лица подруги).

 

 

 

Ну что тебе сказать, подружка дорогая?

 

Уж сколько мы с тобою круглых дат отметили.

 

Злой рок, судьба мужей у нас отняла,

 

Годами седина припорошила и пометила.

 

 

 

Однако молодость души и тела возмущаются,

 

Поскольку еще хочется простого понимания.

 

Блеснуть красой и женственностью страстною.

 

Забыть так хочется невзгоды со страданиями.

 

 

 

Пусть дети, внуки с чувством, с благосклонностью

 

Тебя воспримут и любовью окружат.

 

Ведь это ты им подарила всю вселенную.

 

И вот за это пусть тебя благодарят.

 

 

 

И если кто-то и захочет в чем-то упрекнуть,

 

Их ты прости, но прав судьба на то им не давала.

 

От глупости, от зависти они брюзжат,

 

Поскольку ты свои года такими видеть пожелала.

 

 

 

Останься той, какою знала я тебя,

 

Такой люблю, и знать всегда желаю.

 

Добра, здоровья, многих благ тебе хочу,

 

С твоим рожденьем, с юбилеем поздравляю.

 

 

 

Суд Небесный

 

 

 

Верша дела, делишки и проступки,

 

Не думая о совести, умея откупиться,

 

Считая себя правым, сильным, всемогущим,

 

Творить зло грязное, и в подлости забыться,

 

Ты можешь в жизни этой незамеченным остаться.

 

 

 

Прожить в почете, в полном уважении,

 

И блюдолизами с лихвою окруженный.

 

Газетой, телевиденьем ославленный,

 

Хвалою с лестью, ложью зараженный.

 

Но Суд Небесный явится, чтоб рассчитаться.

 

 

 

Он выберет вердикт, достойный твоей жизни,

 

Заплатишь по заслугам ты сполна.

 

За всех обиженных, тобою оскорбленных

 

Ответишь, не спасет твоя мошна.

 

Поскольку злато ослепить Его не может.

 

 

 

Пред ним придется говорить лишь правду,

 

Поскольку ложь не слышит Он, не признает.

 

Вымаливать прощенья не имеет смысла.

 

Расплата грянет за грехи, она придет.

 

Лишь пощадит слегка, коль совесть гложет.

 

 

 

Сумей покаяться, и с искусом справляться.

 

Ведь звоны злата в смертном часе не спасут.

 

А холуи забудут сразу прегрешенья,

 

И с радостью на кладбище твой гроб снесут,

 

С поспешностью забыв твое существование.

 

 

 

Мы суетимся в этом мире, копошимся,

 

Стараясь правдой, кривдой богатиться,

 

Забыв порою о душе нетленной,

 

Спеша в хмелю и в радостях забыться.

 

Остановись и вспомни истины призвание.

 

 

 

Небесный Суд, Он, как Дамоклов меч

 

Снесет твою головку с плеч,

 

Коль не поймешь, не примешь правду бытия.

 

Задумайся, найди в своих поступках свое Я

 

И оглянись вокруг, увидев рядом близких.

 

Прочувствуй боль, любовью к ним проникнись.

 

 

Ворона и Лисица. Басня.

 

 

 

Ворону как-то БОГ послал куда подальше.

 

Но так невнятно, что не сразу разобралась.

 

Однако слово божье, поперек ему не скажешь,

 

И потому в раздумьях она в соседний лес подалась.

 

 

 

На ветвь еловую присела, помолилась, бога вспоминая.

 

Все мысли напрягла, чтоб смысл жизни оценить.

 

Ведь тот маршрут, что БОГОМ был указан,

 

Нельзя нарушить, даже в градус изменить.

 

 

 

На ту беду, иль в радость, так вернее,

 

Лиса-плутовка из села от злых собак бежала.

 

Поскольку лай притих, то скорость пригасила,

 

И в тот же миг задумчивую птицу увидала.

 

 

 

Тот факт, что с курицей ворону не сравнить,

 

Плутовка поняла быстрей, чем глаз приметил.

 

Однако в злом селе до кур не допустили.

 

И потому желудок, и ворону с аппетитом встретил б.

 

 

 

Да, высоко сидит продукт сей несъедобный,

 

В прыжке, хоть разгоняйся, не достать никак.

 

А умное в мозги пока ничто не лезет,

 

Поскольку все еще свеж в памяти ее впросак.

 

 

 

Немного отдышавшись, прокрутив сценарий,

 

Решила хитростью лиса ворону заманить.

 

Заметив в лике много скорби и печали,

 

Сочла возможным о здоровье и делах спросить.

 

 

 

Прокаркав тоном птицы обреченной,

 

Поведала ворона о своей беде и горе.

 

Мол, БОГ ее отправил по земным маршрутам,

 

Который по причине в слухе брака был не понят.

 

 

 

-Ну, так это даже очень просто.

 

Лиса от счастья мелкой дрожью задрожала.

 

-Спускайся вниз, обсудим вместе этот казус.

 

Ты просто с перепуга оплошала.

 

 

 

Поверила ворона этой гадине паршивой,

 

Спустилась за советом, чтоб послушать умную куму.

 

Да вот попала вмиг в желудок к ней, в голодный.

 

Так и не поняв, куда, зачем ее послали, и к кому?

 

 

 

 

 

Вот верь теперь красивым обещаньям.

 

Наврут в три короба и не желают исполнять.

 

Хотя, когда сосет в желудке, то есть, жрать охота,

 

Никто и никогда про совесть не захочет вспоминать.

 

 

 

Мораль сей басни очень даже нам понятна.

 

Послали, так иди, мозги другим не пудри людям.

 

Чем дальше от того, кто вас послал куда-то,

 

Тем безопасней жизнь дальнейшая вам будет

 

 

ОДА ЛЮБИМОЙ ЖЕНЩИНЕ.

 

 

Прожили мы годков богато. Уж внуки в школу побежали.

 

Советы нам дают, подсказки. Совсем от них слегка отстали.

 

Однако, нам ли упрекать, в очередной этап судьбы вступая.

 

Еще вся жизнь у нас впереди, ее пройдем не унывая.

 

И поднимая сей бокал в честь самой милой и любимой,

 

Желать хочу здоровья, благ, и быть для нас всегда счастливой.

 

И хоть зовут тебя бабулькой, для нас ты самая младая.

 

И мы все это подтверждаем, богатств, любви и многих лет желая.

 

А я, как муж, глава семейства, в любви, с признаньем говорю,

 

Ты для меня, как в жизни компас, с тобой живу, люблю, творю.

 

И этот стих, что народился, от сердца и от всей души сложился,

 

Его тебе я посвящаю, и много счастья пожелаю.

 

 

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ ПОСЛЕ РАЗЛУКИ

 

 

Я на крыльях лечу к милым, любимым. Ведь лопасти эти и есть, как крыло.

Горизонт приближая, мчусь на парах я сквозь пространство пустыни, природе назло.

 

Для меня непогоды в любви не бывает. И пыльная буря полет не прервет.

Жди меня и дождись, моя дорогая. Я тебе посвящаю свой перелет.

 

Через все Каракумы от моря до речки растянулся мой долгий и длинный маршрут.

И стучит и колотит сердце, волнуясь, и соленые слезки без спроса бегут.

 

Мы с тобой навсегда это счастье избрали. И разлуки, и встречи – все пополам.

Только больно расстаться, и я не желаю улетать, уезжать, вновь тоскуя по вам.

 

Но зовет вертолет в эти дали песчаные. Я мужчина, хозяин, а это работа,

Что одаривать вас, баловать позволяет. В сладость и в радость о милых заботы.

 

 

ЯВЛЕНИЕ ЧУДА

 

Как удивительно и странно мир устроен, как много в нем чудес и волшебства.

Случайно встретились, нечаянно узнали друг в друге родственные души и сердца.

 

И вот от этого чудесного слияния, из чувств, из мыслей, из фантазий неземных,

Оно явилось в этот мир, как ангел, и полонило нас, отняв свободу вмиг.

 

Но рабство это нам желанное и любо. К нему стремятся даже через боль,

Мечтая стать его марионеткой, исполнив в жизни эту главнейшую роль.

 

Тебе подвластны маршалы и президенты. А твой каприз готов исполнить я любой.

Мы счастье видим в этом подчиненье, стараясь угодить и быть всегда с тобой.

 

Ты ангел мой, ты бог мой и властитель. Скажи мои заветные слова.

Зови меня ты днем, зови и ночью, бросая все, несусь к тебе на всех порах.

 

 

Мы приехали в Туркмению.

 

Здесь солнце не просто светит, оно еще и палит.

Такое тепло с избытком нам эта страна дарит.

 

Здесь рай вперемешку с адом. Лишь молодости нипочем.

Лицо, опаляя лучами, мужаем, душевно растем.

 

Забудешь невзгоды, проблемы. Захочешь умчать за барханы.

Вдоль трассы паришь, соглядатай, как лентой ползут караваны.

 

Дороги пески заметают. Детеныши смерчей кружат.

Они вертолет окружают, и в плен полонить нас хотят.

 

Такая здесь жизнь и работа, суровые будни пустыни.

Закалку проходят здесь нервы. И юноша станет мужчиной.

 

 

Философия старости

 

Я работаю охранником. Почему такой неинтеллектуальный труд? А потому, что на пенсии, а потому, что на другую работу сил уже не имею. Ну, а все профессии, что успел за свою долгую жизнь освоить, так давно уже отработал, потому и этап пройденный. А силы покинули меня, в чем я убедился не раз, и даже сейчас убеждаюсь сутки через двое – это такой график у меня – поскольку ощущаю регулярную усталость даже при преодолении того небольшого расстояния, что прохожу до работы и обратно к дому. Это мне 500 до остановки, потом еще с километр до места, где тружусь.

Но успокаивает осознание, что там, то есть, на своей работе сижу на КП и работаю с кнопкой. Ну, открываю и закрываю шлагбаум, машины пропускаю. Однако машины у нас редко передвигаются. Народ на работу приехал и сидит по своим рабочим местам. А потом вечером разъедутся. И весь труд.

Говорят, дома сиди. А чего дома-то делать? Во-первых, пенсии на этот стул для сидения не хватает. Ну, я подразумеваю кресло. Дома я в нем сижу и смотрю телевизор. А на работу я с собой ноутбук беру. Это уже во-вторых. Есть и третье – разнообразие в жизнь вносит работа охранника. Здесь напарник, с которым поболтаешь, начальство, что о чем-либо просит, зарплату в бухгалтерии получаю. В общем, вот такие развлечения. Чем еще старому деду заняться?

Разумеется, дети и внуки скучать особо и дома не позволят. Потому и бегу на работу с радостью поскучать и побездельничать, отдохнуть от избытка веселья.

Но, по-моему, слегка слукавил. Пенсия у меня авиационная, собес + аэрофлот. Итого 20 тысяч. Смело можно без голода сидеть, да у меня еще и супруга имеется: пенсии 6 тысяч – моя зарплата с пенсией. В том смысле, что тратит она быстро и без оглядки на будущее.

Но я совершенно не обижаюсь и не препятствую. Кормит она меня три раза в день вкусно и обильно, одевает так, чтобы самой не было стыдно рядом находиться, 3-5 рюмочек на ужин наливает, и спит со мной регулярно.

Жизнью, так получается, почти доволен. Обидно, что заканчивается она, эта самая, даренная природой и родителями. Но возвращаться в молодость, желание отсутствует. Во-первых, а кто тебе позволит? А во-вторых, так все сначала? Учеба, женитьба (кстати, первая – неудачная), пеленки, распашонки и детский плач по ночам? Однако, последний пункт не удалось избежать и пришлось повторить, понянчить внуков.

И это легко и просто, поскольку с возвратом родителям. А в молодости ни бабки, ни дедка рядом не было, некому спихивать было.

Вот и получается, что обратно не хочется, а впереди слегка страшновато, бесперспективно. Но и задерживаться надолго в этом мире тебе никто не позволит. Это же и пенсия на меня у государства закончится, и место под солнцем освобождать надобно, другим тоже пожить хочется. Какой-то заколдованный круг получается, да и только.

Успокаивает лишь мысль, развитая моей фантазией о ПЛИКе. Полный личный индивидуальный код человека, который попадает после смерти к новорожденному. И я вновь являюсь в этот мир в новом теле младенца.

Это и есть моя религия, и я ее придерживаюсь, ибо она вселяет мне уверенность в будущее, не страшит кончиной, не тревожит прошлым. Если чего и не успел в этой жизни, доделаю в новой.

ДА ЗДРАВСТВУЕТ СТАРОСТЬ, МАРАЗМ И ВПАДАНИЕ В ДЕТСТВО!

 

 

А слезы капали

 

Капают слезки из глазок ребенка. Его не хотят, не желают любить,

Те, кто родил, так легко отшвырнули, словно желали так скоро забыть.

 

Не было папы и мамы у дочки. Были родители, как таковы.

Хочет ребенок на ручки проситься. Некому взять – эти словно чижи.

 

Вот почему к незнакомому дяде так потянулась жадно она.

В ней увидал он родное создание, будто из прошлого ты создана.

 

Память от взрыва волной всколыхнуло, разворошило в ней старые раны.

В детство далекое нас зашвырнуло, вот и читаем его мы с экрана.

 

Титры мелькают, конец, аль начало, но только спасение видит он в ней.

Чтобы забыться, вернуться в сегодня из не былого, из жизни теней.

 

Будем делить это горе и счастье. Ты теперь тоже частица семьи.

То, что осталось в дне во вчерашнем, вспомним о прожитом мы.

 

Памятью этою живы, болеем. Нам не забыть бы, что время бежит.

Сбросим с себя лишний груз, что мешает, в завтра и в счастье войти тормозит.

 

 

О вечном

 

Я итог подвожу предварительный, сверяю мечты с достигнутым.

Окончательно скажем позднее, когда сверху намек пришлют мне.

А пока лишь осмыслю, подумаю, почему не случилось многого.

Хоть и рано судить о прожитом, впереди еще жизни немерено.

 

А ведь в детстве мечталось и грезилось, хотелось порой нереального.

Но оно нам мерещилось сбыточным, почему не желалось так статься?

И не так далеко от реальности, мог и услышать б желания.

Но не стал ОН на мне заморачиваться, не пожелал напрягаться.

 

Так назло не желаю поверить в ТЕБЯ, остаюсь тем, кем стал и кем буду.

Мимо церкви пройду равнодушно, прокричу в космос звезд необъятных.

Потому, что в них правда и жизнь, их создатель могуче и круче тебя.

Он сумел создать вечность, бессмертие, и такая мне вера приятней.

 

Поразмыслив, пришел к славной мысли я, все не так уж и худо, и плохо.

Я сумел стать простым человеком, о котором и очерк черкнуть не грешно.

И любил, и люблю, и любимый. Вот в чем бог и вся сила жизни.

А коль быль не сбылась, так она невозможна, просто думать смешно.

 

Зато жизнь прожита в суете, в интересе, даже лучше других, как погляжу.

И не нужно терзать свое сердце и душу, это очень наивно, не женщина.

Лишь остатки суметь дотянуть без упреков, это тоже часть жизни твоей.

И не сметь дожидаться конца, потому что бессмертье нам обещано.

 

И поверь, лишь в сказке о смерти написано, а ее в природе нет.

Создавая бесконечность с вечностью, космос планы имел, с будущим сверяясь.

Мысль не стереть и нельзя уничтожить, она, словно волна, разлетается.

И родимся мы вновь под какой-нибудь звездочкой, оживая и повторяясь.

 

 

 

СМЕНА НАСТРОЕНИЯ

 

Наполняя серой массой душу, сердце, настроенье,

Будни праздники сменяют, приглашая в повседневье.

 

Отрывая от веселья, в труд, в работу, в скуку быта

Они тащат нас за глотку. В то, чем жизнь у нас забита.

 

Переполнены стремленьем, ежедневною заботой,

Оторвать, схватить, сграбастать, обозвав сей труд работой.

 

А еще в кругах широких это бизнесом зовется.

Ну, коммерцией, коль хочешь, тут и там все продается.

 

А затем приходит праздник, и опять в душе веселье.

Как хочу, чтоб не кончалось в моем сердце воскресенье!

 

Чтоб суббота наступала, понедельник заменяя.

Меньше будней, больше танцев, серость в сердце вытесняя.

 

И вердикт врача здесь прост: подустал, хорош трудиться.

Брось дела, закинь заботы, пора в старость возвратиться.

 

Там, где пенсия с кефиром, домино, качалка, книжки.

Вечный праздник, долгий отдых. Заслужил, ворчать излишне.

 

 

 

Лиса Алиса

 

Фантастическая мелодрама

 

И вновь Никите снится сон, но необычный, непростой, а словно в нем прочитывается некая подоплека и предупреждение об опасности, грозящей пока неведомой Алисе. И поскольку в окружении Никиты таковой нет, то и волноваться смысла не имеет. Однако она все же встретилась, и он пожелал предупредить ее и оградить от врага, угрожающего смертью.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1

 

Ночь не предвещала никаких приключений, загадочных и прочих неких странных сновидений. Однако Никите все-таки приснилось нечто интересное и любопытное, кое после просыпания достойно внимания и незначительного обсуждения с самим собой. Не больше и не дальше.

Пересказывать сны товарищам, да и выслушивать подобные бредни из уст постороннего Никита не любил, считал скучным и недостойным занятием. Мало ли чего тебе во сне в сонном бреду привиделось? Обычный набор картинок и эпизодов, которым уделять время излишне. Всякая ночь по-своему разнообразна и любопытна, однако, лишь самому обладателю этого сна. И никому иному.

А вот этой ночью снилось нечто осязаемое, осмысленное и, как ему казалось, судьбоносное. Но внимательно разобрав и обдумав увиденный сюжет, Никита, решительно наплевал на него, и поторопился забыть. Чушь собачья, да и только! Однако в следующую ночь сон повторился. А если сказать точнее, продолжился, и такое Никите стало уже немного любопытным.

А вдруг этот сон пророческий? И вот теперь в это утро Никита, раскрыв ноутбук, с максимальными подробностями внес содержание сюжета, стараясь припомнить детали и прошлой ночи. И вроде как, что-то складывалось в единую цепь. По сути, так никакого сюжета и не было. Однако увиденные картинки вызывали тайную, глубоко зарытую тревогу и волнения.

Там, в этом сне, кому-то угрожали. И не неким обычным наказанием с поркой или выволочкой, а самой, что ни есть, натуральной смертью. Хотя, во сне смертей, как таковых, не бывает. Никита припоминает приснившиеся боевики с попытками пристрелить гипотетического врага. Только тяжело ранил. И этот весь израненный враг продолжал до бесконечности наступать, пока не пробуждался и не осознавал, что все это дурной сон.

А здесь хотят убить обыкновенную Лису по имени Алиса. Рыжая, красивая, милая и добрая лисичка. Но мешает жить по собственному сценарию и желанию деревянному Буратино и Коту Базилио.

Да, снится обыкновенный мультипликационный фильм, то есть, сказка. А сам Никита, вроде как, и присутствует в ней, но как бы со стороны в роли зрителя. Здесь в этой сказке произошло некое нарушение ролей персонажей. Буратино и Базилио объединились против Алисы.

Они все трое – большие друзья. Вроде бы. По сценарию, как некто неведомый и невидимый разъяснил Никите, все трое с ясельного возраста дружили «не разлей вода». И дело какое-то, когда достигли зрелого возраста, совместное затеяли. Ну, поскольку это все-таки мультик, так такое вполне допустимо, как дружба Кота, Лисы и Буратино. Лишь слегка нечто напрягало Никиту, что Буратино, вроде как, выстругали из обыкновенной чурки. И не могло быть у него как такового дня рождения, яслей, садика и школы. Не получил он образования.

Точнее, не дошел до школы, повстречав на своем пути к занятиям Лису с Котом, которые притворились добропорядочными, доброжелательными и слишком сердечными и заботливыми, уговорив Буратино зарыть на Поле Чудес все свои личные сбережения.

Это по сценарию А.Толстого. А во сне у Никиты три друга, точнее, два друга и подружка сложили все имеющиеся финансы и открыли собственное дело по продаже учебников и иного школьного оборудования. И образование у всех троих высшее, и компьютерами владели великолепно, что настоящим героям сказки даже и во сне не снилось. Но это все-таки сон, однако, в котором перемешались картинки сказок, реалий и телевизионных фильмов.

Дела у друзей шли просто замечательно, Поле Чудес плодоносило, точнее, зарытые сбережения произрастали, неуклонно увеличиваясь в размерах. В общем, компания процветала. И почему неожиданно такое случилось, что заставило Буратино и Базилио объединиться в некий тайный союз против Алисы, так Никита пока понять не мог. Однако чувствовалась глубоко запрятанная конфронтация.

Деревянный мальчишка и беспородный котяра планирую агрессивные деяния супротив Алисы. И так Никите даже казалось, что конечная их цель – физическое уничтожение противника, как мешающей им жить по собственным планам и желаниям. А зачем, уже спрашивал себя Никита после третьего сказочного мультяшного пробуждения? Ну, никак такая милая и пушистая, неспособна помешать им, строить свое жизненное счастье. Да не может она и, по-моему, рассуждал Никита, вмешаться ни по каким причинам в их личные дела!

Однако, проанализировав все три сна с более тщательным размышлением, Никита уже стал догадываться об истинной подоплеке этого злого умысла. Дело-то у них общее, прибыль делилась на три равные части. Но вот, при очередной закупке товара на реализацию, Буратино и Базилио слегка нарушили финансовую стабильность фирмы. Это вне сна все казино и игровые автоматы под запретом, а в сказке имеется такая Страна Дураков, где легко и бесхлопотно можно расстаться с наличностью. И Буратино с Базилио, в надежде крупно наварить за счет местных дураков, попали под жесткие лопасти залетных катал.

В общем, кубышка, предназначенная для закупки товара на благо фирмы, благополучно перекочевала из их рук в чужие алчные лапы псов. Попытка опротестовать незаконное изъятие столь крупной суммы закончилась скандальным выбросом за ворота страны мордами в грязь.

Отмыться-то отмылись, а перед Алисой теперь не отчитаешься. Разумеется, ей сообщили, что все идет по плану, товар на днях прибудет, однако все их мысли теперь направлены на способы и варианты выкручивания из столь неприятного, щекотливого и опасного капкана, который сами себе и вырыли.

Денег нет и не будет уже никогда, и Алиса, а она так и поступит, стоит лишь ей прознать про их проделки, опишет все движимое и недвижимое имущество с последующим выбрасыванием компаньонов, как и из Страны Дураков, мордами в грязь. И здесь им уже не отмыться. Можно сразу и навсегда забыть о благополучном и приятном существовании с сытыми днями и чудесными морскими отпусками, как на Родине, так и за рубежом.

Остается в их распоряжении лишь жалкое нищенское существование. И единственный реальный выход из этого лабиринта – нечаянная случайная гибель Алисы. Да, подруга, замечательный компаньон, но в данный миг от нее исходит опасная и смертельная угроза.

А вот эту угрозу и пытался осмыслить Никита, абсолютно не понимая пока замысла заговорщиков. Просто так убить нельзя, слишком на виду причина, и в первую очередь они оба и попадают под подозрение.

Неясно откуда, как и почему, но в этот миг на арене появляется новый персонаж в виде рыжей кошечки по кличке Мальвина, сестра Базилио, которую напарники решили задействовать в своей афере. Она сыграет отвлекающую роль. Однако пока и такой факт скрыт от Никиты. Лишь конечная цель предельно понятна.

Обо всем об этом размышлял Никита ранним утром, лишь оторвавшись от постели и внося содержание сна и собственные анализы событий в ноутбук. Однако, придя на работу, ему уже хотелось гомерически хохотать над самим собой. И чего это он заморачивается от этого сна-сказки, абсолютно неспособной реализоваться наяву. Немыслимы как герои, так и тема сюжета.

Коты, Лиса и деревянная чурка. Ну, не смешно ли над этой белибердой задумываться, как о чем-то серьезном? Однако хохотал, молча, негромко и не вслух, поскольку окружение может потребовать разъяснений внезапного веселья, а ничего смешного на ум пока не приходило. Сама правда была комична и глупа. Как и говорилось уже выше, сны Никита не считал возможным, делать достоянием общественности. Забыли и забросили. Сегодня же перед сном сотрет эти воспоминания ни о чем. Слишком уж зациклился над каким-то глупом и ничего не значащем сне.

Погода располагала после работы прогулку с посещением открытого кафе в парке. Друзья, то есть, Николай и Александр решили вечерок провести в кругу бутылок любимого пива. И рыбку к пиву там подают свежую. В том смысле, что вяленую, но не залежавшуюся.

В это кафе лучше попасть заранее, иначе попозже к вечеру свободных мест не окажется. А в нем довольно-таки уютно и приятно проводить время. И музыка в нем всегда звучит лучшая, и площадка между рядами столиков позволяет потанцевать. Все условия для чудесного вечернего отдыха после трудового дня.

Парни они холостые, и так сложилось, что в данный момент абсолютно одинокие. А девчонок ближе к вечеру здесь всегда полно. Есть на ком глаз остановить и выбрать из лучших самую лучшую.

-Ух, ты, какая рыжая! Да не крашеная, самая натуральная! – нагнувшись над столиком, прошептал еле слышно Николай, чтобы его восхищений не услышала сама обладательница рыжих волос, которая в компании двух кавалеров занимала столик рядом с друзьями.

-И симпатичная, - подтвердил Александр, сам искренне заинтересовавшись посетительницей, - что редко случается с рыжими. Они обычно с легким изъяном, некрасивые. А у этой все, как по заказу.

Скорее всего, девчонка поняла, чем слышала, что парни обсуждают ее внешность. Она им мило улыбнулась, но подмигнула почему-то молчавшему и никак не отреагировавшему на ее появление Никите.

-Она на тебя запала, - уже громко констатировал факт Николай. – Учти и не теряй момент, приглашай на танец.

-У нее и без нас целых два кавалера, - отмахнулся от рекомендаций и наставлений друзей Никита, не любивший конкурентных распрей за право обладания девчонкой. Зачем борьба, если и без того выбор богатый?

-Нее, - категорично не согласился Александр. – Эти парни – друзья. Оно даже со стороны заметно. Нет в них галантности и ухаживаний. Сто пудов, я прав. Обычные хорошие друзья.

Прав, так прав, кто бы спорил. Посидим, увидим.

Помаленьку, потихоньку кафе наполнялось посетителями, и уже на рыжую соседку друзья не отвлекались, поскольку больший процент гостей преимущественно превалировал особами женского пола. И молодые. Было на ком свой взор задержать. А эта рыжая, если внимательно присмотреться, для молодых друзей слегка старовата. Ненамного, но на три-четыре года будет. Однако это уже возраст для серьезных отношений, а парням хотелось развлечений.

-Алиса, - внезапно обратился громко и слышно для окружающих один из двух парней, прибывших вместе с рыжей, когда девушка встала и направилась к барной стойке. – Попроси нам еще грамм 200 водочки. Наш графинчик слишком быстро опустел, мы и распробовать не успели.

-Наливайте поменьше, нечего до краев наполнять, - незлобиво отмахнулась Алиса, однако вернулась за пустым графином, решив наполнить его у бармена, не обращаясь к услугам официантки.

Услышав это слишком знакомое имя, Никита вздрогнул от удивления и от некоего внутреннего испуга, едва не подавившись глотком пива, которое вдруг избрало неверный путь. Слегка откашливаясь, он уже с заинтересованным вниманием попытался определить среди ее парней, кто есть кто? Если она Лиса Алиса, то один из парней Кот Базилио, и, скорее всего, это будет брюнет со следами усиков под носом. Ну, а этому с длинным тонким носом сам бог велел, быть Буратино.

Стоп, резко приказал сам себе Никита, не желая вновь заморачиваться на глупом пустом сне. Ничего общего с его героями и этими гостями кафе он не хочет просматривать. Там были настоящие Лиса и Кот. Здесь молодые люди, а все остальное -обычное совпадение. Парни в отсутствии Алисы о чем-то шептались, пытаясь скрыть тему разговора от посторонних ушей. И Никита увидел в их взглядах некий звериный оттенок. Хищники.

И такое открытие вновь его всего переполнило воспоминаниями. Ведь случился в прошлый раз пророческий сон, позволивший глупым поступком Никиты спасти много невинных людей. До сих пор иногда вспоминаю в его фирме этот случай. А вдруг вновь этот засекреченный, зашифрованный намек? Ну, открылся дар предсказателя у Никиты, некоего оракула. Правда, слабенький и чересчур редкий, однако и это следует считать подарком судьбы. На фоне «ничего», что-то есть.

А как сейчас поступить, так он в очень сильном затруднении. Но Алисе явно угрожает опасность. Смертельная и исходящая от друзей, вернее, от тех, кому она больше всех верит. И Никита решается попробовать прозондировать почву. И легкими, мало что значащими намеками, проверит свою гипотезу. Ведь вполне достаточно задать Алисе пару-тройку вопросов, чтобы сравнить сон и явь.

Никто никогда не будет показывать угрозу мультипликационными героями. Это закамуфлированный намек, который ему предстоит разгадать. Никита уже заметил, что парни даже не планируют приглашать свою подружку на танцы, открыто и без стеснений флиртуя с молоденькими девчонками, словно их самих Алиса не интересует, как партнер по танцу. Видать, так у них заведено уже давно, поскольку Алиса даже намеком не показывает свое неудовольствие по такому поводу. Ей вполне хватает лицезрения и тех коктейлей, которые она с наслаждением поглощает через трубочку.

Ну, тогда Никита смело идет в разведку. Он наконец-то окончательно разберется со своим сном.

-Меня звать Никитой, а тебя Алисой, я это уже знаю, - беря за руку удивленную Алису и, едва ли не силой отрывая ее от стула, пригласил он девушку на медленный танец в центр зала.

-С удовольствием потанцую с тобой, - согласилась Алиса, уже не сопротивляясь и следу за парнем. – Только стоит ли нам знакомиться? По-моему, да и сам видишь, ты для меня слишком молод.

-Смешно и странно слышать такие речи в наше сумасшедшее время, - весело хихикал Никита. – Ну, года на три старше меня. Так Пугачева почти в два раза старше Галкина. Шаляпин аналогично женился. И никто никого не упрекает и не укоряет возрастом. Так что, мы с тобой на этом фоне вообще ровесники.

-Действительно, - уже хохотала Алиса, не собираясь заморачиваться по таким пустякам. В конце концов, не замуж зовут, а всего на всего, пригласили потанцевать. Ну, и не рыпайся.

-Алиса, - вдруг серьезным тоном спросил Никита девушку. – Ты можешь мне откровенно ответить на пару вопросов, даже если они прозвучат для тебя слегка глупо и нелепо? Нет, я не буду влезать в сокровенное и интимное. И еще, обо мне и о моих вопросах обещай своим кавалерам не рассказывать. Согласна?

-Ух, ты! – уже без смеха и иронии смотрела она на Никиту. – Даже чересчур заинтриговал. Соглашусь хотя бы ради удовлетворения любопытства. Ладно, задавай свои вопросы.

-Ты – Лиса Алиса, а они – Буратино и Кот Базилио, я прав? Угадал их пожизненные клички?

-Так ты просто знал или что-либо слышал о нас, - разочарованно произнесла девушка, теряя уже интерес и к Никите, и к его вопросам. – Нас так звали с детства и во дворе, и в школе, и в институте. Да и сейчас часто можно услышать. Не удивил и не заинтересовал такими вопросами.

-У вас есть собственное дело?

-Ну, да, и здесь ты прав. Только Америку не открыл, поскольку и такое мог знать от друзей.

-Алиса, - попросил Никита тихо и спокойно. – Я вовсе не собираюсь тебя удивлять и поражать своей проницательностью и ясновидением. Признаюсь честно, что впервые вижу вас троих, а до этого мига ничего не знал о вас. Да и сейчас не знаю. Только у меня к тебе очень серьезный разговор. И не сейчас. Мы должны встретиться завтра в обед в укромном малолюдном месте, и тогда я тебе открою одну маленькую тайну. Да, последний вопрос, который определит окончательно мою версию: у Кота Базилио есть сестра по имени Мальвина? Не обязательно имя такое, возможно и это кличка, такой факт не столь важен.

-Это уже не смешно. И ты утверждаешь, что раньше даже не слышал о нас? Да, есть, и что самое смешное, так аналогично рыжая, как и я. И обе мы не красимся, у нас такой цвет натуральный.

-Я это сразу понял, как увидел тебя.

По сердцу Никиты холодком пробежал страх, предчувствие беды. Ох, не зря этот сон тревожил его все три ночи. Вот они эти персонажи, прямо перед ним предстали. Все кроме Мальвины. А может, и она вот-вот появится. Но это уже не столь важно. Главное, что пока все сходится. А основные убийственные вопросы он задаст завтра, хотя уже ему ясно с этими персонажами.

-Так ты согласна на встречу? – жестко спросил Никита, намекая на завершение сегодняшнего допроса.

-Да! – вдруг резко и категорично согласилась Алиса. – Я приду в обед к часу к центральному входу в парк. А там уже и определим место для серьезного разговора. А жаль, - внезапно игриво проговорила Алиса. – Я уже посчитала себя вполне еще способной, соблазнить или хотя бы привлечь внимание такого молодого парнишку. А он пригласил для серьезного разговора.

-Он тебе очень нужен и важен, - сказал Никита и покинул девушку посреди зала, возвращаясь за свой столик.

-Я так понимаю, что получил отказ, - шутливо поинтересовался Николай. – Почто даму не проводил на место?

-Ну, - слегка смутился Никита, осознавая оплошность и бестактность. – Мы с ней о деле говорили. А еще она назвала меня юнцом безусым. Хотя, усы я никогда не любил и не уважал.

Друзья еще пару минут помусолили эту тему, посмеялись над Никитой, и все быстро и дружно забыли о рыжей бестии. Было еще пиво, рыбка и танцы с девчонками. Вечер удался на славу.

Уже к часу назавтра Никита топтался у центрального входа в парк, нервно поглядывая на часы и тревожно по сторонам, чтобы не дай бог, кто увидел его встречу с Алисой. Еще подумают, что он запал на старуху. И в этом Алиса была права. Никита даже ровесницу не признавал. Все его девчонки были моложе. Так он считает правильным и вполне приемлемым для встреч.

Алиса появилась внезапно, даже напугав его, подкравшись сзади и неожиданно ухватив его за руку.

-Привет! – звонко вскрикнула она и захохотала, встретив его пугливый взгляд. – Не надо так меня пугаться, не такая уж я страшная.

-Да нет, - поспешил с оправданиями Никита, смутившись разоблачением. – Ты даже красивая. Я правду говорю, но и откровенно признаюсь, что пригласил тебя только для серьезного разговора. Меня твое имя заинтриговало.

-Алиса? – искренне удивилась девушка. – Ну, не такое уж оно и интригующее, вполне распространенное.

-Однако в сочетаниях с Котом Базилио и Буратино оно прозвучало в иной интерпретации. Сейчас попытаюсь внятно разъяснить. Только договоримся сразу, если я и ошибся, то мы просто посмеемся и забудем. Хорошо?

-Ты с каждым разом интригуешь все сильней и сильней, а к истине так и не подступаешься. Давай-ка, Никита, выкладывай начистоту. А там уж разберемся, как себя вести. Я девушка не из пугливых. Так что, напугать тебе меня будет сложно, если вообще невозможным.

-Ну, и хорошо, я готов к откровениям, - решился наконец-то Никита. Он еще с утра планировал этот разговор. Однако сейчас заготовку забраковал, посчитав ее слишком мудреной. Нужно как-то попроще. – Алиса, а ты, может, слышала про случай с маньяком, происшедший несколько месяцев назад? Ну, с захватом заложников, угрозой взрыва? Да получился у него облом.

-Да, да, да! – быстро протараторила Алиса, кивая головой. – Говорят, парнишка его подвел своей абсолютно глупой выходкой. Мол, флэшку, которая привела бы в действие взрывное устройство, он утопил в унитазе.

-Угу! – согласился Никита. – Так вот, этот глупый мальчишка сейчас перед тобой. Он и есть я.

-Правда, что ли? – глупо хихикнула Алиса. – А зачем ты так поступил? Хотя, своей глупостью спас людей. Как ты догадался, что он хочет твоими руками взорвать всех, чтобы потом тебя и обвинили в гибели заложников?

-Я не догадался, Алиса, мне просто такой сон накануне приснился, как раз в эту ночь перед событием. Я его уже начал забывать, а как флэшку в руки взял, так и вспомнил, что она и есть - пульт дистанционного управления.

-Ух, ты! Так ты у нас ясновидящий. Это даже интересно. Погоди, погоди? – Алиса внезапно остановилась и развернула Никиту к себе лицом. – Так ты мне намекаешь, что теперь я в твой сон являюсь? И мне что-то угрожает?

-Почти. Только совсем в иных образах вы явились ко мне. Я имею в виду вашу троицу. Я видел мультфильм с совершенно иным сценарием, чем написано в сказке и показано в мультфильме. Там Буратино и Кот Базилио выступили против Лисы Алисы. Понимаешь, мне снился обыкновенный мультик. И я уже собирался благополучно забыть о нем, как вы втроем садитесь рядом с нами. Все трое: Лиса Алиса, Кот Базилио и Буратино. Ведь все настолько совпадает, потому и решил уточнить детали. И каждый твой ответ лишь усиливает мои утверждения, разваливая сомнения. А вдруг? Ведь тогда я окажусь, если не причастным, так виноватым, что не предотвратил.

Притворялась смелой, отважной и сорвиголовой рыжая Алиса. Однако, когда вдруг услышала из уст Никиты о реальной угрозе жизни, не мифической и не гипотетической, так сразу сжалось сердце в страхе и заколотилось, как у зайчонка.

-Но, почему ты говоришь, что угроза исходит от Буратино и Базилио? Мне даже верить в твои предположения не хочется. Это мои лучшие, самые преданные друзья. И только. И у меня ни с кем из них не было даже намеков на отношения. Да и бизнес наш успешный, вроде как до банкротства далеко.

-У меня вы учебниками и школьным оборудованием торгуете. Это так, или нечто иное?

-Нет, даже слишком иное, - вдруг с легкой надеждой, что Никита ошибается, воскликнула Алиса. – У нас больше научно-технический бизнес. Новые технологии, компьютерные разработки. Хотя, ты и сам в таких вопросах дока, чего я пытаюсь объяснять. Дорогу своим бизнесом мы никому не переходили, тех денег, что зарабатываем, вполне хватает, даже с излишком. Почему и что может заставить их, выступить против меня? Да еще так жестко, как пытаешься ты обрисовать ситуацию. Мол, со смертельной угрозой. Не переборщил ли ты?

-Скажи, Алиса, а Мальвину, если ее принарядить, дать в руки твой паспорт, за тебя можно принять?

-Ну, такой вариант я могу допустить, если такое слишком кому понадобится. А ты зачем ее сюда привлекаешь, чем наше с ней сходство может помешать моим мальчишкам?

-Не помешать, а помочь. Ну, в моем мультике лишь намеки на процесс, а не описание подробностей телодвижений. Она, то есть, Мальвина с твоими документами и в твоем образе покидает город, выезжает, например, в Москву. Ну, чтобы твою пропажу списать на мегаполис и не обвинить Кота с чуркой.

-С кем?

-Я так Буратино назвал. Он у меня ведь, из деревянной чурки сделанный, вот такую характеристику и получил.

-Скажи, а чем в твоем сне объясняется причина их желания, внезапно убрать меня. Ну, убить, если уж говорить, как оно есть.

-Деньги. Банально, просто и понятно.

-Никита, а какие деньги? Ведь мы их зарабатываем, большую оговоренную часть пускаем в оборот, а остальные делим на троих. Да и без меняя их прибыль, упадет сразу в разы. Так что, моя смерть им абсолютно невыгодна. Здесь твой сон слишком грубо ошибается.

-Да? – спросил Никита, уже сам слегка охваченный сомнениями. – Ответь, а крупная сумма пущена в дело в последний раз? Ну, прямо сейчас, можно и так сказать? И в чьих руках она задержалась перед этим запуском?

-Мальчишки всегда этим делом занимаются самостоятельно, без моего контроля и при полном моем доверии. Да, сумма крупная по местным масштабам, а так, не очень. И что ты хочешь сказать?

-Нет у них этих денег, не пошли они и в дело. Мой Буратино и Кот Базилио все деньги спустили в казино. А твои, не знаю, может и в дело запустили. Да только не было бы у меня такого сна, если бы все шло, как всегда. Поищи свой паспорт, намекни им об отчете, и уточни, не планируют ли они какой-нибудь пикник за городом? Мою Алису они отравили и закопали на берегу озера. А поиски направили по направлению Мальвины. Она покинула транспортное официальное средство и на перекладных возвратилась уже в образе Мальвины. То есть, Алиса исчезла из города, куда направилась одна. Кот и чурка оказались не при делах.

Алиса стояла бледная, потерянная и перепуганная. Уж слишком много совпадений в словах этого мальчишки. И паспорт куда-то подевался, и вид у напарников-компаньонов чересчур суетливый, вороватый. Неужели и в самом деле они ее не просто предали, но и желают убить?

-Хорошо! – решилась принять за факт угрозы Алиса. – Я тебе поверю, хотя ты и сам можешь сомневаться и выстраивать гипотезы из обрывков сна. Но я тихо и аккуратно, чтобы не вызывать излишних подозрений, проверю мальчишек. Да и Мальвину тоже, если она собирается в отъезд.

-Алиса, ты не слишком напирай на них, как бы ни спровоцировать их на агрессию. Давай, вы втроем завтра в это же время подойдете на это место, а я со своими друзьями встречу вас. Поверь, они у меня неслабые, с Котом и деревяшкой справятся, если что. Но, я так считаю, разоблачение их разоружит и повергнет наповал. Уж в открытую они против тебя не отважатся идти. И я уверен, что фактами мы их завалим, заставим раскрыться. Ты согласна?

-Согласна, - кивнула Алиса и развернулась в сторону выхода из парка.

-Алиса! – окликнул ее Никита.

-Да? – спросила девушка.

-Ты приободрись, зажми волю в кулак. Сейчас по твоему лицу можно прочесть намерения. А ты должна до завтра продержаться.

-Хорошо! – улыбнулась Алиса. – Только в следующий раз ты меня возьми в свой сон, и мы там разберемся с врагами.

Николай с Александром долго не могли вникнуть в смысл и в причину, по которой они вместо обеда должны с Никитой идти в парк для некой аудиенции? И почему нужно быть готовым к боевым действиям, да еще и без оружия. И тогда Никита решился им поведать историю со сном.

-Так вот зачем тебе понадобилась эта рыжая бестия Алиса? Она приснилась тебе, и в твоем сне эти два урода угрожают ей? Мы правильно поняли? А если в этот раз твой сон ошибается? – спросил Николай, наконец-то разобравшись в хитросплетениях мудреного сюжета во сне и наяву. – Получается, что ты сейчас желаешь рассорить слаженную бизнес-компанию своими подозрениями?

-Нет, Никита прав, - не соглашался с Николаем Александр. – Не может ему просто так присниться какая-то чушь. В тот раз получилось же, и сейчас он на верном пути. Слишком много совпадений. И Мальвина удачно нарисовалась, и паспорт у Алисы куда-то задевался. Так чего мы спорим? Быстро заходи в базу данных железнодорожного вокзала и узнай, купила ли Алиса билет в какую-нибудь сторону, или нет. И сразу тогда нам станет все предельно ясным.

Друзья даже подивились такой простотой решения загадочного вопроса. Буквально через несколько минут все прояснилось. Алиса, или, скорее всего, Мальвина приобрела плацкарт до Москвы на послезавтра на утренний рейс.

-И теперь я на все сто уверен, что назавтра они спланировали выезд на природу, - заключил из всего этого Никита. – И Алиса нам этот факт при сегодняшней встрече подтвердит.

Теперь настроение у друзей было агрессивно бодрым и решительным. Они шли в парк, предотвращать убийство Лисы Алисы. Вороватые мальчишки задумали смертью решить свои проблемы. и друзья сейчас помешают им осуществить спланированное убийство разоблачением и обещанием, заступиться за Алису, не позволить этим отморозкам лишать их город такой рыжей бестии. Но красивой и яркой.

Предупредив начальника, что возможна по уважительным причинам задержка после обеда, троица пошла в парк на встречу любопытного и интересного приключения, в котором им предстоит сыграть главную роль.

Никто не собирался всерьез опасаться кого-то Буратино и Кота Базилио. Видели они их в кафе. Взрослее их, но однозначно слабее. И если Алиса пожелает, так они еще их и в полицию сдадут, чтобы ответили по полной.

Алиса стояла возле ворот одна. Вид у нее булл некий обреченный, растерянный и напуганный, словно эта встреча грозилась смертью, коя случилась во сне Никиты. Однако заметив приближающегося Никиту в компании своих друзей, она сразу преобразилось, и в глазах сверкнула надежда.

-Я им назначила встречу на этом месте, - слегка осипшим голосом пролепетала она. – Я, Никита, задал им несколько вопросов, нарушила твои инструкции. Но мне даже их ответы не понадобились. Ты оказался полностью прав. Нет, свои искренние намерения они по моей дальнейшей судьбе не озвучивали. Не знаю даже, что и предположить, но каким-то образом меня нейтрализовать, таким желанием они страдают. Слишком стало по их лицам заметно.

-Ничего! – бодро и уверенно воскликнул Николай, подход к Алисе и обнимая ее за плечи. – Мы тебя защитим, и не допустим никаких намеков на эту самую нейтрализацию. Ничего у них не выйдет.

-Спасибо, мальчики, - слабо улыбнулась Алиса. – А вот и они.

К парку подходили Кот Базилио и Буратино. Заметив Алису в компании трех молодых крепких парней, они стушевались и приостановились. Однако на открытое бегство не решились.

-Алиса! – начал с упреков Базилио. – Вот тебе нужно было привлекать к нашему делу посторонних? Сами разобрались бы. Ничего ведь страшного не произошло. Ну, случилась заминка с деньгами, так не первый и не последний день живем. Мы запросто могли бы сами все исправить.

-Все сказал? – спросил Никита. – А теперь четко и громко ответь мне на пару вопросов. Даже к Алисе обращусь. Ты собираешься в Москву в ближайшие дни? Ну, например, послезавтра?

-Нет, а что? – удивилась Алиса вполне искренне.

-На твое имя приобретен билет до Москвы на послезавтра на утренний рейс. Значит, Мальвина едет вместо тебя и под твоим именем. Теперь второй вопрос к тебе, Алиса. У вас намечается загородный пикник на завтрашний вечер?

-Да, мальчишки собираются завтра на берег озера. Мы там часто бываем с ночевкой, с рыбалкой.

-Теперь поняла? Сценарий, как в моем сне. Ты пропадаешь в Москве, они не при делах, а настоящее твое местопребывания окажется на берегу озера глубоко в земле. Таков у них план. И свою крупную растрату они списывают на тебя.

-Да вы, да как, да черт знает, что нагородил тут, а мы еще и слушать тебя должны, да? Алиса, чего он мелет, мы ведь часто на это озеро выезжаем, и в этот раз, как всегда, ничего нового, - заверещал обиженный и оскорбленный, но по глазам было слишком заметно, что разоблаченный Кот Базилио. – Откуда он вообще такой взялся этот долбанный прорицатель? И никто на самом деле об этом даже не думал. Мы же друзья, как ты могла поверить этому пустозвону?

-А билет на имя Алисы в Москву, по-твоему, фикция?

-Какие билеты, ничего мы про них не знаем! – залепетал Буратино.

-А пойдемте и спросим у Мальвины. Она, разумеется, не во все ваши планы посвящена, но сообразит, чем грозит ей разоблачение. И тогда сдаст вас, голубчиков, с потрохами, - подперев руками бока, зачитал перепуганными и уже окончательно разоблаченным Коту Базилио и Буратино вердикт Никита. – Сдавайтесь и признавайтесь, малыши-плохиши. А вдруг сумеете разжалобить Алису, и она сумеет простить вам ваши подлости?

-Да пошли вы все, я не намерен выслушивать этот бред. Пошли, Буратино, нечего нам здесь делать, - взвизгнул Кот Базилио и развернулся к Алисе с друзьями спиной, намереваясь покинуть поле сражений.

-Стоять! – внезапно властным голосом приказала Алиса, почувствовав полную защищенность в окружении Никиты и его друзей и абсолютную безопасность. Эти бывшие компаньоны и друзья уже не в состоянии ей угрожать, и уж тем более, осуществить задуманный план ее убийства. – Если вы сейчас уйдете, то мы следом, я имею в виду, что сама под охраной Никиты и его товарищей, идем в прокуратуру. Вот тогда вам не отвертеться. Мальчики, - неожиданно ее голос приобрел нотки плаксивости. – Как вы посмели, а? Убить за деньги? Даже за очень приличные? Ну, а покаяться, повиниться, упросить меня не возникало желание? Мы бы эти деньги за полгода вернули. Ведь наша дружба до сих пор такие дела творила! А вам настолько жалко стало возвращать, да? Но без меня вы бы стократ больше потеряли бы. А вот теперь вы потеряли все. Я вас презираю, но ставлю условия. Месяц сроку, чтобы вернуть. Все распродаете и возвращаете. Если сейчас при них, - Алиса указала рукой на трех друзей, - пообещаете, я не пойду в прокуратуру. И даже не пытайтесь выкручиваться, не получится. Вы согласны, или пойдем в полицию?

-Согласны, - обреченно простонали оба прохвоста, понимая, что это свобода, хоть и нищая. Но заработать они еще сумеют, чего не сказать о воле. Желаний оправдываться, выкручиваться у них не возникало. И Кот Базилио, и Буратино, развернувшись уже окончательно, понуро поплелись из парка. Они вновь проигрались подчистую, и свое поражение признали.

А Лиса Алиса вдруг, полностью расслабившись, не выдержала такой перегрузки нервов и воли, и по-женски разревелась на груди у Никиты. Николай с Александром, молча, хихикали, наблюдая столь романтичную ситуацию, а Никита неопределенно пожимал плечами.

-Мальчики, - наплакавшись вволю, и уже успокоившись, бодрым голосом попросила Алиса: - Я вам благодарна безмерно по самое-самое. Особенно тебе и твоему сну, Никита. Конечно, в ресторан я вас однозначно поведу. А что еще могу сделать для вас? Хотите в моем бизнесе участвовать на равных правах?

-Нее, Алиса, мы не бизнесмены, - поспешил откреститься Никита. – У нас и без того работа хорошая и денежная. Останемся друзьями.

-Ну, - слегка замялся Александр, у которого имелось слегка иное собственное мнение по этому вопросу. – Свою работу мы бросать не собираемся. А вот оказывать посильную помощь за определенную плату, так мы согласны.

-И я согласна! – обрадовалась Алиса, и они четверо поспешили по своим делам, наметив праздник на вечер. А сейчас мужчин ждет работа, их дела.

 

 

По Шекспиру

 

 

Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Никите и его любимой Свете.

И падший ангел их любовью подивился, и возжелал свой мир из них создать.

А для того на жизнь их покусился, запрет нарушив - жизнь не отнимать.

Ему дана программа высшей властью, чтоб сеять вечное, творить, ваять и созидать.

Как за вареньем, нехороший мальчик, был пойман за руку, раскрыт, изобличен.

Затем последовал вердикт и наказанье. Ему указано, что здесь неправ был он.

За сотни жизней, сгубленных нечаянно, его ругали, а он твердо обещал:

Ошибся, мол, хотел, да вот не вышло. Я строил рай, а вот немного оплошал.

История строителей таких судила. В учебниках пример нам привела,

Что ради бредовой одной своей идеи судьбу одну забыла, не учла.

Вы, наши благодетели, старатели, когда решитесь бред свой воплощать,

Опробуйте его хотя бы над собою, а уж потом о благе мира извещать.

Не убивайте милых любви вечной ради, не стройте счастье на плоти и крови.

Проклятьем станет наше вам спасибо. Нельзя шутить, нельзя играть с любовью.

 

 

Явление

 

Они вторглись в мой дом с громким шумом и криком,

Разорвав тишину и покой враз порушив.

Лишь завидев гостей, кошка впала в унынье,

Заползла под диван, прижав в ужасе уши.

 

Крики, визг и гам заполняют пространство,

Сериал превращая в немое кино.

Тихий вечер пропал, погиб в одночасье.

Одиночества мне, как видать, не дано.

 

План нарушен, и кресла уют уничтожен.

Не дают мне покоя два существа.

Восхожденья, прыжки, покоренья, попытки,

Топчут, давят и мнут, теребят телеса.

 

Это дедушку внучки проведать решили.

Погостить, пошалить, чтобы плесень изгнать.

Такой фитнес, зарядка иль физкультура

Совершенно бесплатны, лишь нужно позвать.

 

А придут и напомнят: - рано ты о покое

Говорил и мечтал, позабудь на мгновенье.

Потому, что ты дед, а мы твои внучки.

И тоску, и унынье вмиг мы развеем.

 

Повздыхал, покряхтел, вспоминая свой статус,

И смирился с судьбою, что мне небо дарило.

Что ж, будем жить долго-долго и длинно,

Сколько внучки позволят, сколько старость решила.

 

 

О любви

 

 

Я подарю тебе звезду и все планеты вместе с ней.

В тот день, когда к тебе приду, зажжешь ее на сто огней.

Звезда горит на потолке, вокруг вращаются планеты.

И в ярком свете, как во тьме, ищу тебя, не вижу, где ты.

 

А с кухни запахи плывут, а ты в халатике цветастом.

И твои губы меня ждут. Спешу прижаться к тебе страстно.

Ты кормишь вкусными блинами, компотом поишь из клубники.

Я забываю временами твои бурчания и крики.

 

Я песнь пою, и гимн слагаю, навстречу радости иду.

Тебе стихи я посвящаю, слова и яркую звезду.

Померкнет солнце пред тобою, луна погаснет навсегда,

Когда в руках с моей звездою, ко мне придешь и скажешь: "Да"!

Я подарю тебе звезду и все планеты вместе с ней.

В тот день, когда к тебе приду, зажжешь ее на сто огней.

Звезда горит на потолке, вокруг вращаются планеты.

И в ярком свете, как во тьме, ищу тебя, не вижу, где ты.

 

А с кухни запахи плывут, а ты в халатике цветастом.

И твои губы меня ждут. Спешу прижаться к тебе страстно.

Ты кормишь вкусными блинами, компотом поишь из клубники.

Я забываю временами твои бурчания и крики.

 

Я песнь пою, и гимн слагаю, навстречу радости иду.

Тебе стихи я посвящаю, слова и яркую звезду.

Померкнет солнце пред тобою, луна погаснет навсегда,

Когда в руках с моей звездою, ко мне придешь и скажешь: "Да"!

 

 

 

 

 

БОЛЬ

 

Эта рана, как язва, не заживает. Болит все сильней, и время не лечит.

И стыдно скулить, мужчина - не баба. А хочется плакать, как малые дети.

Жду ночи, чтоб уйти от реальности тошной, в сладком сне позабыться, от боли умчаться.

И проплыть над землей беззаботною птицей. И на веки в том мире счастливым остаться.

И зачем только солнце над небом встает, пробуждая живое с глубокого сна.

Не пойму, почему боль в груди так гнетет, почему не замолкнет, не стихнет она.

Чей-то сын во дворе громко папу позвал, чья-то дочь во слезах говорит про беду.

А ко мне не идут, а ко мне им нельзя. К ним дорога закрыта, и я не приду.

Им хотят доказать, что отца уже нет, что другой и добрей, и дороже для них.

Эта подлость больней, чем само слово боль. И больней, и коварней всех болей других.

Ищет выход душа, хочет тишь отыскать, но не хочет забыть, и не хочет забыться.

И библейская истина: жить и страдать, почему-то желает в мозгах утвердиться.

Будто боль и страданья очистят тебя, и к Иисусу Христову приблизишься ты.

А зачем мне их вера, зачем нужен я? Зачем мне их рай, не хочу быть святым.

Полюбить красоту, в ее ласке забыться, как на крыльях лететь, чтоб ее лицезреть.

Прикоснуться губам, под крылами укрыться, чтобы сердцу не плакать, душе не болеть.

Вы куда подевались, зачем вас не вижу? Я боюсь от порога на миг отлучиться.

И сижу в тишине, жду, сейчас вдруг услышу, как ко мне беспокойство и счастье стучится.

Но не рвут тишину и, ни крик, и, ни смех, и никто не мешает газеты читать.

Но болит моя боль, и ужасно хочу от такой тишины без оглядки бежать.

И болит, и болит, и не хочет понять, что устал я душою, и телом устал.

Прекрати ты страдать, перестань умирать. Как на пленке сотри, чтобы мир чище стал.

И на чистом листе нарисуем цветы, чтоб смеялись и пели, и сердце ласкали.

Умирает любовь, и черствеет душа. Мы друг друга навек потеряли.

 

 

 

 

Беда

 

 

Ты зачем за мной змейкой ползешь, беда, сердце больно тревожишь, тисками сжимаешь.

Я не вижу тебя, ощущая дыханье. Почему среди всех ты меня выбираешь?

Жаждешь крови и плоти моей искусить, причинить мне страданья, слезами упиться?

Так за что же так сильно судьбою мне мстишь, за любовь к своим милым караешь, блудница?

Ненавидишь за то, что тебя я отверг, и иных всех блудниц не приемлю, толкая

От себя, от семьи, от любимых своих, смертный грех и сомнительный рай отвергая.

В чем вина и зачем тоску гонишь ко мне, в снах тревожных приходишь, чтоб грустью томить.

Прочь гоню сновиденья, молюсь и прошусь, не хочу взгляд любимой и губы забыть.

Только сон не желает покинуть, уйти, как веревки лучи темноты полонят.

Света нет, ночи нет, есть одна пустота, что сдавила мне, грудь сотней тысяч мыслят.

Покидая свой сон, возвращаюсь я в явь, только все остается, как словно не спал.

Почему и зачем, или кто, не пойму, показать, рассказать мне былое желал.

 

 

 

Спасем карася

 

 

 

Сначала пахарь был червяк, затем сменил его рыбак,

Капая землю почем зря, в желанных поисках червя.

Изрыл сады и огороды, испортив профиль всей природы.

Он все червей извел, зараза, и рыбу всю переловил,

И на прогресс вину свалил, крича о правде с унитаза.

О, будь философом немного, смотри ты дальше своего порога.

И не черни ты все и вся, таща на леске карася.

Ты брата младшего обидел, червя с крюком ему подсунул.

Он на твою уловку клюнул, обмана подлого не видев.

И будь спокоен - отомстит, заставит стать вегетарианцем.

Услышишь, как трава хрустит, забудешь запах мяса с сальцем.

Пока не грянула расплата, забрось за печку ты лопату.

Пора червей нам разводить, что б ими карася кормить.

Тогда любимая жена на стол положит сазана.

И карася с подливкой сладкой сожрешь ты смело без оглядки.

Давайте все любить природу, хранить леса, луга и воды.

И все вокруг беречь, лелеять. Пора растить, сажать и сеять.

Иначе будем камни жрать, когда расхапаем вокруг,

В пустыне очутившись вдруг.

 

 

 

Смысл жизни

 

Задумал я о смысле жизни написать, с тобой, читатель, думой поделиться.

И вслух свои соображения сказать, как пред священником душой своей раскрыться

И благо времени хватает у меня, чтоб в глубине души немного покопаться.

А все терзания случились того дня, когда вопросами: зачем, решил задаться.

 

Зачем родила мать меня на белый свет? Зачем я в школу десять лет таскался?

Зачем же стольких долгих длинных лет и пил, и ел, и по миру мотался.

Я не могу себя никак понять, в чем смысл денег, что пытаюсь заграбастать?

Зачем позволил в плен себя загнать, чтоб всем знакомым заработком хвастать?

 

Зачем вещизмом обволокся, обложился, и банковый билет на знамя жизни прилепил?

Ведь сколько раз уже молился и божился, и столько раз мечты свои пропил.

А я хочу сменить весь этот рай на счастье, хочу покоя и глубинной тишины.

Но свист мотора, словно буря и ненастье устраивают мне пляску сатаны.

 

Свистят турбины, и скрипит железо. А сердце и душа в тоске глухой.

А сверху солнце светит бесполезно. Пустая автострада подо мной.

А я впустую совершенно глупо, дико сжигаю трудовые подвиги людей.

Я керосин и масло превращаю в копоть, пугая флору с фауной сотней децибел.

 

За мною по пятам цепные псы и волки зубами лязгают, пытаясь хлеб свой оправдать.

Кусаются, рычат, взлохматив холки, грозятся резать, изрубить, в куски порвать.

Острей и тоньше бритвы наша тропка. И в сторону нельзя уйти и тормозить.

Сойдешь налево - по уши в дерьме увязнешь, направо - грохнешься, захочешь вряд ли жить.

 

Притормозишь - вонзится в тело жало. Назад рванешь - о стену лоб сшибешь.

И ты идешь, себя судьбе сдавая, года считая, существуешь, не живешь.

Седой шакал, вонючий, грязный, потный со злобой тупо подсмотрел в окно.

И я, сорвавшись вправо, а не влево, лечу и падаю в липучее дерьмо.

 

Я задыхаюсь от бессильной злобы. Пытаюсь выбраться, цепляясь за брега.

Не знаю, выползу ли с этого болота, но вот отмыться не сумею никогда.

Вокруг шипения и радостные скрипы, вокруг моей беды и грязи торжества.

Какое счастье выражают их тупые лики! Какие правильные речи говорят уста.

 

Мундир надели и регалии нацепили, их плечи желтые, что мухе негде сесть.

Да только души и глаза совсем пустые, и в сердце тупость и в желаньях месть.

А может, просто жажда приподняться, стать на ступеньку выше остальных людей?

А может, просто в кресле удержаться, хотя бы даже и ценой своих друзей.

 

Но жизнь не терпит и не любит постоянства. Она полна тайфунов , бурь и ураганов.

И если им сегодня солнце светит ярко, то я лишь жажду для них солнечных ударов.

Барахтаюсь в дерьме, кричу, взываю. И сотни рук пытаются спасти.

Никто от вони нос не затыкает. И все кричат: мою руку схвати!

 

Но миг наступит, и тебя в дерьме увижу. Я не пророк, но смело предскажу:

Тех сотни рук ты крика не услышишь. Лишь радость, смех удачи-госпожи.

Вокруг друзья, рискуя замараться, за волосы и уши вырвали на сушу.

Загнали в ванную отмыться, отскребаться, очиститься от вони, успокоить душу.

Вздохнуло тело, заживают раны, но боль в груди тупой тоской гнетет.

Кошмары прошлого, позора, унижений, виски в тиски сжимает, сердце рвет.

А жизнь спешит, расчет она предъявит, расходы, дебит с кредитом сведет.

Платить за все она сполна заставит. И от расплаты черным ходом не уйдешь.

 

И этим тешусь, и себя я оправдаю. Засветит солнце над моей главой.

Не в месте и злорадстве радость ощущаю, а в смене дня и ночи таковой.

Не может вечно дождь из тучи литься. И солнце постоянно закрывает облака.

И лето осенью, а та зимой должна смениться. И если пасмурно, то это лишь пока.

 

Сегодня радостно, а завтра грустно, больно. И этого никак не избежать.

Бывали в нашей жизни шумные застолья, когда ты всех от всей души хотел обнять.

Но вот в твоей душе пожар случился. Мечусь я в ужасе, спасения ищу.

От страха перед смертью мир весь провалился. Судьбе молюсь и от возмездья трепещу.

 

Пожар потушен, поутихли страсти. Теперь спокойно, трезво оглянись.

Чей локоть рядом был в часы ненастья, запомнить эти лица торопись.

Ведь настоящий друг в беде себя проявит, а в радостях он не всегда заметен.

Кто беден был, последнее подарит. Кто был богат, тот стал внезапно беден.

 

Душа от страха и беды освободилась. Она поет, не замечая зла, добра.

Как хорошо, что жизнь на миг еще продлилась. Прощаю все врагу, друзьям кричу: "УРА".

 

Отчаяние

 

 

Стою на распутье дороги. Влево, вправо, иль прямо идти?

Там соблазнов манящих много. Только нету обратно пути.

Все дороги уходят в далеко, и на всех тишина, благодать.

Солнце светит в зените высоко, темных туч и злых бурь не видать.

 

Хорошо бы над ними промчаться, хоть мельком посмотреть наперед.

Не хотелось бы вновь просчитаться, если жизнь тебе выбор дает.

Не толкает ни в спину, ни в шею. Задержись и в раздумьях присядь.

Потеряю я все, что имею, если можно еще что терять.

 

А имею я то, что не жалко ни терять, ни губить, не иметь.

Так пойду-ка вперед без оглядки и не буду судьбу я жалеть.

Коль ударит не так уж жестоко, нет больнее удара, чем был.

Убежим мы за тучку далеко, а что было за нею, забыл.

 

Позабыл и забросил судьбу я, а она позабыла меня.

Не сегодня, так завтра умру я, так зачем же пытаю себя.

Не хочу себе счастья дождаться, и ругаюсь с судьбою со злостью.

Восвояси хочу я убраться. Не хочу повторять злую гостью.

 

Пусть закружит, завертит, умчится. Буду жить, веселиться и петь.

И в весеннем припеве кружиться, и не буду о прошлом жалеть.

То, что было, уже не отменишь. То мое, и я этим живу.

А захочешь, так сразу изменишь то, что было во сне, наяву

 

 

"Баллада о вертолете"

Он маленький, немного беззащитный стоит в углу перрона, как мальчишка,

Привязанный, прикованный к бетону, чехол наброшен, как на грудь манишка.

Тебе, Ми-2, свой стих я посвящаю, с тобой о жизни речь я поведу.

Ведь это ты сковал меня цепями, как пленника ведешь на поводу.

 

А я хочу побыть с семьей немного, а я хочу с женой в кино сходить.

И лежа на диване помечтать с героем из новой повести, иль просто побродить.

Но не успеет утро загореться, как я плетусь к тебе опять навстречу

Жене, махнув рукою на прощание, и обещав вернуться скоро детям.

 

Семья не любит эти расставания, успели невзлюбить командировки.

И каждый раз, целуя на прощание, опять услышу я упреки горькие.

Порой тебя хочу я ненавидеть, порой люблю, как малое дитя.

И так порой хочу забыть, не видеть, провисшие, как плети лопасти.

 

Я молодой, я полный сил мужчина о пенсии мечтаю, как старик.

Дожить бы, долетать бы эти годы, скорее наступи счастливый миг.

Когда идешь с работы без опаски, когда инспектора не страшен тебе вид.

А я душой и телом наслаждаюсь, и сердце без причины не болит.

 

И вдруг от этого спокойствия и ласки глаза ожили, молодость вернулась.

Исчезли страхи, позабыты встряски, и солнце мило из-за тучки улыбнулось.

А если утром тучи и туманы, а если снег, аль дождь, как из ведра.

Так это мне до лампочки сегодня. Пилотом был я только лишь вчера.

 

Но вновь свистят движки, пронзая воздух, читаю карту, как молитву перед сном.

И вновь пески несутся мне навстречу, за горизонты и барханы пряча дом.

Туда, сюда летают всякие людишки. Устал от вида морд хмельных и пьяных.

А трезвому в песках лишь удавиться, или сойти с ума от изобилия барханов.

 

Лечу, а свист и гул стоит в ушах проклятый, глаза слипаются от серости и блеска.

Смотрю на календарь и дни считаю, когда ж закончатся мучения и стрессы.

Не стих, а слезы вышли на бумаге. И крик, и плач рука дрожа, писала.

И сказ мой говорится не губами. То правду горькую душа кричала.

 

 

«ПРЕДАТЕЛЬСТВО»

В чем разница продажи от измены?

В чем суть предательства, как купли и обмена?

Когда за деньги честь и совесть отдают.

И фразою красивою прикрывшись,

И в платье голубое облачившись

Со всеми потрохами продают.

 

Но знали б вы, какая это боль!

Какую вы сыграли в этом роль!

И днем и ночью сердце не стихает.

Трясутся руки, губы хрипло шепчут.

За что, понять хотят, их больно хлещут?

И жизнь, и свет - на миг все замирает.

 

Обида, скорбь, тоска по жизни прошлой.

Моментом радостной, моментом жуткой, пошлой.

Но это я, и это все моя судьба.

Устал до тошноты от жизни и сует.

Нет счастья в мире этом, правды нет.

Осталось зло со мною навсегда.

 

Пытался пред судьбою оправдаться,

Хотел бороться, жаждал защищаться,

Укрыться, спрятаться, зарыться глубоко.

Но жизнь подсунула оплату за долги,

И увернуться от расчета не моги.

А сделать это очень нелегко.

 

Душа болит, а сердце криком стонет,

А тело с потрохами в тине тонет.

Возненавидел все вокруг и навсегда.

На что сменяла прожитые дни,

Зачем остались мы совсем одни,

Куда вы канули счастливые года?

 

Минуты счастия и радости пройдут,

И будни бурей торжества сомнут.

Тогда прозреешь и увидишь явь.

Всю эту грязь сумеешь рассмотреть,

Тогда решишь смеяться или петь.

А может плакать, низость всю поняв.

 

Скриплю зубами, кулаки сжимаю.

За что продала, я никак не понимаю.

Хоть капля жалости осталась ли в тебе?

Как хладнокровно узы наши рвешь,

И счастия хрусталь спокойно бьешь,

Добытое трудом, спасенное в борьбе.

 

Люблю и ненавижу, сильно презираю.

Того же испытать тебе желаю.

За что лишь дети так должны страдать?

К кому бросаться и кого им обнимать?

Как все случившееся можно им понять?

Они ведь правды всей и не узнают.

 

Все годы ведь одну тебя любил.

И бога на одну тебя молил.

И жизнь, и труд – отдал все без остатка.

Как ты могла ему все это дать!

Как ты могла забыть, что ты же мать!

Зачем к нему несешься без оглядки?

 

Закрыт шлагбаум, обратно хода нет.

Порвал возвратный я билет.

Сейчас лишь смерти хочется желать.

Она от мук ускорить избавление.

И все вернется по ее велению.

Устал болеть и не хочу страдать.

 

 

«Технология работы экипажа вертолета Ми-2»

 

 

Просыпаться нужно быстро, не просись еще чуть-чуть.

Не забудь с помятой морды сон и хмель рукой стряхнуть.

Похлебать сырой водички, сигареткой подымить.

Чтоб дымком табачным крепким перегар вчерашний сбить.

 

Прибежать к врачу с одышкой, мол, почти не опоздал.

От того и пульс частит, вот, что в медпункт бегом бежал.

А глаза красны спросонья – нехороший сон приснился:

Будто деньги потерял я, и соседский кот взбесился.

 

Дальше можно поспокойней про погодку расспросить.

Бросить пару комплементов, и немного пошутить.

Если мучает изжога, закури, воды испей.

И скажи спасибо богу, что сегодня все окей.

 

Рассчитали все по ветру, снос и скорость – все учли?

Подписали и приняли, на матчасть пешком пошли.

Осмотри мотор и планер, лопасти, винты и втулку.

Постучи ногой пневматик и заканчивай прогулку.

 

Не забудь взглянуть на номер – свой ли принял вертолет.

Если малость ты ошибся, выполняй второй заход.

На втором заходе снова закури, воды хлебни.

И себе дай твердо слово: больше капли в рот ни-ни.

 

А затем окинь ты взглядом местность рядом с вертолетом,

Чтоб какую-нибудь гадость не поднять водоворотом.

Чтобы пыль, бумаги, тряпки лопастями не сшибить.

Если пыль совсем взбесилась, то водой ее полить.

 

А потом залезь в кабину, взглядом мудрым осмотри:

Все ль на месте, все ль исправно, и опять воды хлебни.

Громко крикни, что есть мочи: ну-ка быстро от винтов!

И диспетчеру доложишь, что ты к запуску готов.

 

Кнопки, ручки по порядку, как учили, нажимай.

Закрутилось, завертелось, только думать успевай.

Ну, а коль опять кипение, и башка огнем горит,

Сделай два глотка водички, затуши пожар внутри.

Разрешите нам руление, снова в радио скажи.

И движеньем легким, плавным ручку от себя нажми.

А когда ты по перрону быстро катишься на взлет,

Не лови ворон и уток, покрути башкой, как кот.

 

Чтобы как-нибудь случайно столб иль лайнер не сшибить.

Или просто по ошибке на вокзал не вырулить.

Повисели, покрутились, вес, центровку уточнили.

И у диспетчера на взлет разрешенье запросили.

 

Вот сейчас пошла работа, в бухгалтерии отсчет.

И приятная мыслишка, что отсчет в рублях идет.

Только мыслью посторонней ты полет не загуби.

Деньги пусть идут деньгами, а курс правильный держи.

 

Рядом пусть с водой канистра, чтобы мысль в башке светлить.

Если вдруг ко сну склонило – можешь сразу закурить.

Пепел стряхивай в кулечек, не сори по сторонам.

Потому, что документы запрещают курить нам.

 

Уточни у пассажиров: не туда ли мы летим?

Если малость уклонились, незаметно доверни.

А еще, когда в полете, документы говорят,

Контролируй ГэСээМы, чтоб хватило и назад.

 

Вот опять родное поле. Возвратились мы домой.

Плавно сбрасываем газы и парируем ногой.

Как написано в приказе, триммера установили.

Сели мягко на бетонке, на стоянку порулили.

 

А вот здесь запомни твердо: тормози и стой на месте,

Если техник задремал вдруг и не вышел тебя встретить.

И при выходе с кабины, обойди вокруг матчасти,

А иначе злой инспектор посечет талон на части.

 

Ну, затем заполни справку, пару росписей черкни,

Попрощайся с техсоставом и иди наряд смотри.

Уточни свой план на завтра, сдай портфель в окно с решеткой.

И домой к жене и детям топай тихою походкой.

 

На пивные расписные ты на бочки не смотри.

Помни, завтра ты в наряде. Если можно, две иль три.

Да и те с оглядкой залпом. Выпил и домой бежать.

Слава богу, день окончен, завтра новый начинать.

 

Пыльная буря

 

Пыль и песок, потеряв притяжение, свободу почуяв, лишившись опоры,

Землю родную предали забвенью, забыли родные барханы и горы.

Пыльная буря, как злая стихия, Родина голых степей и пустынь.

Жаркое солнце и ветры лихие, вот кто над нею один властелин.

 

Темень, как ночь, среди дня наступила. Воет и стонет тяжелый песок.

Туча песчаная небо затмила. Жаждет природа, воды бы глоток.

Нет тут вокруг ни воды, ни прохлады. Воздух, иссушенный, глотку дерет.

Денег не надо, и злата не надо. Только укрыться, уйти от невзгод.

 

В жизни такие же бури бывают. Мутят течение тихой реки.

Как и в природе, откуда – не знаешь, они возникают, судьбе вопреки.

Нет их ни в картах, и нет их в прогнозе. Их мы не ждали, привыкли к тиши.

Если радостно – смех, если больно, то слезы. Тихо и сыро жилось нам в глуши.

 

Рвет тишину бури пыльной стихия, рвется все в жизни, летит в тарарам.

Злые сердца, с ними души пустые рвут на куски и несут по пескам.

 

 

Неверие

 

 

Падают звезды с неба на землю, не долетая, сгорая дотла.

Кто говорил, что они великаны. Только лишь пыль долететь и смогла.

 

Ну, и зачем мы на пыль загадали, глядя на свет ее яркий в ночи?

Мертвому камню судьбу доверяем, чтоб неудачи свалить на чужих.

 

Я не доверюсь звезде заблудившей, в мертвом пространстве что потерялась.

Это ее уже жизнь завершилась. Исчезла, как личность, лишь с грязью смешалась.

 

Верить в приметы, гадая, надеясь, словно судьбою своею играешь.

И почему не желаешь увидеть того, кого любишь, к себе прижимаешь.

 

Мы забываем от счастья избытка. Падает пыль и обломки звезды.

И как всегда, видя их по привычке, упорно бубнишь слов заметной мечты.

 

 

Стихия

 

 

Силу стихия природой питает, кормится ветром, вулканом, грозой.

Твари земные живут и не знают, где и когда она шутит судьбой.

 

Брошенный камень, молнии стрелы ищут приюта на бренной земле.

Им безразличны заботы, суеты всех, кто столпился в одном корабле.

 

Этот корабль Землею зовется. У особи каждой здесь свой уголок.

А так же мечты, ожиданья и планы, и вымерен жизнью какой-либо срок.

 

Только со случаем не согласован. Тем, что судьбою и роком зовется.

Если стихия того пожелает, срок твой навеки мгновенно прервется.

 

Но мы безвластны и столько ж бессильны против природы злой, равнодушной.

Строишь, мечтаешь, о будущем мыслишь, а миг прерывает тропку идущего.

 

Власть обрести над стихией мечтает мышцами слабый, но сильный умом.

Только ошибку признать не желает - власть над стихией таится не в нем.

 

Выше стихии лишь космоса сила. Кто звезды вращает, огонь им дарит.

Не нужно с ним спорить, пытаться перечить. Восставший на пламени пылью сгорит.

 

Утешимся мыслью - жизнь бесконечна. И нашу пылинку она повторит.

Но миссию каждый свою исполняет. Пылинками новые судьбы творит.

 

Смертное тело, бессмертная мысль, а человек только ею живет.

Думай о том, что на данном этапе, жизнь повторяешь своею судьбой.

 

В будущем, в новом, иль в прошлом сейчас ты, было, иль будешь опять повторять?

Все, начиная в новом рожденье, не забывай, что Земля твоя мать.

 

И не воюй со стихией впустую, тратя энергию, силу ума.

Ты научи её жить с тобой вместе. С тобой подружиться захочет сама

 

 

На распутье

 

Стою на распутье дороги, влево, вправо иль прямо идти?

Там соблазнов манящих много. Только нет уж обратно пути.

Все дороги уходят в далеко, и на всех тишина, благодать.

Солнце светит в зените высоко, темных туч и злых бурь не видать.

 

Хорошо бы над ними промчаться, хоть мельком посмотреть наперед.

Не хотелось бы вновь просчитаться, если жизнь тебе выбор дает.

Не толкает ни в спину, ни в шею. Задержись и в раздумьях присядь.

Потеряю я все, что имею, если можно еще потерять.

 

А имею я то, что не жалко, ни терять, ни сгубить, ни иметь.

Так пойду-ка вперед без оглядки, и не буду судьбу я жалеть.

Коль ударит, не так уж жестоко. Нет больнее удара, чем был.

Убежим мы за тучу далеко, а что было за нею – забыл.

 

Позабыл и забросил судьбу я, а она позабыла меня.

Не сегодня, так завтра умру я. Так зачем же пытаю себя?

Но хочу себе счастья дождаться, и ругаюсь с судьбою от злости.

Восвояси хочу я убраться. Не хочу повторять злую гостью.

 

Пусть закружит, завертит, умчится. Буду жить, веселиться и петь,

И в весеннем припеве кружиться, и не стану о прошлом жалеть.

То, что было, уже не отменишь, то мое, и я с этим живу.

А захочешь, так сразу изменишь, то, что было во сне, наяву.

 

 

 

 

 

РОКОВОЙ ТРИДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

 

Когда с тобой беда вдруг случилась, и в ней ты больше других виновен,

То будь готов приговор заслушать, нести наказанье судьбы будь достоин.

Бывает беда скоротечной, минутной, пришла и ушла, уступив светлым дням.

И лишь вспоминание сердце тревожит, на нем оставляя глубокий свой шрам

 

Кружит пески афган, жаркий ветер, пыль забивает и нос, и глаза.

Платим по счету, платим за дело. Здесь не поможет скупая слеза.

31 – он для многих, как подвиг. Вспомним с тоскою тот год роковой.

Эта черта, за которой безвестность. Были и будни, была и любовь.

 

Трезвость ума не всегда побеждает, чаще желанья сильнее рассудка.

В пекло бросаемся, все, забывая, словно судьбы неудачная шутка.

Вот он пришел час любви долгожданный. Стоило ждать его 31.

Прошлое пошло, ошибка, несчастье, и только сейчас ты любима, любим.

 

Нам не хватает простого терпения, зрелости, чуткости недостает.

Шквал взбудоражил уснувшие чувства. Ветер утихнет, и это пройдет.

Только б узнать, где найдешь, потеряешь, только сумей мимолетное сжечь.

Если ты справишься с этим желанием, то не сумеешь честь уберечь.

 

31 пролетел, ну и что же? С чем ты остался, что потерял?

Вычеркнуть с жизни его не сумеешь. Только на время беднее ты стал

Что прожито, не выбросить за борт, в памяти будет и жечь, и страдать.

Попытка любая начать все сначала, обречена. Жизнь с нуля не начать.

 

Пусть ты сначала от счастья закружишь, оду любви по утрам будешь петь.

Но постепенно за бытом забудешь, станешь о прошлом ты чаще жалеть.

Нет, на чужой беде розы завянут. Жизнь заставляет платить по счетам.

Совесть и честь так же цену имеют, и не бесплатно дарованы нам.

 

Сможешь, не сможешь, а выложишь сумму, милости ждать от судьбы бесполезно.

Честью торгуя, остался с долгами. И только любовь отдаем безвозмездно.

Годы умчатся, и старость наступит, друга плечо ощутить пожелаешь.

Нету его, променял на минуты тех наслаждений, что сейчас упрекаешь.

 

Гибель души, загнивание тела наука признала процесс безвозвратным.

Что ты хотел, и чего ты хотела, нет там дороги, пути нет обратно.

Ну, почему оглянуться не смог ты, ты почему без оглядки бежала?

Счастье осталось за горизонтом. Сумрачно, душно и пусто жить стало.

 

Говорят, у него будто памяти нет, позабыл, там, где был, и что брал, позабыл.

У иного склероз, ничего, мол, не помню, с кем и когда, и о чем говорил.

Такая болезнь несчастие вроде, только завидую этим больным.

Дар забывать им природа ссудила, дар посчитал бы счастьем большим.

 

Время не лекарь, и время не доктор. Раны телесные, раны души

Памятью лечат, а чаще склерозом. Лишь позабыв, исцелимся мы.

Шрамы на теле и шрамы на сердце – эти понятия - вещь не абстрактная.

Годы проходят, они остаются, и возвращают меня в жизнь обратную.

 

Водкою глушим воспоминания, или казаться хотим толстокожими.

Прячем рубцы под кремами, под лаками, и за довольными сытыми рожами.

Только все мстит нам год тридцать первый, слабость и подлость не может простить.

И не вернуть его в прежние рамки. Памятью бьет нас и памятью мстит.

 

А если склероз не идет во спасение, есть еще лекарь сильнее его.

Совесть, точнее, ее неимение. Вот не хотел бы иметь я кого.

Морду лопатой, и все и всех к черту. Я здесь живу, и живу на века.

Дети побоку, и стервы побоку. Все для меня, существую пока.

 

После меня хоть потоп, конец света. Пусть ни трава, ни леса не растут.

Смех со злорадством, и смех лишь для смеха. С совестью пусть остальные живут.

Кто-то страдает рядом за дверью, слезы текут у кого-то из глаз.

Эта беда, это совесть людская. Они не должны проходить мимо нас.

 

Эту морду лопатой избил бы лопатой, я не хочу быть в слезах виноватым.

Пусть меня любят и даже жалеют. Ради такого готов пасть на плаху.

Совесть и память, меня не бросайте. В радости, в горе втроем проживем.

Счастье не только у сытых, довольных. Счастье в жизни самой, даже в том, что умрем.

 

Роскошь, банкноты, билет казначейский в часть роковой не спасут от суда.

Совесть и память меня пожалейте, вас я возьму, отправляясь туда.

Мой тридцать первый, тебе благодарен, тем, что ты был и не хочешь забыться.

Может, я глуп был и так же бездарен, только хочу я опять повториться.

Пусть ноют раны, гноят, кровоточат. Я вас не предал, себя победил.

Сто раз жалел за свой трезвый расчет, только любил и ничто не забыл.

 

Месть я воспринял, как шквал камнепада. Нету спасенья, укрыться нельзя.

Так бы и сгинул под грудами щебня, если б не вспомнил счастливым себя.

Было, тонул и вопил от ударов, и расползалась земля подо мной.

Небо давило, ветра с ног сшибали, смерти от жизни желалось такой.

 

Сопротивлялся, хватался за воздух, падал, лицом ударялся в грязь.

Но поднимался, глаза продирая, плача от злобы, а чаще смеясь.

Не было рядом того, кому верил, были далеко, кого я так ждал.

Жесткий экзамен судьба подвернула. Битым остался, хотя устоял.

 

Битая морда, душа искалечена, криком орет, и как язва болит.

Кажется, долго и, кажется вечно то, что унижен, и то, что забыт.

Муки бессонницы так же терзают. Все восстает и бунтует во мне.

Сон не приходит, и явь исчезает, словно явилось все это извне.

 

Вечные звезды, и вечное солнце. А на земле бесконечна любовь.

31 пролетели, как птицы. И никогда не вернуться к нам вновь.

Как мимолетно, и как быстротечно счастье, которое ждать не хотят.

Только страдания так бесконечны. Раны и язвы вечно болят.

 

Очень хотелось любить и лелеять, жаждал прожить – восторгаться и петь.

Но, чтобы в ценности эти поверить, видно, придется и грязь потерпеть.

Падаем в пропасть, кажется, вечно, нету в ней дна, и летим в никуда.

Это паденье порой бесконечно. К смерти, к позору летим навсегда.

 

Словно безмозглую чурку тупую, бросил себя я в теченье реки.

Выключил мозг, чтоб тащиться вслепую, тихо скуля и страдая с тоски.

Жду, когда выбросит злая судьба в мягкий песок или в жесткие камни.

Только б не видеть тот брег никогда. И позабыть, что хочу забыть сам я.

 

 

Х А Н Д Р А

 

Родился я давно, прожил уж порядком. Успел напиться, надышаться, налюбиться.

Сижу, сверяю прожитую жизнь с остатком, хочу ответа ясного добиться.

Когда успел состариться, не помню. Всего лишь три десятка лет прожил.

Наверное устал от каждодневных будней, а праздники и радости совсем забыл.

Мгновения чудес, минуты наслаждений. А между ними нудные часы.

Иль скука, или боли потрясений, упреки нравоучений противные басы.

Как быстро радость промелькнет, исчезнет, как долго боль терзает телеса.

Любовь приходит, смерть собой низвергнет, уйдет - и вновь мелькнет ее коса.

И только сон - те восемь часов ночи, - как счастье, как сплошное чудо сказки:

Сбываются мечты, и вечный Крым и Сочи, и жизнь в благоуханье, с тобой любовь и ласка.

Во сне лечу, не чувствуя пространства, и тело легкое, и дышится легко.

Я радуюсь стабильности и постоянству. Заботы все ужасно далеко.

Глаза открыл - налилось тело весом, затылком упираешься в застывшую руку.

Вновь уплывает дыма счастья завеса. И понеслась жизнь на полном скаку.

Какая скука и тоска глухая, как надоело каждый день одно и то же.

Звенит будильник, дом мой извещая, что утро, и пора покинуть ложе.

Начистил зубы, выпил чашку кофе, сказал родным: - до вечера, пока!

И до противности знакомой идешь тропкой, чтоб на работе ждать вечернего звонка.

Ну, отзвенел, а дальше еще хуже - опять тропа, да лишь в обратном направлении.

Жена ворчит, что я забыл обязанности мужа. А у меня хандра, плохое настроение.

Гореть бы пламенем, смеяться, веселиться. Да жизнь как зебра: то черно, то бело.

Хандра напала, впору удавиться. Не жалко жизни, жалко своего тела.

Конечно, там потише и спокойней, мозги никто не сушит, не долбит.

Да только вот сгниет дотла покойник. А это мне еще совсем претит.

Найти б глухое тихое болото, где кроме жаб, лягушек никого.

Ох, захандрил сегодня я чего-то. И кроме муки ну не видно ничего.

А на дворе весна звенит, взывает и к жизни, и к любви, к большому счастью.

Забросить к черту, радость ведь бывает! Не может долго быть пурга, ненастье.

Нет, черная полоска шире белой. Наверно, так судьба распорядилась.

Один лишь шаг я сделал неумелой, и жизнь вся вдребезги на части развалилась.

 

 

О курении

 

Курить я начал с 15 лет. Бросил в 31. Бросил и удивился, что больше не нужно искать сигаретку, покупать их блоками чтобы хватило от получки до получки. А потом наступили времена благ после курения. А именно: избыток энергии, избыток свободного времени и избыток аппетита. Энергию пустил во благо, как и время. А с аппетитом начал борьбу. Научился ходить на руках, стоять на голове, что отбивает аппетит. А еще купил три маленьких мячик и научился жонглировать. В общем, придумывал всякие отвлечения и увлечения. Но не об этом, а о том, как у меня получилось. И поделиться хочу потому, что не усилиями воли и тяжкой борьбой, а в интересном соревновании отучился. По порядку.

Так научил меня товарищ. Вместе работали на вертолетах в ГА.

-Поставь перед собой сигаретку и любуйся ею. Маленькая, хрупкая, вот так, хлопнешь ладошкой, и превратится она в труху. Ан, нет, она сильней тебя, потому что ты – ее раб. Ты в ее рабстве, а не она в твоем.

Это сильно обидело и возмутило. Но бросать еще страшней. И тогда я дал себе клятвенное заверение, что не буду расставаться с вредной, но приятной привычкой. Вот именно, приятной, в удовольствие и в радость. Так я решил курить, а не по привычке и лишь бы время занять. А удовольствие получаешь в голоде. То есть, слегка «проголодайся», а потом удобно усядься и покури. И сразу введи себе два основных правила. Даже три: 1 – не кури натощак, 2 – не кури сразу после еды, 3 – не кури на ходу. И чего пихать сигарету в зубы, если ты занят. Сильно хочется, так не майся, а присядь, расслабься и получи удовольствие. Вышел из дома по делам, оставь пачку дома. Вернешься, покуришь. Коль надолго, так прикинь и подумай, сколько с собой взять штук. Ну, две-три, коль время и место позволит покурить с наслаждением, а не тяп-ляп. Получилось не сразу, но ведь получилось без нервотрепок и трудностей. Даже приятны перекуры стали. Потом, где-то через год, подумал, что удовольствие гораздо мощней, коль перерывы дольше. И начались соревнования с самим собой. Решил, поскольку питание трехразовое, то курить в режиме по две после приема пищи. Не более. А самое главное, так без насилия. Случались выпивки, праздники, где я забывал о собственных правилах, абсолютно не сожалея об этих нарушениях. Там, где пьется, там без ограничений. А потом вновь возвращался к режиму. Затем, поразмыслив и решив позволить себе без страданий, в течение месяца выкуривать по пять сигареток в день. Следующий месяц по четыре, затем по три. Получалось легко и без ломок. С апреля, то есть, я именно апрель того года припомнил, решил в день выкуривать по две. Но 13 апреля, выкуривая первую сигарету, вдруг почувствовал некое брезгливое отношение к табаку и его вонючему дыму. Смял пачку и выбросил в помойное ведро. Все, не хочу, не желаю и не буду. И такой восторг меня обуял, что хотелось петь, плясать и женщин любить. Кстати, сила мужская возросла кратно. Сейчас мне за 60, а не ослаб пока. И рад, что получилось много лет назад.

 

Желания сна

 

Зевая сладко, и к подушке,

Как к милой женщине, стремясь,

Бросаюсь жадно, страстно, пылко,

Глаза прижмурив, в сон умчась.

 

Там сказка, сладость и истома

Кружат в фантазиях, мечтах.

Боясь порушить те виденья,

Лечу я в небо словно птах.

 

И в фантастических виденьях

Передо мной возникнет диво.

Не удивляюсь, не пугаюсь,

Оно лишь мило и красиво.

 

А коль опасность возникает,

бежать не нужно и спасаться.

Как по волшебному желанью

Могу легко я просыпаться.

 

 

Чтоб вновь вернуться в сновиденье,

Сценарий сказки дочитать,

Люблю в кроватке поваляться,

Где будням быта не достать.

 

 

Жизнь не сон

 

Сон длится долго, нудно и вечно, словно густая и липкая масса.

Ноги ввязают, тонут и стынут. Вырвать из плена себя не удастся.

Хочешь проснуться, да только боишься. Явь тяжелее ночи гнетущей.

Все позабыто, не вспомнить, ни мыслить, будто в тумане на ощупь идущий.

Трудно из пены себя вырываю. Хочется воздуха хоть бы глоток.

Давит на тело и нос забивает, все, превращая в сыпучий песок.

Не хочу, не могу, не желаю понять. Все происшедшее – бред мыслей злых.

И зачем, и куда ты ушла навсегда. Оскорбив и обидев близких, родных.

Не вернуть нам былое, нельзя и забыть. И из жизни не вычеркнешь строчку.

Я хочу вновь уснуть, убежав в дивный сон. Только не с кем оставить здесь дочку

 

 

 

 

Кошмар, что снится

 

Ты позвала сквозь сон, умоляла придти. Я по первому зову

старался, бежал.

Только зов тот все врал и обманом манил, в темноту, в никуда привести обещал.

Я сумел устоять, не поддался соблазну ваших дивных речей и обещанных встреч.

Знал, что ложь и обман манят в темную даль, и пытаются хитрой приманкой увлечь.

Та, к которой зовут, и к которой стремлюсь, прорвалась через толщу интриги и лести.

Умоляла меня, обещанье взяла этой сладкой мечтой не увлечься.

Там не будет покоя, не будет любви. Темнота, глухота и тупое желанье,

Поскорей позабыть или вовсе забыться в приближенье конца и в его ожиданье.

Но зовет этот дух, и он очень сердит, что его я стремленью противлюсь.

От себя его путы и ласки гоню, не пытаясь познать и услышать.

Нам победа нужна, а не сладкая ложь, не картинки с луной и не звездочки.

Обнимаю и крепче держусь я за вас, мои милые девочки доченьки.

 

 

Бомж

 

Первый раз я увидел его в начале весны возле своей калитки. Он остановился, по-доброму глянув в глаза Платону. Так звали моего пса, свободно бегающего по двору без цепи и ограничений. Доберчар. Порода такая, смесь добермана с овчаркой. Получился огромный, злой, но разумный и послушный пес. Платон, подбегая к калитке с лаем, внезапно, упершись в этот доверчивый взгляд, смолк, уселся рядом с калиткой и внимательно изучал прохожего, который на кнопку звонка не нажимал, и, стало быть, в гости не напрашивался.

Я вышел из дома и подошел к ним обоим, поинтересовавшись причиной задержки у моей калитки. Прохожий тихим печальным голосом поздоровался, а затем жалостливым плаксивым тоном выразил нестерпимое жгучее желание опохмелиться. Мол, очень тяжко себя чувствует, и небольшая доза алкоголя его здорово бы взбодрила.

Я сразу понял, что это обычный, и широко распространенный в наше переломное время, бомж. Однако воскресное весеннее утро было чудесным, настроение у меня распрекрасное, и набор позитива подтолкнул к благотворительности.

90-ые годы изобиловали паленым алкоголем и прочими артефактами. И мы с супругой, дабы избежать тяжких последствий после приема суррогата, полностью перешли на потребление собственноручно приготовленных напитков. Благо, частный дом такое производство позволял. И закон не запрещал. Тем более, что изготавливали мы для личного пользования. Угощения друзей не в счет. Да мы и потребляли весьма нечасто, поскольку частный дом, дети и внуки требовали внимания, и мы нуждались в уважении, а не в упреках.

А потому я вынес полстакана страждущему для поправки пошатнувшегося здоровья. Выпил он жадно, блеском в глазах отображая восторг и счастье. Я уже собрался распрощаться с ним и уйти в дом, но ему вдруг возжелалось пуститься в откровения. И он поведал мне историю своего падения.

33 года. Жил с мамой в двухкомнатной квартире, работал. Вот этой осенью случился пожар с летальными последствиями. Погибла мама. Квартира несильно пострадала. Но он с горя запил, и руки до ремонта не доходили. Потом, собрав котомку, пошел по подвалам, поскольку собственная квартира с печным отоплением, а угля нет, работу потерял, средств к существованию аналогично взять неоткуда.

Вот и скитается по городу от помойки к помойке в поисках сменной одежды, еды и металла для алкоголя. Пяти килограмм железа на пол литра вина хватало. А за день собрать нужный объем легко и просто. Ведь наши помойки вдруг стали заполняться вещами, несвойственными мусору эпохи социализма. Народ вываливает все лишнее из хаты.

Когда он появился в следующий раз, то Платон на него уже не лаял, а я попросил подождать пару минут. Его разочарование настолько было откровенным и показушным, что я даже слегка стушевался и за себя обиделся. Старался, да ошибся в его желаниях. Он ждал от меня все тех же полстакана, а я вынес кое-что из одежды, чтобы он сумел обновить свой гардероб.

Нет, в одежде он нужды не испытывал, поскольку помойки переполнены сэкэнд хэндом любого покроя и размера. Чтобы исправить свою ошибку, я на скоростях слетал домой за алкоголем, и его глаза уже выражали восторг и благодарность.

Ему быстро понравились мои подношения, и, воспользовавшись моей лояльностью, он зачастил. Лично мне такие хождения быстро перестали нравиться, но сразу и грубо резко отшить не получалось. Как-то совестно. Сам приучил, а теперь пошел вон? Однако выход я нашел быстро. Частный дом, двор и небольшое хозяйство требует постоянных забот, хлопот и труда. И я решил приучить своего бомжа к заработкам этих ежедневных полстакана, ну, чтобы не попрошайничал на опохмелку, а отрабатывал.

Намедни со стройки, а я работал шабашником, как называлась новая форма труда вольного строителя, привез я для пристройки сотни полторы кирпичей, которые мы с бригадой просто выгрузили возле калитки. А перенести их необходимо на другой конец двора к месту будущей стройки. Это метров так 40 будет. И я предложил Сереже, так звали моего бомжа, за поллитровку самодельной водки проделать эту работу.

Недовольство, протест и нежелание на его лице отразились мгновенно. Однако я, не обращая никакого внимания на эту реакцию, показал ему эту самую поллитровку и открыл калитку, приглашая Сережу во двор к этой кучке, и, потребовав от Платона гостеприимства, ушел в дом.

А Сережа, поняв и осознав мою непреклонность, приступил к работе, от которой успел отвыкнуть за время бомжевания. Супруга недавно приготовила борщ с большой сахарной косточкой, поэтому этот мосол я вынес для лакомства Платону, который незамедлительно жадно вцепился в него зубами и улегся под яблоней, приступив к его потреблению. А Сережа предпринял попытку еще раз надавить на мои человеческие чувства, выразив желание трудиться более ударно после небольшого похмелья. Вынес ему треть стакана, заявив о полном расчете лишь по окончанию работы.

Дальнейшие слезы и стенания слушать не стал. Однако минут через десять услышал крик. Выскочил, чтобы выяснить причину ора и увидел сидящего под забором Сережу, нежно глядящего левой рукой правую. Оказалось, он возжелал закусить кусочком мяса, который узрел на мосле Платона. Мой пес послушный, но делиться деликатесами не любил. Вот и цапнул за руку, тянущуюся к его законной пище.

Сережа запросил лекарства в виде порции алкоголя, но я, глянув на последствия укуса Платона, возразил. Синяки на конечности просматривались, но в лечении такие травмы не нуждались. Платон пощадил вора, лишь слегка и нежно помяв ему руку.

Через часа полтора я вновь услышал крики Сережи. Оказалось, он уронил кирпич себе на ногу и вновь нуждался в лечении. Кучка кирпича возле калитки практически не уменьшалась, а возле сарая и не думала расти. Я попросил Сережу ускорить темп, он попросил энергетического напитка. Вынес треть стакана и предупредил, что это из его бутылки.

Через три часа с лишком он позвонил в дверь и категорически заявил, что силы у него полностью иссякли, и он попросил расчета. Возле калитки осталось чуть больше 50 кирпичей. Поняв, что до конца дня он с этой кучей не справится, я попросил его придти завтра и завершить работу. Ну, а пока в счет будущих трудов я ему вручаю эту поллитровку.

Он ушел, а я уже предполагал, что больше его не увижу. Завершать ему совершенно не хотелось. Если он за пять часов с трудом перетаскал 100 кирпичей, то оставшиеся придется таскать два с половиной. А еще и бесплатно, поскольку расчет уже пропит. Нет, решил Сережа, халява закончилась, и он успел за эти часы наработаться на год вперед.

В те годы бомжей было много и заметно. Поскольку наш город маленький, то среди таковых даже знакомые лица попадались. Нет, благотворительностью я больше не увлекался. Но если кто и крикнет мне через забор: «Привет», я не брезговал остановиться и перекинуться парой фраз. Вот так у одного из них я спросил о судьбе Сережи. Оказывается его знали все бомжи города. И описывали они его, как существо злобное, мстительное и слишком жестокое.

Молодой, крепкий и здоровый мужчина с презрением и ненавистью относился к своим собратьям по разуму. Часто избивал до кровавых соплей, невзирая на половую принадлежность. Даже случались и летальные исходы. А уж, что понравится, так отнимал бессовестно и безжалостно. Все, что считал для себя нужным. Занимал всегда лучшие и с наибольшим комфортом места, изгоняя, если требовалось, постояльцев.

Вскоре я частично в их словах убедился, часто встречая Сережу в городе. Атрибуты бомжа, как пластиковые пакеты в обеих руках, у него присутствовали. Но всегда на нем была разнообразная и приличного вида одежда и обувь, всегда из пакетов торчала железки и капроновая литровая бутылка вина. Из собственных наблюдений и рассказов его собратьев, я понял, что он никогда не напивался в усмерть, постоянно поддерживая в теле легкий хмель с чувствами радости, счастья и вечного блаженства.

Мужчина в расцвете сил, имея двухкомнатную квартиру, регистрацию и хорошие внешние данные, отказался от повседневных трудовых и хлопотных будней, найдя в своей вольной и беззаботной жизни смысл существования. Бессмысленный и бесполезный, но его удовлетворяющий. Он не пожелал лишних забот о себе и о ком-нибудь, поскольку жизнь человеческая требует напряжений мышц и ума. А его способ пребывания на земле все эти суеты исключает. И в этом заключалось его счастье.

Где-то к концу лета знакомый бомж меня проинформировал о судьбе Сережи, хотя я его об этом не просил, поскольку успел уже о нем забыть, что он есть. Вернее, был. Убили его свои же бомжи. За дело. Слишком уверовал он в свою неприкосновенность и безнаказанность. А они его самого кусками арматуры. И с такой же жестокостью и ненавистью, какой он сам и обладал.

 

 

Прощенье или мщенье, как?

 

Когда Иисус Христос воскрес,

Должно от счастья и не дружбы с головой

Вознес ладони до небес,

Назвав все радости лишь мишурой.

 

Страдайте, черни, очищайтесь,

Исчезни смех, улыбки сгиньте.

Почаще к грязи причащайтесь,

В страданьях счастье обретите.

 

Прощайте подлости, обманы,

Врага встречайте, обнимая.

И если бьют рукой по морде,

Вы умиляйтесь, забывая.

 

Вините плотские измены,

Ищите радости в слезах.

Тогда наступят перемены,

Рай ждет вас только в небесах.

 

Покинув грязное болото,

От одиночества устав,

Тянулся к раю и чего-то,

Так в этой жизни не поняв.

 

Там, в небесах, все расписали:

Куда приплыть, зачем идти,

Все пункты столбиками встали:

С кем спать, с кем пить, с кем просто жить.

 

И если гордый, хочешь сильно

Местами пунктик поменять,

То окунешься в грязь ты рылом –

Не смей течение менять.

 

Судьба дарила благовонье,

Вдыхал духи, дезодорант.

А вонь, как была – будет вонью,

Как был баран, так есть баран.

 

Куда ты прешь с свинячим рылом,

Кому ты нужен, кто тебе?

Поклясться можно: то, что было,

Не повториться уж нигде.

 

Сначала было добрым слово,

Оно сластило горечь быта,

Манило вдаль, звало за новым

Тем счастьем, что давно забыто.

 

Неуловимое, как розовый фламинго,

Далекое, как горизонт в степи.

Но злое, как собака динго –

Грозится искусать в пути.

 

С тех пор промчались тысячелетия.

Забыты боги сладострастья.

И лишь звучит Иисуса песня,

О том, что люди – это братья.

 

Какие верные слова,

Звучат, лаская, умиляя.

Скалясь, катится голова.

И пуля в сердце – все прощаю.

 

Во всепрощении погрязли,

Назвав гуманностью его.

Лелеем боль души и вряд ли,

Сумеем обвинить богов.

 

Настолько буднично страданья,

Желаний, просто порыдать.

Порой не слышим оправданья,

И нет стремлений, оправдать.

 

Душа не хочет веселиться.

Слезам так рада, как вином.

Зачем Иисус ты воскрешался?

На радость сгнил бы ты с крестом.

 

Как в древнем Риме, боги счастья,

И боги страха и войны.

Сменяли бури и ненастья.

Огнями дни озарены.

 

Огни беды и ликованья.

Сегодня день, а завтра ночь.

К чертям никчемные страданья.

Тоска души, уйди ты прочь.

 

 

Обида

Он вспылил, она сказала

Слово грубое в ответ.

И причину уж забыли,

А согласья больше нет.

 

Поругались, что ж, бывает.

Кто-то должен их мирить.

Только нет парламентера,

Что сумеет разъяснить.

 

Нет такой причины в мире,

Что позволит разлюбить.

Подойди, скажи, попробуй

Пламя гнева остудить.

 

И в себе, и в ней обиду

Разгони, как тучку в небе.

Если их копить, не рушить,

Станет мир нам непотребен.

 

Но шагнуть немного страшно,

Словно ждешь в ответ укор.

Тяжело виниться первым.

Проще дать врагу отпор.

 

Не враги, ведь мы родные.

Не по крови, а по сути.

И в обиде есть причина,

То любовь, что воду мутит.

 

 

К юбилею

 

Явилась миру ты во благо,

Чтоб счастьем всех нас одарить.

Желаем за твое виденье

Звездою небо озарить.

 

И назовем ее Ульяной,

Улыбкой радовала вечно.

Горела, радостью светилась,

Неся смысл жизни в бесконечность

 

И в дар за жизнь ты благодарно

Нам внучек щедро подарила.

Их смехом, криком и восторгом

Ты в нашем доме жизнь продлила.

 

Желать хотим в год юбилейный

Забыть печали и невзгоды.

Порадуй нас улыбкой доброй,

Не расставаясь с нею годы.

 

Бокал вина, в руках сжимая,

Хочу про вечность говорить.

Будь вечно доброй и счастливой,

Всегда желай любимой быть.

 

А папа с мамой тем и рады,

Что дочка в жизни на коне.

Пусть иногда и тучка в небе,

Так это лишь, как штрих в судьбе.

 

 

К юбилею

 

Явилась миру ты во благо,

Чтоб счастьем всех нас одарить.

Желаем за твое виденье

Звездою небо озарить.

 

И назовем ее Ульяной,

Улыбкой радовала вечно.

Горела, радостью светилась,

Неся смысл жизни в бесконечность

 

И в дар за жизнь ты благодарно

Нам внучек щедро подарила.

Их смехом, криком и восторгом

Ты в нашем доме жизнь продлила.

 

Желать хотим в год юбилейный

Забыть печали и невзгоды.

Порадуй нас улыбкой доброй,

Не расставаясь с нею годы.

 

Бокал вина, в руках сжимая,

Хочу про вечность говорить.

Будь вечно доброй и счастливой,

Всегда желай любимой быть.

 

А папа с мамой тем и рады,

Что дочка в жизни на коне.

Пусть иногда и тучка в небе,

Так это лишь, как штрих в судьбе.

 

 

Месть, как сладкий яд

 

Злой и мерзкий зверь из чащи, змеем подлым, ядовитым

Вполз в судьбу, мечту ломая.

Словно кто-то звал из ада гласом этим тошнотворным,

Смертью сладкой завлекая.

 

Вдруг, ему так показалось, иль мерещилось со страху –

Мракобесы правят миром.

Лучше влиться в их ряды, в этом образе являясь,

Завлекая в сети пиром.

 

Праздник слабит душу с телом, увлекает, в тину тянет.

Потому, что радость бьется.

Взор туманом заплывает, а мечты за горизонтом,

Что полоскою зовется.

 

Стоит только добежать до черты своей заветной,

Сразу всем желаньям сбыться.

Только за холмом расплата с изобилием кровавым,

И с командой: расплатиться.

 

Не деньгами и не златом, не камнями с блеском тусклым –

Болью, кровью и страданьем.

Слишком праздник затянулся, срок веселья завершился,

Чтоб услышать крик отчаянья.

 

Месть сладка и ядом пахнет. Словно песнью торжествуя,

Слышишь приговора звуки.

И палач, взмахнув вердиктом, обрекает на расплату,

Обещав пред смертью муки.

 

В том и есть весь смысл мщенья, не мгновеньем мир покинуть,

А шагами гибель мерить.

Свой конец увидеть близко, не позволив дотянуться,

И в прощенье не поверить.

 

 

Сказка на ночь

 

Как же ребенку прожить, и без сказки? Так ведь и взрослым не стать никогда.

Сказка – ступенька по лестнице жизни. С нее начинают движенье года.

И сказка, и песня, стишок про игрушку, про травку и дерево с птичкой на них.

Становимся лучше, добрее и чище. Любимых целуем, прощаем чужих.

 

Читаю дочуркам я строчки про репку, о том, как катился от всех колобок.

И вижу в их лицах стремленье помочь всем, чтоб злой Бармалей навредить им не смог.

Зачем же воруем эти мечтанья? И кто вам мешает учиться любви?

Ведь в этих простейших народных твореньях, как в зеркале судьбы увидишь свои.

 

Взрослея, старея , жалеем о прошлом, что не было сказок, никто не прочел.

И как королевич спасает принцессу, и где свое счастье царевич нашел.

Не будьте жестоки, явитесь к кроватке. Там сон к ним без сказки идти не спешит.

Забросьте дела, что мешают и держат. Они лишь иллюзия счастья и лжи.

 

 

Поговорим о пользе и вреде

 

Поговорим о пользе и вреде человеческих пороков. Поскольку я Россиянин, то и говорить хочется о наших, о родных и близких сердцу недостатках. Хотя, как можно назвать их некими лишними попутчиками, так и полезными. Начнем с мата. Он не придуман врагами отечества и не заслан из космоса. Эта часть нашей речи, коей пользовались предки, и коя досталась нам от них. А потому мы просто обязаны с этим считаться. Конечно, не всегда звучит приятно, и не всегда слух ласкает. Так, логически рассуждая, он и несет в себе этот негатив. Глупо его отрицать совсем, а еще смешнее, пытаться искоренить. Его необходимо применять по назначению. Вот большинство чешут его, почем зря. Так сказать, для связки слов. Так это по причине низкого интеллектуального уровня, хочу заметить. Вы, поди, не раз слышали, видели, как некий политик, диктор или журналист заполняет паузы еканьем и мыканьем. Этому отроку просто для общения не хватает нормальных слов. Ну, так подучись, недоросль. А мат, он имеет определенные правила применения. Вот тебе наступила на ногу лошадь или тварь, на нее похожая. Глупо услышать в этот момент из твоих уст литературное оправдание ее поступка. Но ежели существо, придавившее твою конечность – создание божественное, имею в виду эстетику, то эпитеты должны благоухать, здесь мат неуместен.

Поговорим об алкоголе. Вреден напиток, проклят поколениями, ненавистен детьми и трезвыми женами. А почему? Ибо есть необходимость признать, что сей напиток является продуктом жизнедеятельности. Он полезен и необходим присутствием на столе, как приправы, масло и соус. Так и потреби его в аналогичном количестве, и никто не станет поносить его матерными словами.

О курении говорить буду только в негативе. Привычка глупая, паршивая и неприятная. От нее необходимо просто избавляться, как от заразы, вируса и глистов. Другого мнения не имею. Даже смотрится курящая особь пошло.

Но все эти три мнения лишь мои понимания и представления об этих пороках. У других они могут быть иные.

 

 

Суицид? Ну, почему?

 

 

Мутной водой, быстрой рекой тело твое поглотилось.

Злая река, что же ты мстишь, за что попадаю к тебе я в немилость?

Дочка маму зовет, папа, скажи, куда же она подевалась?

Мне не сказать, я умолчу. Сердце с душою слезой разрыдались.

 

Плачь и зови, только все зря. Быстр рукотворный ручей.

Нет в нем конца, и берега нет. Счастье умчалось в вечность за ней.

Небо все в тучках, вода холодна. Что сюда тебя привело?

И почему, и какая вина сделала нам это страшное дело?

 

Ты говорила, и я говорил, а дочка нам песенки пела.

Не было слаще любви и семьи. Ты почему в счастье жить не хотела?

Прыгнула в воду, и нам не сказав. Когда мы успели обидеть?

Милый ребенок, как объяснить, чтобы горьких упреков не видеть?

 

Кликнул ли Бог, или вдруг сатана в омут тебя заманил?

Так надо сказать, иль письмо написать, чтоб за не веру жестоко не мстил.

Кто тот злодей, кто тот вампир смертью тебя соблазнил,

Оставил нам боль и бессонную ночь, в жизни желанье жестоко убил?

 

Лишь наша дочь, счастье мое держит меня, не сорваться.

Водки боюсь, в ней утоплюсь, а только спастись вместе с ней не удастся.

Как дальше жить, чем заглушить эту тревогу с тоскою?

Только никак уже не вернуть прежнюю жизнь и веселье былое.

 

Смейся, родная, веселою будь. Маме на радость и счастье.

Скорей бы зима, я замерзнуть хочу. Застыть и забыться в холодном ненастье.

 

 

 

 

 

 

 

Курсантские муки разлук

 

Мы расстались совсем ненадолго, я уехал, чтоб строить наш дом,

Распахнуть пред тобой его двери. Очень скоро мы жить будем в нем.

 

Еле тянется время разлуки, нехотя чередуются дни.

Пережить бы скорее все муки. Сердце гложут и ранят они.

 

Я пишу эти письма, рыдая, пряча слезы, подушке даруя.

Мужики не хотят знать и видеть, что на свете любовь существует.

 

Мы в казарме живем, ходим строем. Учим азбуку летной науки.

Роем, строим, зубрим, охраняем. Ни минутки безделья на скуку.

 

Только ночь остается на думы, чтобы вспомнить тебя, образ твой.

Верю: скоро умчимся в былое, навсегда единившись с тобой.

 

Засыпаю в бреду и мечтаньях. Я хочу этой ночью присниться

И явиться в твое сновиденье. Будем в поле в ромашках кружиться.

 

А проснувшись, храню те картинки, лепестки на цветах обрывая.

Сколько б ни было их на ромашке, я люблю, и ты любишь, я знаю.

 

 

 

 

 

 

Выбор

 

Нам выбор старается жизнь предложить,

Но как-то всегда вариант бедноватый.

Как будто нарочно так шутит с судьбой,

Потом предлагая за скудность оплату.

 

А цену назначит, чтоб расплатиться,

Ни средств и ни сил за все не хватило.

И мыкаться, плакаться лишь остается,

Судьбу проклиная, и жизнь, что не мила.

 

Однако обяжет сказать свое слово

Заставит, принудит решенье принять.

Нельзя же зависнуть между желаний,

Недолго в безмолвье и в пропасть упасть.

 

А хочется счастью немного людского,

Чтоб радостью светлой душу озарить.

С надеждой взираем мы в небо на бога,

Как будто иной нам не в силах дарить.

 

Самим заслужить и трудом заработать,

Казалось, такое свершить не могу.

Пусть сразу, пусть много бесплатным подарком.

А беды и горя достанься врагу.

 

Но только сей статус не нами зовется.

Нам выбор без спроса вручат, как подачку.

Будь добр, принимай и заткнись, соглашаясь.

Пока не отняли и эту удачу.

 

 

Ода пенсионеру

 

 

Тихой мягкою походкой

Незаметно ты подкралась.

Не спеша, приметно, слабо,

Кошкой нежной притворяясь.

 

И, мурлыкая за ушком,

Щекоча висок усами,

В сладкий плен свой забирая,

Нежно хлопая крылами.

 

Здравствуй, старость, мы не ждали,

Все пытались обмануться.

Неужель они умчались,

Обещая не вернуться?

 

Детство пулей пролетело.

Юность долго не топталась.

Нам казалось, нам хотелось,

Миг, и жизни не осталось.

 

Не ломать мозги над бытом,

Не спешить нам на работу.

Время нам не интересно,

Спешных дел не ждут заботы.

 

Только вдруг я ощущаю,

Солнца позже просыпаясь,

В век златой мы попадаем,

В жизнь безделья окунаясь.

 

Дети выросли и внуки,

Все в заботах и стараньях.

А я в кресле утопаю,

Чтоб предаться вспоминаньям.

 

А могу, коль есть желанье,

Прогуляться, прокатиться.

Потому, что я свободен.

Мне не нужно торопиться.

 

Годы, те, что мы боялись,

Оказались негой сладкой.

Встреча вышла долгожданной.

Не ругай, прими, как факт ты.

 

 

Ангел – разлучник

 

Слеза, как волна, пронеслась над судьбою,

Смывая с пути все, что дорого, мило.

И солью, и болью, и кровью сжигая,

Про раны и шрамы на сердце забыла.

 

Их память и соль вновь и вновь открывает,

И язвою режет тупым вспоминанием.

Зачем же когда-то друг друга узнали,

И почему не хотим быть желаньем.

 

И Ангел, который обязан хранить нас,

Внезапно разлучником стать порешил.

Он с кровью порвал наши тонкие нити,

Свое назначенье внезапно забыл.

 

Природа и тот, кто над ним был заглавным,

Иное задание Ангелу дал:

Беречь и спасать, хранить и лелеять.

А он почему-то крушителем стал.

 

Любая попытка к сближенью друг с другом

Лишь удаляет, сулит нам разлуку,

Как в триллере злом, разрывая, ломая,

И унося в бесконечную муку.

 

И только лишь мысль о судьбе бесконечной,

Что в сказке зовется простым повтореньем,

Теплит и ужасную боль ублажает,

Надежду дарит и зудит с упоеньем.

 

Та сказка о мире ином после смерти,

Она убеждает, в бессмертье зовет.

И я потому тороплюсь в эту бездну,

Где встречи, где праздник, где вечный полет.

 

Забудем о встречах, словах о прекрасном,

Увидев, не вспомним и мимо пройдем.

Так пусть эта рана сильней нас терзает.

Лишь с ней понимаем о том, что живем.

 

Расстались, простились, навек попрощались,

Но помнить хотим, и мечтать в сновиденьях.

И если забудем, то боль нам напомнит,

Когда захлебнемся в потоках прощенья.

 

 

Чье имя – женщина

 

Забыв, природой данное, предназначенье

И посягнув на правило, создателем творимое,

Посмеете ль милости просить, или пощады,

Злой местью жертвы, карой неизбежною гонимые.

 

Пытаясь вымолить хоть толику прощения,

Трясясь за сердце стук, молчанием грозящего,

Явились чувства высшие, зовущие к творению.

Но каплей подлости жизнь прекращает уходящему.

 

Младенец, мальчик, затем юноша, мужчина.

Вот список послужной, коль позабыл, напомнит.

Стань мужем, воином и стражем поколений.

Ты, женщиной рожденный, ее же грудью вскормлен.

 

Когда болит, и страх вдруг к горлу подступает,

Мы, в небо, глядя, с воплем: «мама, помоги»!

Ее родимую с надеждой и мольбою вспомним,

Внезапно позабыв все зло, что причинил.

 

Создания, творения из области фантастики.

Моги ее обидеть лишь цветами изобилья.

Молись, мечтай, зови в края из счастья.

Лишь став ее рабом, ты обретаешь крылья.

 

 

СВАТОВСТВО

 

 

Средь болот, лесов дремучих, на Руси, на самой древней

И небедно, небогато жил старик в одной деревне.

 

Проживал в законном браке с бабкой, старою хабалкой.

В церкви венчаны, как надо, а не просто с приживалкой.

 

Был у них и двор с хозяйством, на полях росла пшеница.

То есть, дурью не страдали, и любили потрудиться.

 

И имели деда с бабкой трех отважных сыновей.

Родили и возрастили славных трех богатырей.

 

Старший, рослый был детина, да и силой обладал.

Но вот только тварь, скотина с водкой он не совладал.

 

Жрал, как воду из колодца, а напившись часто в стельку,

Крепко дрыхнув на кровати, писал в чистую постельку.

 

Средний, тот еще придурок, хоть не пил, как старший скот.

Все, что пьется и жуется, без разбора тянет в рот.

 

Оттого с горшка не слазит, пищу всю зазря спустил.

Все на поле, в огород ли, а его несет в кусты.

 

Ну, а младший их сынок просто форменный кретин.

Целый день с печи не слазит. Вот такой паршивый свин.

 

Лишь пожрать сползет лениво, пузо варевом набьет.

И опять в свое гнездище, словно таракан ползет.

 

В общем, дети все, как надо, лучше даже незачем.

У других бывают хуже, а они на зависть всем.

 

Высоки, крепки, здоровы и способны сами жить.

И дед с бабкой порешили, что пора детей женить.

 

Всей семьей собрались дружно, и пошли на холм гадать,

Чтобы там судьба решилась, всем по суженной сыскать.

 

Суть гаданья в пуске стрел, и в чей двор влетит она,

Там судьба ее владельца, в нем живет его жена.

 

И начал, как подобает, пуск посланца старший брат.

Тетиву, напрягшись силой, натянул, подавшись взад.

 

Только слишком уж старался, с шумом тетива порвалась,

Треснув в лоб ему обрывком, а стрела в руках осталась.

 

Дед в сердцах ремнем добавил, бабка палкою прошлась.

Не видать невестки старшей, ну, судьба не удалась.

 

Средний, грубо потешаясь, и хватая в руки лук,

Целясь в сторону деревни, издавая громкий пук.

 

Натянул еще сильнее, еще громче громыхая,

Всю округу и природу духом тухлым засоряя.

 

Но стрела, пронзая небо, и со свистом вдаль врезаясь,

Догнала утину стаю, утке в задницу вонзаясь.

 

Хохотал тут старший вволю, от души и счастья рад.

Нет в семье невестки средней. Остается младший брат.

 

Всю надежду дед и бабка на него сейчас имели.

Мол, старайся, мил сынишка, пусть стрела достигнет цели.

 

Окрыленный этой верой, и в волнениях сильнейших,

Младший от души старался, чтобы обскакать старейших.

 

Утереть им нос успехом, приведет супругу в дом.

Уж потешит бабку с дедом, что души не чают в нем.

 

Да за сук, с земли торчащий, он внезапно зацепился.

И на землю вместе с луком, как мешок с дерьмом свалился.

 

Тетива порвалась в клочья, в дрободан лук развалился.

И на этом ритуал их полным крахом завершился.

 

Так накрылось медным тазом деда с бабой сватовство.

И теперь кормить придется трех балбесов лет так сто.

 

 

 

 

 

 

Про репку

 

 

Семена достав по блату, то ли брюквы, то ли репки,

Дедка в руки взял лопату и зажал в ладонях крепко.

Посажу, эх, да полью я, вырастит она большою,

На всю зиму со старухой обеспечимся жратвою.

Выбрал место за сортиром, чтобы солнце и навоз был.

Закопал поглубже семя, сам на печку завалил.

Поутру, нужду справляя, иль со сна размять суставы,

Дед следил за ростом семя, удаляя лишни травы.

Чтоб сорняк не смел без спроса, разводиться, размножаться.

Здесь растут еды запасы, и за нее он будет драться.

И от солнца изобилья, и говна, что много рядом,

Семя пухло и толстело, разрастаяся по саду.

Счастье деда распирало, да и бабка рада была.

Место в погребе помыла, и соломку постелила.

Чтобы пища на всю зиму не болела, не страдала,

Чтобы плесень и зараза ей лежать, тут не мешала.

А лежала и хранилась, как живая и без гнили,

Чтобы дедка, чтобы бабка сыто зиму всю прожили.

И дедок с мечтою прытко ухватил ботву руками.

Дернул сильно, что есть мочи, лицезренье предвкушая.

Но лишь только громко пукнул, стаю воронов пугая.

И старуха удивилась, что кормила кур в сарае.

Что за гром средь бела дня, да при солнце в небе ясном.

Прибежала к деду в помощь, вся в предчувствиях ужасных.

Но, поняв причину грома, осознав бессилье деда,

Закатилась громким смехом, потешаясь, словом вредным.

Отсмеявшись, наругавшись, пригласила для повтора.

Мол, сейчас, в одну секунду, мы забросим ее в погреб.

Только пук теперь дуплетом, что сортир чуть не распался.

Ох, и вредина же, овощ, как фашист здесь окапался.

Даже ни на миллиметр не продвинулась зараза,

Словно снизу там прибили, иль веревкой привязали.

Благо, внучка проходила мимо дома за забором.

Услыхала мат и крики, и потупилася взором.

Здравствуй баба, здравствуй дед, что за шум, почто подрались?

Неужель за место в будке в пух и в прах вы разругались?

А когда любимой внучке о беде своей признались,

Та слегка их пожурила, а над горем посмеялась.

Мол, одряхли дед и бабка, оттого силенок мало

Даже выдернуть из грязи этот овощ мерзкий, славный.

И теперь втроем кряхтели, птиц пугая по округе,

Овощ, матом покрывая, громко пукая с натуги.

И тогда решила внучка силы все вокруг собрать,

Жучку, Мурку и Мышонка в помощь, в бой с собой позвать.

Пусть, дышать здесь теперь нечем, но противный вредный плод,

Крякнул, треснул, надорвался, и покинул огород.

Заняв место на соломке, бабкой загодя устланной.

А семья, умывши руки, закатила праздник славный.

Всем налили по стакану, даже Мышку не забыли.

И во здравье прокричали, и во славу ели, пили.

 

 

На границе

Есть мужская работа – страну охранять, от врагов, от безумцев и прочей нечисти.

Кто-то должен на страже отчизны стоять, защищать и беречь, тишину обеспечивать.

Кто ж, коль не мы, мужики настоящие, днем иль ночью, семью покидая.

Чтобы гнать от границ, кто посмел посягнуть. Первым грудью прикрыть, первым бой принимая.

И не надо ругать нас мужей и отцов, будто жизнь из-за нас не имеет покоя.

Чтобы в школу ходить, чтобы хлеб выпекать, оттого беспокоиться стоит.

Поднимаясь в ружье, мы бежим на сигнал, чтобы вмиг в числе первых по зову примчаться

Где разорвана нить, там, где вражий сапог пожелал над страной надругаться.

Он получит отпор, и коль сможет бежать, то запомнит, как нос свой без спроса совать.

А коль силу испробовать нашу захочет, то останется в поле мертвым лежать.

И меня ты пойми, и меня ты прости, что увез далеко и от мамы и папы.

Хоть погоны и звезды лежат на плечах, но для Родины мы рядовые солдаты.

 

 

Колобок

 

Дед и бабка, толь со скуки,

Иль заняться было нечем,

А скорее с голодухи

Затопили они печку.

 

Бабка в руки книгу взяла -

Мастерство про поварское,

Как из всех складских остатков

Да испечь чего съестное.

 

Дед прошелся по сусекам

И нагреб муки две плошки.

Малость с пылью да соломой.

Да плевать, пожрать бы трошку.

 

На семейном, на совете

Так и постановили:

Все до крошки в таз свалили,

Там и замесили.

 

Получился хлебец круглый,

Словно шар иль мяч футбольный.

Но горяч, пахуч, зараза,

Будто каравай застольный.

 

Только дед, слюну пуская,

За бока его схватился,

Как зубами калач этот

Мертвой хваткою вцепился.

 

Заорал дед благим матом,

Бабка грохнулась под лавку.

А калач им вслух признался,

Мол, не хочет быть он хавкой.

 

По законам неким темным

В нем проснулась жизнь земная.

И по этой вот причине

Быть съедобным не желает.

 

Тут очнулись дед и бабка

И протест свой заявили:

По твоей причине, булка

Мы обед свой упустили.

 

Ты будь добр, теперь ответь нам,

Чем заполнить организм?

И ты кто вообще такой здесь,

Чтоб мешаться в нашу жизнь?

 

Булка ухо почесала

И решилась признаваться,

Будто мысли говорят ей -

Колобком им называться.

 

А потом слегка винился:

Мила бабка, милый дед,

Я ведь с грязью и соломой.

Ну, какой с меня обед!

 

Но ошибку вижу, знаю.

Ляп загладить поспешу.

Покачусь-ка на охоту,

Че съестного отыщу.

 

Пасть прикрыл свою плотнее,

Чтоб не пачкать сором рот,

Раскрутился словно глобус

И умчал за поворот.

 

Тут с под елки выбегает

Заяц, килограмм так десять.

Славный, жирный, симпатичный,

С пожеланьем его съесть.

 

Ты хоть булка и дрянная,

Но постыла трава постна.

Ты позволь, сожру тебя я,

Чтоб в утробе стало млостно.

 

Колобок сказал зверюге:

Спорить я с тобой не стану.

Раскрывай свое хлебало,

Скоро в брюхо твое гряну.

 

И, закрыв глаза от счастья,

Пасть раскрыв, развесив уши,

Зайка серый колобочка

Тихо, мирно вкусно скушал.

 

А хлебец, коварный булка,

Нет, чтоб лечь, сваренья ждать,

Достает солому с жопы

И ну, зайку щекотать.

 

Тот недолго веселился.

Очень скоро от икоты

Завалился, захлебнулся

И отдал концы от рвоты.

 

Колобок, поняв кончину,

Выбрав ближнюю тропинку,

На свет белый появился,

Иронично пнув скотинку.

 

Славно деда, славно баба

Поедят в обед в охотку.

И ему нальют с полчашки

За такую вот заботку.

 

Хорошо втроем зажили

Дед и бабка, и хлебец.

Про нужду свою забыли.

Тут и сказочке конец.

 

Да конфуз такой случился

Поневоле и случайно.

Дед средь ночи пробудился,

Колобка сожрал он с чаем.

 

Утром бабка колотушкой

Била деда по спине.

Да что слезы лить впустую.

Ведь кормильца больше нет.

 

И опять они тоскуют,

С голодухи слезы льют.

Плошки, чашки – все пустуют,

Колобка с охоты ждут.

 

Ан такое не случится,

Дважды счастье не бывает.

И впустую всем виниться,

Коль башка твоя гнилая.

 

 

Тебе

 

За окнами шумит листва младая.

И солнце в тучах прячется лениво.

Последние деньки уходят мая.

А я смотрю на эти прелести лениво.

 

Дамоклов меч, как крест навис над мною.

Указа взмаха ждет от Павла и Петра.

И быть ли смене лета осенью, зимою,

А может так случится и не быть утра.

 

И вот, пока святые эти ребусы гадали,

Вершить мою судьбу сама решила

Та, с кем все четверть века прошагали,

Кто в лодке бытия со мной плыла.

 

Гремели грозы над главами, молнии сверкали.

И, разгоняя тучи, нам сверкали звезды.

Шторма, торнадо, смерчи пролетали.

Но мы остались, за руки держаться чтобы.

 

Дамоклов меч ты силой отшвырнула,

Не опасаясь тяжести его и острия.

Меня сквозь муки в жизнь ты утянула.

Со мной пошла в страданья бытия.

 

Вот солнцу, тучам, звездам снова рады.

Хочу с тобой прожить еще лет двадцать пять.

Нет слаще жития и радостней отрады,

Чем вместе быть и рядышком шагать.

 

Орда грядет

Рвется к власти зверье оголтелое

С жаждой править, делить и владеть,

Прикрываясь и в пушки бросая,

Не себя – самых близких на смерть.

 

Не любовь, не для блага людского,

Не отчизна волнует, печет.

А зачем, если там за границей

И дворцы, и усадьбы, и счет.

 

И шакалы вокруг их танцуют.

Суетятся и в зад норовят лизать.

Им обещаны кнут и нагайки,

И добро всех подряд ими гнать.

 

А иному они не обучены,

Им науки никак не освоить.

И зачем напрягаться извилиной,

Проще взять, отобрать и присвоить.

 

Прежде чем утолять амбиции,

И стучать кулаками в грудь,

Загляни ты в глаза детям маленьким,

И про мать, и отца не забудь.

 

Ты воруешь их прошлое, будущее,

Настоящее хочешь отнять,

Чтоб потешить себя сластолюбием.

Не народ тебе нужен, а власть.

 

И ползут по просторам России

Дети нищие и старики,

Те, кому обещал изобилия,

Набивая свои кошельки.

 

Наш народ терпелив, не проворен,

Быстро лошадь запрячь, не умеет.

Свою лямку тянуть он покорно,

И роптать, и ворчать лишь умеет.

 

Но закончится это терпение,

Схватит толстую палку-дубину

И сметет всех вас к фене ядреной.

Не спасут и счета на чужбине.

 

Подобру, по здорову смиритесь,

Едините Россию в единую.

Потеряв волоса и рубашку,

Сохраните потомкам любимую.

 

А иначе главы не сберечь вам,

Толстый зад с кошельком раздерут.

Время вам на раздумье минуты даны,

А потом будет бойня и суд.

 

 

МЕТЕЛЬ

 

Белой пеленой небо затянуло, замело.

И весь мир закрыло снежною пургою, зло пришло.

Чтобы скрыть от глаз свой план, сразу не раскрыться,

Редкими лучами позволяет солнцу появиться.

 

Только как поверить этому светилу, веры нет ему.

Все надежды рухнули, в тарарам умчались. Почему?

И зачем укрыл туман образ лика той, что ушла?

Лишь просвет из мглы показал ее, там она была.

 

Ты не враг, метель, вестник из глубин, я тебя прощу.

Но не прячь во тьме мое прошлое, я по нем грущу.

И бегу к нему, как к своей судьбе, чтоб не опоздать.

Словно вижу там яркий свет судьбы, и хочу забрать.

 

А ты надругаешься, да притом смеешься, тешишься.

У тебя ведь власть над нами безграничная, потому и бесишься.

Я ее обнял и своим теплом, отогреть пытаюсь.

У тебя отнял и себе забрал, согрешил – не каюсь.

 

Ибо жизнь принял, а не смерть принес, всем назло.

Пусть ушло былое, словно та метель, мне не повезло.

Я ее прощаю, мне она замену щедро подарила.

Промелькнул в тумане и пропал бесследно, все забыла.

 

Нет в природе зла, нет в ней и добра, она равнодушна.

Все твои эмоции, чувства и восторги для нее все скучно.

Мы ей подарили лицо и характер. Плод фантазии.

А она не знает, и смотреть не хочет, ей плевать на все.

 

НАНО И ПЖКХ

 

Состарился, в собес был приглашен по делу.

Мне намекнули там о возрасте и о покое.

Но удивляться ни к чему, ведь знал об этом,

Что рано или поздно, а придет такое.

 

Умчалось прошлое в далеко, в воспоминания.

И трудовые подвиги ушли в историю.

Пора на печь, на лавку, где в козла деды стучат,

Чтоб тело и душа слились в гармонии.

 

И я подался в сторожа, чтоб быт разнообразить,

Хранить и охранять накопленное поколением.

К тому же хлопоты от нажитых недугов отвлекают,

Забота с суетой мне поднимают настроение.

 

Летит наш нано век, возносит технологии,

Хваля прогресс и поражая достижением.

С экрана удивляют нас профессора,

Грозя космическим масштабом поколению.

 

Но вот я оторвался от дивана, мне пора.

Работа ждет и ценности, что в сторожах нуждаются.

Иду хранить богатства нашего ПЖКХ.

Оно ведь блага нашего старается.

 

И тут вдруг 21 век кончается на время.

На сутки, что на службу мне отводится.

Я попадаю словно на машине времени

В век каменный, где мамонты и динозавры водятся.

 

Нет, тут фантазия, конечно, слишком разыгралась.

Но очень многое напоминает мезозой.

Теперь для света мне нужна лучина иль свеча,

А для тепла печурка и дрова, иль сухостой.

 

Ломаю пяткой ветки, сброшенные ураганом,

Кувалдой доски бью, с помойки привезенные.

И иронично вспоминаю репортаж про «Сколково»,

А так же и другие технологии хваленые.

 

А нам тут свет с теплом за долг обрезали.

Ведь некто деньги, что народ несет, стащил.

Мы платим регулярно месяц в месяц,

Того не ведая, что ЖКХ давно почил.

 

Но я не сетую, а даже вовсе наоборот.

Романтикой здесь веет, приключением.

Как будто угодил я в некий прошлый век.

И эти древности мне доставляют развлечения.

 

А динозаврами зову машины, что заброшены.

Десятками стоят в безделье, доживая век.

Они забыты, труд их никому не нужен.

Да мало кому, нужен здесь и человек.

 

И мастер свечку зажигая посреди стола,

Собрал вокруг себя водителей, рабочих.

Читает им задания, план, дает наряд,

В бумагах разбираясь, напрягает свои очи.

 

Богатая, однако, страна Россия наша.

Воруют, тащат, хапают, кому не лень.

Она же вся цветет, растет и пахнет,

Становится все краше и богаче из дня в день.

 

 

Зима в Балтийске

 

Зима в Балтийске разыгралась.

Шумят ветра, и море плещет.

А с неба морось разбросалась,

По лужам, словно с сита хлещет.

 

По грязи топаю с оглядкой,

Боясь за зонт, из рук что рвет.

Глаза вперед смотреть не в силах.

Потоком брызг по векам бьет.

 

А под ногами лужи, ямки.

Нога ныряет в грязь с водою.

Скорей ворваться в дом под крышу,

Найти затишье за стеною.

 

Укутав ноги в шерсть овечью,

А сверху пледом укрываясь,

Теперь смеюсь над пешеходом,

Что проиграл, за зонт сражаясь.

 

Как колобок из русской сказки,

Он от хозяина сорвался.

И с ветром вместе единяясь,

За ним вдаль дальнюю умчался.

 

А мне смешно, я в доме теплом,

И дел мне нет до незнакомцев.

Зима в Балтийске – не в России.

И не по Пушкину: - «Мороз и солнце…».

 

Ветра, дожди, и с мокрым снегом,

Что тает, не успев касаться

Травы зеленой на газонах,

Не пожелавшей изменяться.

 

И раскрывая гардероб свой,

Жена на норку смотрит нежно.

С тоской в окно, свой взгляд бросая,

Тоскует по погоде снежной.

 

Но нет причины для хандры.

Мы любим этот край с ненастьем.

Скорей мороз нас напугает,

Чем эти мелкие напасти.

 

Опять стучит дождь по карнизу,

Опять шумит, ломая ветки.

Как хорошо, что мне не нужно

Спешить, покинув свою клетку.

 

Мне в доме максимум комфорта.

Я здесь в тепле и в сытой неге.

И не стремлюсь к борьбе с природой,

С зимой, не вспомнившей о снеге.

 

 

Л Ю Д М И Л А

 

Словно рук любимых нежность – музыка.

Словно утренняя свежесть – музыка.

Где рождаешься ты, музыка?

Чем ты трогаешь сердца, музыка?

 

Вся истома, вся доверье – музыка.

Распахнула настежь двери музыка.

От чего с тобой я плачу музыка?

Почему тебя люблю, скажи.

 

ВОПРЕКИ СУДЬБЕ

 

Море бросает кораблик, маленький и беззащитный.

И нарушает в нем ритм, сердцу понятный, привычный.

Влево и вправо мотает, ровно идти невозможно.

Качается пол под ногами, и удержаться так сложно.

 

Жизнь богата, полна катаклизмов опасных и даже смертельных.

Как цунами крошит и ломает абсолютно без злобы и цели.

Просто это такая стихия, ее силы природы толкают.

Обижаться и ныть бесполезно, она чувства людские не знает.

 

Ты не злись, не ругайся на ветер, не вини дождик, как из ведра.

Принимай участь рока смиренно, и не жди от природы добра.

Пожелаешь судьбу перестроить – лишь усилишь стремленья ее.

Что записано в книге событий, не изменишь уже ничего.

 

Но пытаюсь сломать, переспорить, изменить, не поверив, восстав.

Потому, как считаю желанья посильней, чем небесный устав.

А не нравится, пусть перепишут, не такая уж это морока.

Я живу, как живу, и противлюсь, отрицая послания рока.

 

 

Наваждение

 

Что за наваждение, словно приведение, гонится за мной.

Предают любимые, забыв обещания, душу хоть не тронь.

Больно, одиноко ей, рвется вся в смятениях, ну, за что?

Эти наказания, божие послания, словно сглазил кто.

 

Ты не хнычь, мальчишечка, просит закадычный друг, и забудь.

Нет средь женщин преданных, верных, дожидающихся, ну и пусть.

Притворись веселым ты, словно не случилось зла, что болит.

Позабудь и помни жизнь, не горюй по мелочи, пусть зудит.

 

Очень скоро новая, бескорыстно ждущая, к нам придет.

Та любовь горящая, страстная и жгучая, в вечность уведет.

И тогда из памяти мелкий апокалипсис улетит, как дым.

Но пока на ране соль разъедает плоть мою, болью уязвим.

 

В этом одиночестве ищет он укрытие, прячась за собой,

Словно утешение в собственном страдании рваною душой.

Вижу отблеск света я в этой бесконечности, там, где даль.

И несу сквозь времени тело свое бренное, и себя не жаль.

 

Потому, как сам ослеп, не заметил рядом ту, что все ждет.

И чтоб мне понять, где судьбу разыскивать, пусть пока побьет.

Через эту боль и рвы, через все страдания, ты пройди,

И ее единую, самую любимую, для себя найди.