Генрих Наваррский
1.
Ты рос в провинциальном замке
На юге у подножья гор,
Где вовсе этикета рамки,
Что держат в строгости весь двор,
Твоей не трогали свободы.
Гулял среди детей крестьян;
В свои счастливейшие годы
Ты был подвижный мальчуган.
Открытым сердцем и душою
Друзей привлечь ты мог всегда,
Но не гнушался и порою
Любого тяжкого труда.
Поддержкой станешь и опорой
Потом для матери-вдовы.
Работой честною и скорой
Кормить себя привыкли вы.
Вы были знатные дворяне,
Монарху был кузеном ты,
Но жил, в сравненьи с ним, на грани
Простонародной нищеты.
Из огорчений и печали
Умел ты радость извлекать.
Тебя богатства не прельщали,
И утешалась этим мать.
Для Жанны, королевы старой,
Приятен был её удел:
Гордилась крошечной Наваррой
Она, где сын её взрослел.
2.
Но между тем сгустились тучи
Над головой твоей. Ты мал,
Но взрослых властных и могучих
Давно твой жребий волновал.
Ты был далёк от дел державы,
От политических интриг,
И ты не смел предвидеть здраво
Своей великой славы миг.
Ты к трону ближе был едва ли,
Чем разорившийся пастух,
Но твоё имя называли
Встревоженно в Париже вслух.
Екатерина-итальянка,
Чей сын был молодой король,
Тебе готовила приманку:
Чтоб над тобой вершить контроль,
Она тебя, как свою свиту,
Иметь хотела пред собой
И дочь – принцессу Маргариту –
Пророчит быть твоей женой.
Позвали Жанну на смотрины.
Союз ей кажется неплох,
Но, зная нрав Екатерины,
Она предчувствует подвох.
А ты, услышав эти вести,
Являешь удалую прыть,
И сообщаешь, что невесте
Скорей представлен хочешь быть.
3.
Манит прелестная принцесса,
И ты торопишься в Париж.
Откуда столько интереса?
Тебе семь лет минуло лишь…
Пыталась мать внушить рассудок,
Но ты не внял её словам.
И вот, спустя немного суток,
Лувр отворяет двери вам.
Екатерина рада встречи
(Так кажется на первый взгляд)
И с Жанною заводит речи
О браке. Ты же вышел в сад:
Надменно-ласковый без меры
Радушной королевы лик
Тебя смущал, и интерьера
Ещё ты к блеску не привык.
В саду два королевских брата
Гуляли чинно вдоль аллей.
Одежда их была богата,
Они кичились явно ей.
Разнаряжённые до ногтя,
Всем видом выражали честь…
А ты, заметив кучу дёгтя,
Им предложил туда залезть!..
Ты знал: они всего лишь дети.
Твоей манерою простой
Поражены, об этикете
Они забыли за игрой.
4.
Тем временем в дворцовой зале
Двух матерей, двух королев,
Что брак детей их заключали,
Шёл разговор. Вдруг, обомлев,
Растерянно у окон стоя,
Не верила виденью глаз
Хозяйка Лувра. К ней в покои
Звать сыновей дала приказ.
Открылась дверь, и на пороге
Предстали трое негритят,
В грязи с макушки и по ноги.
Суров Екатерины взгляд,
Но Жанна, их окинув взором,
Расхохоталась от души.
Приятно было ей, что скоро
Так подружились малыши.
В ответ, нахмурившись от гнева,
Екатерина говорит,
Что дети старой королевы
Должны иметь приличный вид.
За сына извинившись, Жанна
Взялась почистить в тот же миг
Костюмы принцев, как ни странно,
Забыв, как сан её велик.
Как жаль, что среди тех, чей предок
Однажды царственный венец
Надел, бывает крайне редок
Порыв бесхитростных сердец!
5.
Екатерина долго маме
Твоей тогда смотрела вслед.
А ты ушёл, пожав плечами
И улыбнувшись ей в ответ.
Не мог её понять ты гнева,
Ты был ни в чём не виноват
И, от ворот пройдя налево,
Осматривать продолжил сад.
Но вдруг застыл с недвижным взглядом,
Сразил тебя как будто гром:
Увидел девочку ты рядом
В корсете нежно-голубом
И с пышной шёлковою юбкой,
А локоны её волос
Вились кольцом по шее хрупкой.
К земле сначала ты прирос;
Едва дыша, спросил негромко,
Отвесив вежливый поклон:
«Как Ваше имя, незнакомка?»
Был сам собой ты удивлён:
В момент застенчивость забыта,
И смелость отыскалась вдруг.
В ответ услышав: «Маргарита»,
Воскликнул ты: «Я Ваш супруг!»
Счастливое начало брака!..
Испачкать девочку боясь,
Ты с ней не стал нырять, однако,
Ни в дёготь, ни в иную грязь.
6.
…Сомнения даются в дар нам:
Посредством их нам мир знаком.
Между Парижем и Беарном
И между матерью с отцом
Ты разрывался в сменах частых
Того, к чему едва привык.
Всё детство ты провёл в контрастах.
То как прилежный ученик
Ты в рамках веры кальвиниста
Сто пятьдесят зубрил псалмов
(Ты выучил бы даже триста –
Для Жанны ты на всё готов),
То под опекой Антуана
Ты к мессе повторял латынь.
Циничный вывод сделан рано:
Религия – оплот святынь –
В политике всего лишь метод
Влиять на значимый вопрос.
И в подростковой кутерьме тот
Свой вывод ты сквозь годы нёс.
На твои шутки, игры, песни
С трудом умели отвечать
Король – почти что твой ровесник,
И брата два его. Их мать,
К осмотру приступив провинций,
Тебя решила взять с собой.
Ведь маленький Наваррский принц ей
С рожденья отравил покой.
7.
В поездке этой, в крае дальнем
С утра ещё едва одет
Ты старца встретил в почивальне.
Запомнил смутно силуэт
Высокой сгорбленной фигуры,
Седую бороду, как сталь,
И взгляд пытливый глаз прищурых,
Через тебя взиравших вдаль.
Спросонок ты по-детски плакал,
Испугом робким одержим.
И произнёс тогда оракул:
«Звезда счастливая над ним.
Прославится он, мудро правя.
Его увидим королём
В объединённой им державе,
Коль повезёт и доживём»
И с той поры на поле боя
И во дворце в сети интриг
Твоя звезда была с тобою,
Не покидая ни на миг.
Когда нельзя, казалось, хуже,
Ничто, казалось, не спасёт,
Ты находил одну и ту же,
Что сквозь бездонный небосвод
Тебе всегда слала улыбки,
Чтоб снова веру ты обрёл,
И озаряла путь твой зыбкий,
Тебя приведший на престол.
8.
Ты повзрослел, и вот начало
Мятежной юности поры.
Тебе жениться предстояло.
Европы спорили дворы,
Две дамы жаждали ответа:
Марго, с которой обручён,
И Первая Елизавета,
Занявшая английский трон.
С одной принцессой иностранной
Судьбу ты должен сочетать,
И ты советуешься с Жанной.
О многом рассуждала мать:
О Валуа и о Тюдорах,
О зле религиозных смут,
О том, как то перо, то порох
Конец династиям кладут.
О тайных выгодах союза,
О политической борьбе…
Но как ненужная обуза
Всё это виделось тебе.
Ты слушал матушку вполуха,
Иначе понимал ты брак:
Тебя английская старуха
Не привлекла собой никак,
Зато с парижскою красоткой
Ты с детства раннего знаком.
И выбор свой ты сделал чётко,
Став Маргариты женихом.
9.
Разведывая, что в Париже,
Ведёт с тобой мать в письмах речь.
Отъезд твой вслед за ней чем ближе,
Тем ей важней предостеречь.
Окончен сборов срок. Желанны
Глаза Марго. Ты мчишь стремглав.
Вдруг прискакал слуга от Жанны,
На полпути тебя застав.
Вот спешился гонец устало,
И, горькой правды не тая,
Его послание звучало:
Скончалась Жанна, мать твоя.
Скончалась с мыслями о сыне,
Своих тревог не разрешив.
Ты сиротою стал отныне.
Стоял задумчив, молчалив,
И подозренья отпечаток
На сердце лёг тебе, как шрам.
Причина смерти – от перчаток,
Что приготовила мадам
Екатерина, их отравой
Надёжной пропитав насквозь.
Под маской чести величавой
Коварство в Лувре прижилось.
Хоть сердце жгло желанье мести,
Но не сумел ты превозмочь
Стремлений к суженой невесте,
Хотя она убийцы дочь.
10.
Пир свадебный шумит в разгаре.
Ты весел, как всегда, и прост.
Жену целуешь. Вашей паре
Звучит хвала за тостом тост.
Повенчаны за вами следом
Две ветви церкви. Гугенот
Сошёлся мирно за обедом
С католиком, и с Карлом пьёт
Здесь Колиньи, вождь кальвинистов,
Французский старый адмирал.
Дух ликования неистов,
Господ и слуг он обуял.
Следит за праздником, не дремля,
Надменный Лотарингский дом…
Карл, всех принявший в свои земли,
Стал адмирала звать отцом.
«Поверь, любим мной горячо ты!» -
На Колиньи он спьяна вис.
Давно искавший случай счёты
Свести с ним, герцог Генрих Гиз
Сверлит его глазами. Запах
Конца ему лишь ощутим:
Голов в широкополых шляпах
Носить недолго уж чужим.
Не знали гости из Беарна,
Вино смакуя и шутя,
Как будет участь их кошмарна
Всего четыре дня спустя.
11.
В тот вечер к королю в покои
Явились мать и принц д’Анжу
Один совет давали двое:
«Послушай, правду я скажу.
Из-за нелепого каприза
Недолго потерять престол.
Лишая права мести Гиза
Ты в нём противника нашёл.
Не стоит верить протестантам:
Не подложили бы свиньи…
Ты должен мира быть гарантом!
Казни немедля Колиньи!»
Угрозы их и уговоры
Сломили Карла слабый дух.
Под натиском упорным скоро
Спокойный разум в нём потух.
Охвачен бешеным припадком,
Он, брата радуя и мать,
Приказ о преступленьи гадком
Тотчас решился подписать.
«Раз не спасти мне адмирала,
Убьём и прочих вслед за ним.
Чтоб мне рука не угрожала
Кого-то, кем он был любим –
Ни мещанина, ни вельможи.
Пусть протестанты все умрут
За ночь одну!» …Однако строже
Любых врагов иной есть суд.
12.
Он накануне той субботы
Страшился слов своих, хотя,
Погибнут если гугеноты,
Все до последнего дитя,
То некому напомнить станет
Его вину. Но не учёл
Одно: не в протестантском стане
Таилось злейшее из зол.
Другой палач есть наготове:
Терзает совесть изнутри.
Очистить рук нельзя от крови,
Сколько ни мой их и ни три.
В кошмарах призрак будет сниться,
А память, что всегда бодра,
Жертв перекошенные лица
Хранить до смертного одра.
Не зазвучит хор хрипов тише.
Геройств же Карл не совершит,
И хроникёр о нём напишет,
Что лишь резнёй он знаменит,
И несмываемые пятна
Покроют имя... Сгоряча
Пока он слов не взял обратно,
Мать спешно вышла, бормоча:
«Свершится завтра ночью поздней
Злодейство всех иных гнусней.
Поможет в исполненьи козней
Пусть мне святой Варфоломей».
13.
Звон колокольный в полночь ровно
Для многих похоронным стал.
Столица в ад спустилась словно.
Смерть первым принял адмирал.
Обезображенное тело
Швырнули из окна к ногам
Того, в ком злая месть кипела.
Резню возглавил герцог сам,
Воскликнув: «Белыми крестами
Обшит католиков наряд.
Минуя тех, кто носит знамя,
Уничтожайте всех подряд.
Все протестанты ночью серы».
И подданные короля,
Ревнители христианской веры,
О силе Господа моля,
На ближних бросились, зверея.
Но совесть их была чиста,
И славили Варфоломея
Убийц безгрешные уста.
Они в неистовстве жестоком
Преследовали всех, кто жив.
Людская кровь текла потоком,
Сливаясь с Сеной, обагрив
Гладь вод речных, где жертвы топли.
Несчастным потеряли счёт.
Смешались вздохи, стоны, вопли…
Та ночь в историю войдёт.
14.
Ты нежился на брачном ложе,
Своих друзей не слыша вой.
Но вскоре ты изведал тоже,
Как мертвецу порой живой
Завидует. Ты вышел. Трупов
Десятки устилали пол.
Дорогу в ужасе нащупав,
Ты к Карлу в кабинет прошёл.
Король, зря времени не тратя,
Стрелявший, свесившись за край
Окна, вскричал, заметив зятя:
«Смерть или месса – выбирай!»
Ты, не надеясь выйти целым,
Со лба холодный пот отёр.
В момент опасный под прицелом
Остался твой язык остёр.
«Убьёте своего вы брата?»
Карл молча головой поник.
«А что? Невелика утрата,
Когда ваш братец – еретик».
Сказала так Екатерина,
Возникнув в этот миг в дверях,
Что подбодрить спешила сына,
Его угадывая страх.
Взгляд перевёл на королеву.
Узнав в ней лютого врага,
Дал волю праведному гневу –
Ведь жизнь уже не дорога…
15.
Презреньем острым, словно жало,
Питал ты горькие слова:
«Понять мне совесть не давала
То, что постигла голова.
Свой план исполнили вы ловко.
Хоть до сегодняшнего дня
Я знал, что свадьба лишь уловка,
Закрылась всё же западня…»
Раздался сзади крик. В тревоге
Ты обернулся. В бликах свеч
Марго стояла на пороге.
Её звучала твёрдо речь:
«Неправы Вы, я не позволю
Вас за моей губить спиной.
Мой долг – делить супруга долю,
Я в том обет дала святой.
Обмана жертвой стали оба,
Но мы, не разнимая рук,
Пройдём свой жизни путь до гроба.
Поверьте, я Ваш верный друг
И предана Вам вечно буду,
Хоть жребий Ваш пока жесток.
Последую за Вами всюду,
Куда бы Вас ни бросил рок:
Тюрьма, немилость или ссылка,
Умру, коль смерть постигнет Вас…»
Ты губ жены коснулся пылко –
Тебя её поступок спас.
Ты рос в провинциальном замке
На юге у подножья гор,
Где вовсе этикета рамки,
Что держат в строгости весь двор,
Твоей не трогали свободы.
Гулял среди детей крестьян;
В свои счастливейшие годы
Ты был подвижный мальчуган.
Открытым сердцем и душою
Друзей привлечь ты мог всегда,
Но не гнушался и порою
Любого тяжкого труда.
Поддержкой станешь и опорой
Потом для матери-вдовы.
Работой честною и скорой
Кормить себя привыкли вы.
Вы были знатные дворяне,
Монарху был кузеном ты,
Но жил, в сравненьи с ним, на грани
Простонародной нищеты.
Из огорчений и печали
Умел ты радость извлекать.
Тебя богатства не прельщали,
И утешалась этим мать.
Для Жанны, королевы старой,
Приятен был её удел:
Гордилась крошечной Наваррой
Она, где сын её взрослел.
2.
Но между тем сгустились тучи
Над головой твоей. Ты мал,
Но взрослых властных и могучих
Давно твой жребий волновал.
Ты был далёк от дел державы,
От политических интриг,
И ты не смел предвидеть здраво
Своей великой славы миг.
Ты к трону ближе был едва ли,
Чем разорившийся пастух,
Но твоё имя называли
Встревоженно в Париже вслух.
Екатерина-итальянка,
Чей сын был молодой король,
Тебе готовила приманку:
Чтоб над тобой вершить контроль,
Она тебя, как свою свиту,
Иметь хотела пред собой
И дочь – принцессу Маргариту –
Пророчит быть твоей женой.
Позвали Жанну на смотрины.
Союз ей кажется неплох,
Но, зная нрав Екатерины,
Она предчувствует подвох.
А ты, услышав эти вести,
Являешь удалую прыть,
И сообщаешь, что невесте
Скорей представлен хочешь быть.
3.
Манит прелестная принцесса,
И ты торопишься в Париж.
Откуда столько интереса?
Тебе семь лет минуло лишь…
Пыталась мать внушить рассудок,
Но ты не внял её словам.
И вот, спустя немного суток,
Лувр отворяет двери вам.
Екатерина рада встречи
(Так кажется на первый взгляд)
И с Жанною заводит речи
О браке. Ты же вышел в сад:
Надменно-ласковый без меры
Радушной королевы лик
Тебя смущал, и интерьера
Ещё ты к блеску не привык.
В саду два королевских брата
Гуляли чинно вдоль аллей.
Одежда их была богата,
Они кичились явно ей.
Разнаряжённые до ногтя,
Всем видом выражали честь…
А ты, заметив кучу дёгтя,
Им предложил туда залезть!..
Ты знал: они всего лишь дети.
Твоей манерою простой
Поражены, об этикете
Они забыли за игрой.
4.
Тем временем в дворцовой зале
Двух матерей, двух королев,
Что брак детей их заключали,
Шёл разговор. Вдруг, обомлев,
Растерянно у окон стоя,
Не верила виденью глаз
Хозяйка Лувра. К ней в покои
Звать сыновей дала приказ.
Открылась дверь, и на пороге
Предстали трое негритят,
В грязи с макушки и по ноги.
Суров Екатерины взгляд,
Но Жанна, их окинув взором,
Расхохоталась от души.
Приятно было ей, что скоро
Так подружились малыши.
В ответ, нахмурившись от гнева,
Екатерина говорит,
Что дети старой королевы
Должны иметь приличный вид.
За сына извинившись, Жанна
Взялась почистить в тот же миг
Костюмы принцев, как ни странно,
Забыв, как сан её велик.
Как жаль, что среди тех, чей предок
Однажды царственный венец
Надел, бывает крайне редок
Порыв бесхитростных сердец!
5.
Екатерина долго маме
Твоей тогда смотрела вслед.
А ты ушёл, пожав плечами
И улыбнувшись ей в ответ.
Не мог её понять ты гнева,
Ты был ни в чём не виноват
И, от ворот пройдя налево,
Осматривать продолжил сад.
Но вдруг застыл с недвижным взглядом,
Сразил тебя как будто гром:
Увидел девочку ты рядом
В корсете нежно-голубом
И с пышной шёлковою юбкой,
А локоны её волос
Вились кольцом по шее хрупкой.
К земле сначала ты прирос;
Едва дыша, спросил негромко,
Отвесив вежливый поклон:
«Как Ваше имя, незнакомка?»
Был сам собой ты удивлён:
В момент застенчивость забыта,
И смелость отыскалась вдруг.
В ответ услышав: «Маргарита»,
Воскликнул ты: «Я Ваш супруг!»
Счастливое начало брака!..
Испачкать девочку боясь,
Ты с ней не стал нырять, однако,
Ни в дёготь, ни в иную грязь.
6.
…Сомнения даются в дар нам:
Посредством их нам мир знаком.
Между Парижем и Беарном
И между матерью с отцом
Ты разрывался в сменах частых
Того, к чему едва привык.
Всё детство ты провёл в контрастах.
То как прилежный ученик
Ты в рамках веры кальвиниста
Сто пятьдесят зубрил псалмов
(Ты выучил бы даже триста –
Для Жанны ты на всё готов),
То под опекой Антуана
Ты к мессе повторял латынь.
Циничный вывод сделан рано:
Религия – оплот святынь –
В политике всего лишь метод
Влиять на значимый вопрос.
И в подростковой кутерьме тот
Свой вывод ты сквозь годы нёс.
На твои шутки, игры, песни
С трудом умели отвечать
Король – почти что твой ровесник,
И брата два его. Их мать,
К осмотру приступив провинций,
Тебя решила взять с собой.
Ведь маленький Наваррский принц ей
С рожденья отравил покой.
7.
В поездке этой, в крае дальнем
С утра ещё едва одет
Ты старца встретил в почивальне.
Запомнил смутно силуэт
Высокой сгорбленной фигуры,
Седую бороду, как сталь,
И взгляд пытливый глаз прищурых,
Через тебя взиравших вдаль.
Спросонок ты по-детски плакал,
Испугом робким одержим.
И произнёс тогда оракул:
«Звезда счастливая над ним.
Прославится он, мудро правя.
Его увидим королём
В объединённой им державе,
Коль повезёт и доживём»
И с той поры на поле боя
И во дворце в сети интриг
Твоя звезда была с тобою,
Не покидая ни на миг.
Когда нельзя, казалось, хуже,
Ничто, казалось, не спасёт,
Ты находил одну и ту же,
Что сквозь бездонный небосвод
Тебе всегда слала улыбки,
Чтоб снова веру ты обрёл,
И озаряла путь твой зыбкий,
Тебя приведший на престол.
8.
Ты повзрослел, и вот начало
Мятежной юности поры.
Тебе жениться предстояло.
Европы спорили дворы,
Две дамы жаждали ответа:
Марго, с которой обручён,
И Первая Елизавета,
Занявшая английский трон.
С одной принцессой иностранной
Судьбу ты должен сочетать,
И ты советуешься с Жанной.
О многом рассуждала мать:
О Валуа и о Тюдорах,
О зле религиозных смут,
О том, как то перо, то порох
Конец династиям кладут.
О тайных выгодах союза,
О политической борьбе…
Но как ненужная обуза
Всё это виделось тебе.
Ты слушал матушку вполуха,
Иначе понимал ты брак:
Тебя английская старуха
Не привлекла собой никак,
Зато с парижскою красоткой
Ты с детства раннего знаком.
И выбор свой ты сделал чётко,
Став Маргариты женихом.
9.
Разведывая, что в Париже,
Ведёт с тобой мать в письмах речь.
Отъезд твой вслед за ней чем ближе,
Тем ей важней предостеречь.
Окончен сборов срок. Желанны
Глаза Марго. Ты мчишь стремглав.
Вдруг прискакал слуга от Жанны,
На полпути тебя застав.
Вот спешился гонец устало,
И, горькой правды не тая,
Его послание звучало:
Скончалась Жанна, мать твоя.
Скончалась с мыслями о сыне,
Своих тревог не разрешив.
Ты сиротою стал отныне.
Стоял задумчив, молчалив,
И подозренья отпечаток
На сердце лёг тебе, как шрам.
Причина смерти – от перчаток,
Что приготовила мадам
Екатерина, их отравой
Надёжной пропитав насквозь.
Под маской чести величавой
Коварство в Лувре прижилось.
Хоть сердце жгло желанье мести,
Но не сумел ты превозмочь
Стремлений к суженой невесте,
Хотя она убийцы дочь.
10.
Пир свадебный шумит в разгаре.
Ты весел, как всегда, и прост.
Жену целуешь. Вашей паре
Звучит хвала за тостом тост.
Повенчаны за вами следом
Две ветви церкви. Гугенот
Сошёлся мирно за обедом
С католиком, и с Карлом пьёт
Здесь Колиньи, вождь кальвинистов,
Французский старый адмирал.
Дух ликования неистов,
Господ и слуг он обуял.
Следит за праздником, не дремля,
Надменный Лотарингский дом…
Карл, всех принявший в свои земли,
Стал адмирала звать отцом.
«Поверь, любим мной горячо ты!» -
На Колиньи он спьяна вис.
Давно искавший случай счёты
Свести с ним, герцог Генрих Гиз
Сверлит его глазами. Запах
Конца ему лишь ощутим:
Голов в широкополых шляпах
Носить недолго уж чужим.
Не знали гости из Беарна,
Вино смакуя и шутя,
Как будет участь их кошмарна
Всего четыре дня спустя.
11.
В тот вечер к королю в покои
Явились мать и принц д’Анжу
Один совет давали двое:
«Послушай, правду я скажу.
Из-за нелепого каприза
Недолго потерять престол.
Лишая права мести Гиза
Ты в нём противника нашёл.
Не стоит верить протестантам:
Не подложили бы свиньи…
Ты должен мира быть гарантом!
Казни немедля Колиньи!»
Угрозы их и уговоры
Сломили Карла слабый дух.
Под натиском упорным скоро
Спокойный разум в нём потух.
Охвачен бешеным припадком,
Он, брата радуя и мать,
Приказ о преступленьи гадком
Тотчас решился подписать.
«Раз не спасти мне адмирала,
Убьём и прочих вслед за ним.
Чтоб мне рука не угрожала
Кого-то, кем он был любим –
Ни мещанина, ни вельможи.
Пусть протестанты все умрут
За ночь одну!» …Однако строже
Любых врагов иной есть суд.
12.
Он накануне той субботы
Страшился слов своих, хотя,
Погибнут если гугеноты,
Все до последнего дитя,
То некому напомнить станет
Его вину. Но не учёл
Одно: не в протестантском стане
Таилось злейшее из зол.
Другой палач есть наготове:
Терзает совесть изнутри.
Очистить рук нельзя от крови,
Сколько ни мой их и ни три.
В кошмарах призрак будет сниться,
А память, что всегда бодра,
Жертв перекошенные лица
Хранить до смертного одра.
Не зазвучит хор хрипов тише.
Геройств же Карл не совершит,
И хроникёр о нём напишет,
Что лишь резнёй он знаменит,
И несмываемые пятна
Покроют имя... Сгоряча
Пока он слов не взял обратно,
Мать спешно вышла, бормоча:
«Свершится завтра ночью поздней
Злодейство всех иных гнусней.
Поможет в исполненьи козней
Пусть мне святой Варфоломей».
13.
Звон колокольный в полночь ровно
Для многих похоронным стал.
Столица в ад спустилась словно.
Смерть первым принял адмирал.
Обезображенное тело
Швырнули из окна к ногам
Того, в ком злая месть кипела.
Резню возглавил герцог сам,
Воскликнув: «Белыми крестами
Обшит католиков наряд.
Минуя тех, кто носит знамя,
Уничтожайте всех подряд.
Все протестанты ночью серы».
И подданные короля,
Ревнители христианской веры,
О силе Господа моля,
На ближних бросились, зверея.
Но совесть их была чиста,
И славили Варфоломея
Убийц безгрешные уста.
Они в неистовстве жестоком
Преследовали всех, кто жив.
Людская кровь текла потоком,
Сливаясь с Сеной, обагрив
Гладь вод речных, где жертвы топли.
Несчастным потеряли счёт.
Смешались вздохи, стоны, вопли…
Та ночь в историю войдёт.
14.
Ты нежился на брачном ложе,
Своих друзей не слыша вой.
Но вскоре ты изведал тоже,
Как мертвецу порой живой
Завидует. Ты вышел. Трупов
Десятки устилали пол.
Дорогу в ужасе нащупав,
Ты к Карлу в кабинет прошёл.
Король, зря времени не тратя,
Стрелявший, свесившись за край
Окна, вскричал, заметив зятя:
«Смерть или месса – выбирай!»
Ты, не надеясь выйти целым,
Со лба холодный пот отёр.
В момент опасный под прицелом
Остался твой язык остёр.
«Убьёте своего вы брата?»
Карл молча головой поник.
«А что? Невелика утрата,
Когда ваш братец – еретик».
Сказала так Екатерина,
Возникнув в этот миг в дверях,
Что подбодрить спешила сына,
Его угадывая страх.
Взгляд перевёл на королеву.
Узнав в ней лютого врага,
Дал волю праведному гневу –
Ведь жизнь уже не дорога…
15.
Презреньем острым, словно жало,
Питал ты горькие слова:
«Понять мне совесть не давала
То, что постигла голова.
Свой план исполнили вы ловко.
Хоть до сегодняшнего дня
Я знал, что свадьба лишь уловка,
Закрылась всё же западня…»
Раздался сзади крик. В тревоге
Ты обернулся. В бликах свеч
Марго стояла на пороге.
Её звучала твёрдо речь:
«Неправы Вы, я не позволю
Вас за моей губить спиной.
Мой долг – делить супруга долю,
Я в том обет дала святой.
Обмана жертвой стали оба,
Но мы, не разнимая рук,
Пройдём свой жизни путь до гроба.
Поверьте, я Ваш верный друг
И предана Вам вечно буду,
Хоть жребий Ваш пока жесток.
Последую за Вами всюду,
Куда бы Вас ни бросил рок:
Тюрьма, немилость или ссылка,
Умру, коль смерть постигнет Вас…»
Ты губ жены коснулся пылко –
Тебя её поступок спас.
