РАССКАЗ МАМИНЫ РУКИ.

Савич Евгения

Перед самым рассветом, я отчётливо услышала голоса за калиткой. Сразу спросонок я долго, как мне показалось, выбиралась из своей постели. Наконец я закончила бороться с одеялом, которое ни как меня не отпускало опутав мои ноги. И вот я в спешке вскочила на пол и как была босая и в длинной ночной сорочке, так и побежала к выходу из дома. Распахнув входную дверь, я вспомнила, что калитка на внутреннем запоре и я продолжила путь по двору до калитки, потому что уже отчётливее слышала, что звали именно меня. Калитку я распахнула моментально и вижу, что за нею стоит мама и ещё двое соседей. И подумала, а может быть и произнесла, что калитка вовсе не заперта, можно было пройти во двор... И проснулась, а проснувшись стала перебирать в уме, к чему бы мне приснился этот яркий и отчётливый сон, и с переживаниями, как наяву. Все трое мама, кума Зина и Дмитрий Николаевич ушли в мир иной, по земным меркам уже давненько. И тут меня осенило, что у мамы подходит дата памяти перехода её души в иной мир.

И воспоминания потекли рекою.

Я встала, перекрестилась, зажгла свечу и душевно помолилась. Попросила Отца небесного помянуть усопших, тех кто навестил меня во сне и всех родных и близких, кого всегда вспоминаю в час молитвы, в своём царствии. И задумалась...

Она казалась такой сильной и уверенной, в том, что делает. И эта уверенность невольно передавалась всем, кто находился с нею рядом.

Многие удивлялись, как это ей удаётся предвидеть события или их исход. Если она и сомневалась, то этого ни кто не мог и заподозрить.

Мама, ну конечно же мама. Я сколько помню, она воспитывала нас с братом и сестрою одна. Отец ушёл в мир иной очень рано. Поскольку я из детей самая младшая, то его почти не помню. Хотя всегда думаю о нём с тёплой любовью, ведь благодаря их союзу мы пришли в этот удивительный мир, полный всевозможных приключений радостных и не очень.

Жили мы в послевоенное время в рабочем посёлке. Все, кто мог и хотел работать, работали на угольных шахтах. Мама не исключение, она была единственным кормильцем в семье. Как сейчас вспоминаю её сборы на работу: прорезиненные шахтёрки, фуфайку, платки и огромные резиновые боты с портянками. Мне так не хотелось отпускать её от себя в эти мгновения. Но она терпеливо убеждала меня, что это вовсе не на долго, показывала мне на часах, где будут стоять стрелочки, когда она вернётся домой. Старшие брат и сестра учились и жили неделю в интернате при школе, потому что школа находилась далеко от посёлка, и приходили домой только на выходные. А садика тоже в посёлке не было. И я чаще всего была одна под замком. Соседи, у нас были дружные. Иногда, у кого выдавалась минутка, приходили меня навестить, могли принести пирожок или блинчик, чтобы угостить и снова замыкали дверь на замок. Когда я подросла и пошла в первый класс, начальная школа была на территории посёлка, мама перестала меня замыкать.

Иногда случались казусы иного плана: приходя с работы поздно вечером, мама не могла войти в дом, потому, что я закрыв входную дверь на засов, крепко уснула. Она со слезами на глазах пыталась меня разбудить у окна или стуча в дверь. Однажды даже форточку выставила, чтобы разбудить меня. Чего только мы не пережили в своё время.

Зато выходные для нас всех был праздник. В субботу во второй половине дня возвращались брат с сестрёнкой домой. Для меня это долгожданные праздничные полтора дня, это была такая радость, что невозможно передать детские чувства на бумаге. В это время приходили в дом подружки сестры, и о чем-то шушукались. Ведь они для меня были взрослыми. Сестра Катюша была старше меня на целых пять лет, а брат Коля и вовсе на восемь.

Мама с самого утра, если бывала дома, месила тесто, чтобы испечь чего либо вкусненького или наварить вареничков. Я в такие мгновения крутилась возле неё в маленькой комнатке, где у нас стояла печь. Обычная печь с чугунной плитою сверху и комфорками, чтобы подкладывать в неё дрова или уголь. Эта комнатка служила нам кухней, где стоял самодельный кухонный столик на котором готовили пищу, одновременно и столовой, потому что за этим же столиком мы и принимали пищу. А ещё в комнатушке стояла железная кровать, поэтому мне комнатушка служила так же и спальней. А когда старшие дети бывали дома, мы с сестрою спали вместе. А в зимнее время, это было самое теплое место в доме. Так вот, к их приходу, непременно варился борщ (без мяса), у нас мясо, по-моему, в доме не водилось, бюджет не позволял. Зато мама так его варила, что все ели борщ с огромным удовольствием, даже соседки нахваливали. Ещё я любила наблюдать, как мама месит тесто. Мне казалось, что это какое-то мистическое действо. Мамины руки так проворно и в тоже время плавно месили тесто, мяли его, ласкали до тех пор, пока оно становилось мягким и податливым, как разогретый пластилин.

Но восхищало меня не столько тесто, сколько мамины руки: маленькие, худенькие, при этом крепкие и выносливые.

Мамины руки

Маленькие худенькие руки,

Так ласкали в детстве лишь они,

И шагов особенные звуки

Волновали, в те былые дни.

И порою вспоминая детство,

Безмятежность и полет мечты,

От реальности пускалась в бегство,

В мир беспечный, где со мною ты.

Мы подолгу тихо говорили,

Обсуждая разные дела,

И друг друга бережно хранили,

Кажется, ты и теперь жива.

Ласковые руки вспоминая,

Ощущаю, хоть под сердцем дрожь,

Как подходишь ты вполне земная,

Их на плечи ласково кладёшь.

И я жду твоё благословенье,

Доверяя сердцу своему,

Рук тепло ловя проникновенье...

Ты мой Ангел, видно посему.

Свидетельство о публикации №116020203692

(продолжение следует)