Венок сонетов

Смаль Игорь

Если подходить строго и формально, это не совсем сонеты. Классические образцы зачастую казались мне однообразными и монотонными. Поэтому я пошёл на некоторые вольности: отказался от общепринятых размеров, окончания слов первого и второго катренов фонетически созвучны, но клаузула меняется с мужской на женскую и наоборот. Не всегда соблюдается и правило неповторяемости знаменательных слов.

Неодолим высокий берег!

Кипящий пеной бок волны

В узоры бисерных петелек

Степенно рядят валуны.

Смеясь, ты силы не берёг,

Но перекаты своевольны.

Отчаявшиеся - безвольны,

Как в бурю вялый мотылёк.

До срока кончена игра.

Печальный опыт тонет в Лете.

Что толку в зрительском "ура"?

И что желаннее на свете

Минуты скорого конца

Для изнурённого пловца?

Для изнурённого пловца

Вода - что суп из керосина,

Что "Кама-сутра" - для скопца,

Зеркальный пол - для мокасин

Дырою чёрной расползётся

Неодолимая стена.

Гримаса злобного лгуна

Пресветлым ликом обернётся.

Но истиной, увы, не станет

Загримированная ложь!

Напрасно бес волынку тянет:

Цена актёру - медный грош.

Не слушая чужих истерик,

В реке жирует жадный жерех.

Бьёт оглушительно хвостом.

Мальки, не помня о потерях,

Снуют упрямо под мостом.

Лихой разбойничий набег

Предпочитая всем охотам,

Резвится жерех – Ланселотом

Среди беспомощных калек.

Силён и весел – значит прав!

Какие сети и отравы?!

Смешное – «не топчите трав»!

Кому нужны такие травы?

Фортуна терпит удальца,

Но ждёт умелого ловца.

Но ждёт умелого ловца

Апологет Наполеона.

И мудрость голову глупца

Обременяет, и корона.

Зря геральдический жетон

Навесил благородный паяц.

Подняться не поможет он.

Ногами отмеряет заяц

Среди кустов трусливый век.

Закон суров – но скучен бег.

Закон суров, но скучен бег,

Положенный в основу жизни.

Кому-то нужен велотрек,

Иному же – жуки и слизни.

Ах! – умиляется историк

На отзвук минувшей возни.

Вот Мефистофелем возник

Философ в мантии риторик.

Вопроса ищут иль ответа,

Пряма, петлиста ли стезя –

Но нет обратного билета,

Остановиться им нельзя.

Движенье вечно – так ведётся:

Всё неустойчивое льётся.

Всё неустойчивое - льётся.

Долой покои, иначе - смерть!

Дрожит в конвульсиях и бьётся

В стремнину воткнутая жердь.

Сын, проклинающий отца,

Плюющий на немую совесть,

Полузадушенную повесть

Ведёт от третьего лица.

Своей боящиеся тени,

Защита вам - глубокий мрак.

О, вы, дрожащие колени!

Глубоким может быть дурак.

От уровня воды ведётся

И мера мудрости колодца.

И мера мудрости колодца

При взгляде сверху не видна.

Другому горем обернётся

Себе прощёная вина.

От века смелость подлеца

Стоит на страхе паладина,

Да и желудок господина

Невольник у раба-жнеца.

Вопрос любой для смерти прост:

Угаснет даже разум светлый

Не выдержав духовный пост.

Но всё: Тибеты, чайки, ветлы,

И сам тщеславный человек –

Зависит от подземных рек.

Зависят от подземных рек

Вода озёр и государство –

Сказал безвестный древний грек,

Переходя в иное царство.

Предпочитает панегирик

Сатире наше естество.

Нацелен на количество

Унылых строк бездарный лирик.

Как для безумца - голова,

Так для собаки - Менделеев:

Она и без того жива.

Бывает, там, где из постелей

Виднелся бугорок вчера, -

Лениво высится гора.

Лениво высится гора,

Парализованная массой.

Дожди и солнце, и ветра

Терзают каменное мясо.

В её, пещерах, словно в порах,

Блуждают эхом голоса.

Давно не бритые леса

На плечи сыплют прели ворох

Как море слито из слезинок,

Так мироздания валы

Прессуют горы из песчинок.

Порой надежнее скалы

Святая вера - безупречна.

Она тверда, да всё ж не вечна.

10.

Она тверда, да всё ж не вечна –

Цена удачи и любви.

Без сдачи! - юность так беспечна!

Старик заплачет: се ля ви!

Гони седого ворчуна,

Прервав его на полуслове:

В словесной старческой полове

Нет ни единого зерна!

Вперёд бегущий - не жесток.

Уставший от азарта скачки

В кювете нюхает цветок.

Расковырять твои болячки

Ещё успеют доктора.

Всему придёт своя пора.

11.

Всему придёт своя пора:

Успеху, сыну, смыслу жизни,

Печальной думе до утра,

Седым вискам, последней тризне.

Возможно, не помогут скоро

Блистательные россказни –

Тогда хоть милуй, хоть казни –

Всё, не отменишь приговора!

Ты постарел; заботы телу

Потребно больше уделять,

А это значит - меньше делу.

И перестало удивлять

Что мимолётно, быстротечно -

Но странно то, что бесконечно.

12.

Но странно то, что бесконечно

В любви не тянутся года.

Любовь любовию, конечно,

Но кушать надо иногда.

Святоше вожделеть грешно -

Но хитроумная природа

Ехидно сунет ложку мёда

В монашеское толокно.

И словно юный сорванец,

У расцветающей запруды

Пугает ос святой отец.

И там, где камни сбились в груды,

Следит, как светлый родничок

Струит воды прохладный ток.

13.

Струит воды прохладный ток

Сверхозабоченное небо.

Одни клянут сырой песок,

Другие - радуются хлебу.

Густой лазури тяжкий слиток

Подброшен шляпами грибов.

Одни касаются улиток,

Другие ноющих зубов.

И каждому из них - своё.

Здесь не действительны подмены,

Бессильны злоба и нытьё.

Одним - как дым любые стены,

Других бревном толкает в бок

Такой податливый поток.

14.

Такой податливый поток

В рубахе пены желтоватой...

В пути пустяк - вина глоток,

Но легкомыслие чревато.

Коварно море сладких паток,

Приманчив отблеск золотой.

Ах! - словно дети за лаптой,

Сверкают вихри голых пяток.

О, ты, счастливая страна!

О заповедные к ней тропы!..

«Фортуномания – странна», -

Угрюмо шепчут мизантропы, -

«Довольно, мол, и двух Америк.

Неодолим высокий берег!»

МАГИСТРАЛ

Неодолим высокий берег

Для изнурённого пловца.

В реке жирует жадный жерех -