Форте фортиссимо
В небесах трезвеет день,
Ночь в агонии скончалась.
Распускается сирень,
Замышляя, видно, шалость.
Это будет, это будет,
Как симфония синиц:
Песня эта вновь разбудит
Полюбивших трелью птиц.
Он еще не помышляет
О влюбленности во снах,
А Она, конечно, знает,
Он Ей скажет всё в стихах
Лишь сирень разбудит чувства,
Затаённые во мгле –
Ночь пройдет. Пройдет беспутство -
Они выйдут в серебре.
Она тихо удивится,
Когда скажет это Ей
Он, взлетевший гордой птицей,
Среди скал и средь морей.
***
Видеть это так прекрасно:
На коленях Он стоял,
Опустивши очи ясны,
Перед Нею весь дрожал…
И как сладкая истома
Пронизала ветром грудь…
С высоты седого гнома
Он смотрел, не смев вздохнуть.
Бесконечно стало сладко,
Как сироп и как халва,
Лишь промолвила украдкой
Она тихо, робко: «Да!»
Ночь в агонии скончалась.
Распускается сирень,
Замышляя, видно, шалость.
Это будет, это будет,
Как симфония синиц:
Песня эта вновь разбудит
Полюбивших трелью птиц.
Он еще не помышляет
О влюбленности во снах,
А Она, конечно, знает,
Он Ей скажет всё в стихах
Лишь сирень разбудит чувства,
Затаённые во мгле –
Ночь пройдет. Пройдет беспутство -
Они выйдут в серебре.
Она тихо удивится,
Когда скажет это Ей
Он, взлетевший гордой птицей,
Среди скал и средь морей.
***
Видеть это так прекрасно:
На коленях Он стоял,
Опустивши очи ясны,
Перед Нею весь дрожал…
И как сладкая истома
Пронизала ветром грудь…
С высоты седого гнома
Он смотрел, не смев вздохнуть.
Бесконечно стало сладко,
Как сироп и как халва,
Лишь промолвила украдкой
Она тихо, робко: «Да!»