Колдунья

В плаще, в узкополой разодранной шляпе

Сидела колдунья, одна, у котла,

В перчатках из грубого черного драпа;

Ловила, уставшая, брызги костра.

Смеялась недобрым пугающим смехом,

И ухал ей филин столетний вослед

Таким же глухим и пугающим эхом!

И эхо сулило проклятье и вред.

Вставала колдунья… и долго искала

Засохшие травы и гор тишину;

И черною злобой своей отравляла

Весь воздух. И в нем растворяла вину.

Несчетные годы летели, как птицы,

Покрыли лицо темной сетью морщин.

Когда - то она, черноглазая жрица,

Жила и пророчила среди мужчин.

И филин один с ней сегодня остался,

И старая дружка – родная метла…

И замысел в сердце дрожащее вкрался.

Огнем опалить эту землю! Дотла.

И долго смеялась так страстно и звонко,

Что тени сокрылись в пещерных углах;

Потом зарыдала. Надрывно и тонко.

И филин увидел трепещущий страх.

Металась, страдая, и вспомнила что-то,

Забылась, и жрицею стала опять;

И из своего полузатхлого грота

Взлетела. Трагедией благословлять.

Кричали ей вслед те, кто понял вначале,

Что жизнь обречет на страданье во тьме.

Ответила: «Крылья уже обломали,

Теперь я летаю на дружке – метле!»

И хохотом злобным она разразилась,

И жгла в своем смехе она всё, что есть.

Когда – то богам разноликим молилась.

Теперь - никому. Это девичья месть.

10 июня 2007 г.