Нечто о незначимом

Глава девятая

 

803.

 

Но переменчива людская доля.

К хорошему, по нашей грешной воле,

Плохое примешается всегда.

И это наша главная беда,

Что переменчива людская доля.

 

804.

 

В моей никчёмной жизни на земле

Вдруг свет блеснул в холодной полумгле,

И мне бы взять к нему да устремиться,

И в устремленье этом укрепиться

В моей никчёмной жизни на земле.

 

805.

 

Однако мой научный интерес

В такие дебри дикие залез! –

Что есть творец? Как он возник? Какими

Он обладает свойствами святыми,

Раз мир создал? – Такой вот интерес.

 

806.

 

Позднее я узнал, что все ответы,

Как в тёмном небе яркий свет кометы,

Пронизывают Библию. Но я

Из своего земного бытия

На всё пытался выявить ответы.

 

806.

 

Я, кажется, уже перечислял,

Кого в те дни штудировал-читал.

Их море, но они забылись вскоре.

Вранья в них, словно галок на заборе.

Не буду называть – перечислял.

 

807.

 

А в ту годину, рухнули когда

Мои устои, верные всегда

(Точнее – до союзного развала),

По Истине душа затосковала,

Мои устои рухнули когда.

 

808.

 

Я в кучах философской шелухи

Искал Её, но кроме чепухи

И сказок ничего в них не заметил.

И так моим обманщицам ответил,

Что выбросил эльбрусы шелухи.

 

809.

 

И всё же в книжках тех я подмечал

Крупицы всекосмических начал,

И мне, непосвящённому, казалось,

Совсем чуть-чуть до Истины осталось –

Лишь обобщить, что в книжках подмечал.

 

810.

 

И силою научного прельщенья

Я приобщился к тайнам обобщенья,

И схему хитроумную создал

Как общего развитья идеал,

Но, оказалось, – силою прельщенья.

 

811.

 

Когда проверил я по этой схеме

Пути Вселенной и Земли, я теми

Был результатами сражён, да так,

Что вскоре поисков дальнейших флаг

Я вновь поднял, идя по этой схеме.

 

812.

 

Я рассуждал логически. Коль всё

Всемирное вершится бытиё

По схеме, мной открытой, то, конечно,

По ней живёт и наш Создатель вечный,

Поскольку схема обнимает всё.

 

813.

 

И как прекрасно вышло! Единица

Обязана по схеме становиться

Отцом Небесным, что в веках всегда.

А двоицу – как в схеме, без труда –

Рождала-испускала Единица .

 

814.

 

И двоицей был Сын, и Дух Святой

С Ним вместе. Видим мы в триаде той

И Троицу. Она объединяет

Три Ипостаси. Нынче каждый знает –

В ней Бог Отец, и Сын, и Дух Святой.

 

815.

 

Порядок, в сущности своей, обратный

Мы видим во второй триаде. Внятный

Она даёт нам сжатию в укор

Для творчества невиданный простор.

Таков второй триады путь обратный.

 

816.

 

Триада третья нам наоборот

Обобществленье новое даёт.

А в нём – сближенье, сжатие, единство,

Тут пребывает Троица лучисто.

Тут всё разжатию наоборот.

 

817.

 

Со схемой-формулой, скажи на милость,

Жизнь Бога удививительно сходилась.

И я, непьющий, но от счастья пьян,

Сажусь за необычный свой роман.

И вот уж пятый том, скажи на милость!

 

818.

 

Осталось по прямой пройти тропе –

Жизнь Бога проследить в Самом Себе.

Но тут среди удачи и покоя

В Догматике я прочитал такое,

Что вдруг споткнулся на прямой тропе.

 

819.

 

Бог, совершая путь по вечным высям,

Ни от чего не может быть зависим.

А у меня – по формуле живёт,

И без неё, как птица дробью влёт

Он будет сбит, держа свой путь по высям.

 

820.

 

А надо вам сказать, что в годы те

Уже на недоступной высоте

В душе моей Христа ученье было.

Я чувствовал – в нём Истина и Сила

В зубодробительные годы те.

 

821.

 

И вдруг такой удар! Почти смертельный.

Мой “ВЗОР” с недолгой истиной удельной

Рассыпался, как домик на песке.

В унынии, смятенье и тоске

Я изнывал. Такой удар смертельный!

 

822.

 

Уж если схема Богу не нужна,

То и земному бытию она

Необходима, как барану флейта.

Ни к чёрту формула. Да вот над ней-то

Я годы голову ломал. Нужна

 

823.

 

Она теперь лишь только для примера,

Как новая безумная химера

Способна наши годы отнимать.

(Пропало у меня лет двадцать пять.

Достаточно для скверного примера).

 

824.

 

Бесследно этот злополучный шок

Не мог пройти, да он и не прошёл.

Какой-то страх безумный беспричинно

С неудержным бесстрашием орлиным

Швырял меня в какой-то новый шок.

 

825.

 

Мне надо было в панике бежать

Куда попало. Я не мог сдержать

Неясного, зловещего испуга,

Но и не мог из замкнутого круга

В пространство безопасное сбежать.

 

826.

 

Такого просто не было. Повсюду

Я чувствовал духовного Иуду.

Его предательство. Его подвох.

Его удар губительный под вздох.

Несносное присутствие повсюду.

 

827.

 

Мучительнее этого всего

Ещё не знал я в жизни ничего.

Но как-то в час, когда нежданно милость

Сошла, когда душа освободилась

От наважденья этого всего,

 

828.

 

Василия Великого открыл я,

И он мне дал спасительные крылья,

Чтобы взлететь над тайною беды,

Чтобы увидеть дел своих следы.

На нужном месте проповедь открыл я.

 

829.

 

Не раз, не два пришлось перечитать,

Что в тайны мироздания вникать

Без пониманья Истины опасно –

Жди Божьих наказаний ежечасно,

Пришлось не раз, не два перечитать.

 

830.

 

Выходит, срыва нервного причина –

Не разом грянувшая вспышка сплина

Из-за того, что “ВЗОР”, как я сказал,

Мне долго жить на свете приказал.

Другая обозначилась причина.

 

831.

 

Я вторгся в те пределы бытия,

В которых ничего не смыслил я,

И чтобы их постигнуть, разрешенье

Нужно от Господа на постиженье

Неведомого людям бытия.

 

832.

 

А я, как некогда библейский тать,

Забрался в дом чужой, чтоб своровать

Хозяином скрываемые вещи,

Чтобы держать в руках и видеть резче

Всё то, что никогда не видел тать.

 

833.

 

Не думал я, что вдруг замечу вскоре –

Что поместил хозяин на заборе

Отчёт подробный и простой о том,

Чем знатен и богат господский дом.

И тот отчёт я прочитаю вскоре.

 

834.

 

А, между тем, нагрянувший психоз,

Как тесто на дрожжах, всё рос и рос.

И я припомнил, что неподалёку

Открылся храм, и я молиться Богу

Решил, чтоб сбить нагрянувший психоз.

 

835.

 

Читатель мой! Вот время подивиться

Тому, как я в тот день не мог решиться

Войти в соседний храм. То подойду

К дверям, то вновь уйду, то на ходу

Перекрещусь тайком. Вот подивиться

 

836.

 

Прекрасный случай. В тайны тайн мастак

Входить бесстрашно, ну, а тут никак

Ты в храм войти не можешь. Больно? Стыдно?

Всю жизнь бессовестно грешил, как видно,

Входить бесстрашно в тайны тайн мастак!

 

837.

 

Не трусь. Входи. И в первый раз покайся

Смиренно, без гордыни, без показа,

А так, в тишайшей храмовой тиши,

У образа Христова. Подыши

Священным ладаном. Войди. Покайся.

 

838.

 

И я насмелился. Чуть брезжит свет

От свечек и лампад. Народа нет.

Седоволосый батюшка встречает

Поклоном низким. Видно, замечает

Мой скорбный вид, хоть в храме слабый свет.

 

839.

 

«Случилось что-то?» – «Да, отец, случилось.

Душа болит». – «Всесильна Божья милость.

Вот свечка. Помолись». Иконостас

Сочувственно с меня не сводит глаз.

Как будто видит, что со мной случилось.

 

840.

 

Молитвы я не знаю ни одной,

Но теплится в душе словесный строй.

Признания как будто льются сами

И обрастают нужными словами.

И надо же – запинки ни одной.

 

841.

 

Глаза слезятся. Сердце свечкой тает.

Душевный бред чуть-чуть, но отступает.

Подходит батюшка: «Давай к шести

На службу завтра в церковь приходи.

Помолимся все вместе. Боль растает».

 

842.

 

Так в храм я стал ходить. Болезнь моя,

Обиду на причастья затая,

Нахмурилась, притихла, отступила.

Да! Бог, друзья, спасительная сила,

И это нынче Истина моя.

 

843.

 

Я шёл к Ней трудно. Это вам известно.

И потому была ошибок бездна.

Но вот, когда я стал воспринимать

Писание как высшей Правды мать,

И становилось многое известно,

 

844.

 

В один из дней осенних мысль пришла,

Что «взоровские» гиблые дела

Исправить можно, если все ошибки

Прокомментировать умно и гибко

С вершин Догматики – мне мысль пришла.

 

845.

 

И, кажется, исправить можно было,

Поскольку, по проверкам, выходило,

Что в жизни чётко действовал закон,

И только в вечности не нужен он,

Как это мне уже понятно было.

 

846.

 

А то, что Божья Троица и «ВЗОР»

В моём сознанье схожи до сих пор,

Так «ВЗОР» – ведь этоТроицы творенье,

И радостно блеснуло озаренье –

По свойствам Троицы был создан «ВЗОР».

 

847.

 

Итак, судьба закона решена,

Всё в том же пятикнижии она.

Четыре книжки – «сказок» исправленье,

А в пятой – Откровений изложенье.

И вот судьба закона решена.

 

848.

 

И, новым поворотом ободрённый,

Я свой трактат, почти уж сочинённый,

Стал мелким строем сносок дополнять,

Стараясь на компьютере писать,

А не пером – надеждой ободрённый.

 

849.

 

Ах, зимняя роскошная пора!

Холодный душ приняв, я в парк с утра

Бежал и по дорожкам меж сугробов

Километраж накручивал, озноба

Не чувствуя. Прекрасная пора!

 

850.

 

И парк, и снег, и солнце – всё недаром.

Психоз мой выходил с белёсым паром.

И так потом работалось легко.

И, право, так ушёл я далеко

От первых глав. Недаром, всё недаром.

 

851.

 

Но, Боже мой, – читатель дорогой,

Я крепко виноват перед тобой.

Как будто в школе мордобоем бокса,

Я боксом философии увлёкся.

Прости меня, читатель дорогой.

 

852.

 

Пока в духовных битвах суть да дело,

Пожалуй, четверть жизни пролетела.

Испёкся мой газетный синдикат.

Хватались с сыном мы за всё подряд,

Но получали с гулькин нос за дело.

 

853.

 

Тогда, в те дни, со всех краёв земли

России-матушки в Чечню гребли

Цвет нации, ничем не заменимый,

Из-за угрозы от Кавказа мнимой,

Со всех краёв измученной земли.

 

854.

 

А в те многострадальные просторы –

Потоки цинковых гробов, в которых

Дениса одногодки, пацаны,

Убитое грядуще страны,

Заполонили русские просторы...

 

855.

 

“Сквозь ветер декабрьский, хмельной,

Рок, песни –

Натужно гудит над страной

«Груз-200».

 

856.

 

С небес безголосо вопят

О мести

Застылые трупы ребят —

«Груз-200».

 

857.

 

Кошмары афганских потерь

Воскресли.

«Тюльпанами» звали. Теперь:

«Груз-200».

 

858.

 

В беспамятстве мать голосит

В предместье.

Застрелен чеченцами сын.

«Груз-200».

 

859.

 

Застрелены мать и отец

С ним вместе.

Безжалостны цинк и свинец.

«Груз-200».

 

860.

 

Жених никогда не придёт

К невесте.

Невеста винтовку берёт.

«Груз-200».

 

861.

 

Руины — последний редут,

Как в Бресте...

И беженцев толпы бредут.

«Груз-200»...

 

862.

 

Но цепко попутал уже

Гнев, бес ли

Сатрапов, кому по душе

«Груз-200».

 

863.

 

Им грезится Новый Союз,

Хоть тресни,

И груз им, понятно, не в груз –

«Груз-200».

 

864.

 

Забудем ли о палачах?

О чести?

До смерти у нас на плечах –

«Груз-200».

 

865.

 

Нет! Ни за что! В своей дурной судьбе

Мы не доставим радости тебе,

Элитный класс растерзанной России!

Хоть мало сил, но всё же в наших силах

Хоть что-то в подлой изменить судьбе.

 

866.

 

С пакетами в те дни в военкоматы

Шли матери, отцы. И, аты-баты,

Так не один счастливый призывник

От мясорубки уберёг свой лик.

Гуманны на Руси военкоматы.

 

867.

 

Я понимаю, выше нуту долга

Россию защищать, но если только

Ордой татарской нападает враг.

Да ведь не так же, милые, не так,

Как мы с Чечнёй. Здесь извращенье долга.

 

868.

 

Мы начали уж свой оброк копить,

Чтоб сына у несчастья откупить,

Но по-другому Бог распорядился.

К Ванкуверу у сына появился

Позыв душевный. Стали мы копить

 

869.

 

Немаленькие деньги на Канаду.

Продали дачу – наших душ отраду,

Квартиру тёщи, клад свой небольшой

С реликвией семейной золотой.

Собрали всё же деньги на Канаду.

 

870.

 

И вот уж этот горестный отъезд.

В такси (две пары пассажирских мест)

Денис с женой и тёща с Валентиной

Садятся. Я стою с печальной миной.

Один остался. Горестный отъезд.

 

871.

 

Признаться, с юных лет я не люблю,

Чтобы персону знатную мою

В дорогу провожали. Сам я тоже

Встречать и провожать, хоть много прожил,

Вот не люблю, и только. Не люблю.

 

872.

 

Какою-то великою печалью

Перед таинственной чужою далью

Вдруг сердце наполняется моё,

И кажется пустынным бытиё,

И невозможно справиться с печалью.

 

873.

 

Я избегаю этого. Но здесь

Моя сегодня не уместна спесь.

Машу рукой. Они мне отвечают.

В аэропорт «Кольцово» уезжают.

Уехали. А я остался здесь.

 

874.

 

А я с моей тоской, дурацким сплином,

Иду по ранним улицам пустынным,

И вместе с ними страшно одинок.

Вот сел на ветку грустный голубок,

Нахохлился. Наверно, с птичьим сплином.

 

875.

 

Мне жутко с одиночеством везёт.

Совсем ушли отец и мать. И вот

Уехал сын с невесткою на Запад.

И доживать мне надо тихой сапой,

И в этом мне уж точно повезёт.

 

876.

 

Но в чём и в самом деле повезло

Уже тогда, так это в том, что зло

Я поборол в себе и вышел к Богу,

И к церкви привыкаю понемногу,

И со святыми крепко повезло.

 

877.

 

Я Господу усиленно молился,

Чтоб к сыну и невестке Он смягчился,

Помог устроиться в чужой дали,

Чтобы работу поскорей нашли,

Я Господу усиленно молился.

 

878.

 

И как же вы порадовали нас,

Ванкуверцы родные! В добрый час

Вы сообщили нам – нашли работу

Для Нади и Дениса. Я в субботу

За вас молился и за всех за нас.

 

879.

 

Но, как чуть раньше я уже отметил,

День жизни то бывает тих и светел,

То гневной омрачается грозой,

То радостью искрится, то слезой,

Как раньше справедливо я отметил.

 

880.

 

Спасая свой загубленный трактат,

Я в перерывах каждый день подряд

Пробежки делал в парке. Лето было

В разгаре полном. По утрам парило,

И шли дожди. Я, отложив трактат,

 

881.

 

По саду, чуть подёрнутому дымкой,

Любил побегать, а потом разминкой

Позаниматься. Так и в этот день

Я изгонял из тела грусть и лень

В саду, слегка подёрнутому дымкой.

 

882.

 

Вдруг слышу – из аллеи тополей

Тончайший звон, то тише, то сильней.

И я подумал: «Ловко нынче вышел

Я на пробежку. Никогда не слышал,

Как дождь звенит в аллее тополей!»

 

883.

 

Но дождь совсем некстати зазвенел,

Когда к столу я после душа сел.

Звенит. И нарастает. Что такое?

И ни минуты прежнего покоя.

Как будто дальний колокол звенел.

 

884.

 

Вновь начались душевные терзанья.

Еще одно постигло наказанье?

За то, что продолжаю свой толмуд?

Но ведь теперь ни грамма сказок тут.

Всё по Догматике. К чему терзанья?

 

885.

 

Однако в зазвеневшей голове,

Как звёзды утреней росы в траве,

Испуганные мысли засверкали.

Ведь всё чужое – словно дом из стали,

Наркотики в незрелой голове.

 

886.

 

Что рядом с ними строчки сжатых реплик?

Не более, чем глупый детский лепет.

Там эверестов мысли имена,

А здесь равнина плоская одна,

Вот что такое строчки сжатых реплик.

 

887.

 

Обдумал, правда, это я потом,

Когда затих мой вспыхнувший синдром,

Но первую звенящую неделю

Я перенёс, признаюсь, еле-еле.

Психоз мой успокоился потом.

 

888.

 

Психоз прошёл, но звон во мне остался.

С каких он колоколен добирался,

Об этом мне, конечно, не узнать,

Но добирался, надо вам сказать,

И до сих пор, как гвоздь во мне остался.

 

889.

 

«Пойдём к врачу! – жена моя не раз

Мне говорила. – Этот шум сейчас

В два счёта капельницей убирают».

«Да что ты, Валя. Даже умирая

Я не пойду к врачам. Пойми хоть раз».

 

890.

 

Вот и страдаю по своей боязни.

Больница для меня ужасней казни.

Лишь в храме притихает нудный звон,

Как бы церковных служб боится он,

И тайна кроется в его боязни.

 

891.

 

Сейчас она не тайна для меня.

Болезнь боится Божьего огня.

И если бы тогда, в начале самом,

Я не порвал возникшей связи с храмом,

Она спасла б, наверное, меня.

 

892.

 

Читатель! Вспомним Робинзона Крузо.

Не знал он с Богом полного союза,

Пока не заболел и жизнь его

Уже не стала стоить ничего.

До этого в себя лишь верил Крузо.

 

893.

 

Он клятву дал, что, если не помрёт,

То в дружбе с Богом жизнь свою начнёт.

Тогда он Библию читать принялся,

И очень быстро на ноги поднялся,

И осознал, что с Богом не помрёт.

 

894.

 

Решив идти житейской серединой,

Он осудил безбожный путь свой длинный,

Погубленный в желаньях и страстях,

Себе на радость, сатане на страх

Решил идти житейской серединой.

 

895.

 

И он уж никогда не забывал

Того, Кто силы дал несчастий шквал

Перенести и снова к людям вывел,

И море багодати в сердце вылил.

О Боге никогда не забывал.

 

896.

 

Однако страсть живуча. Уж под старость,

Когда совсем немного жить осталось,

Задумал загрустивший Робинзон

Отведать чудеса иных сторон,

И вновь поплыл на корабле под старость.

 

897.

 

Но для того поплыл, как говорится,

Чтоб снова в вечной правде убедиться –

Хвали Всевышнего за то, что есть,

И не стремись, храня покой и честь,

Приобрести весь мир, как говорится.

 

898.

 

Вот так и я, читатель дорогой,

Заканчивая длинный путь земной,

Припоминаю взлёты и паденья,

Дни лени-матушки и дни раденья,

И так всю жизнь, читатель дорогой.

 

899.

 

Как Робинзон сегодняшнего века,

И я такой же нравственный калека.

Когда судьба несчастьями согнёт,

Я к Богу устремляю свой полёт,

Островитянин нынешнего века.

 

900.

 

А только оклемаюсь, отдышусь,

Опять страстям любимым предаюсь.

Всё так. Но, кажется, отнюдь не рано

За окончанье моего романа

Приняться мне. Вот только отдышусь.

 

(Окончание следует)