Предание о Николае Чудотворце
ПРЕДАНИЕ
О НИКОЛАЕ ЧУДОТВОРЦЕ
...ибо мне подобает явиться
в Константинополе...
Николай Чудотворец.
“Жития святых”
I.
И видит старец Феофан:
Вдруг отступает тьма ночная,
И легкий, словно бы туман,
Сияньем ясным ослепляя,
Святой Угодний Николай
Подходит:
«Пробудись скорее.
Не бойся, Феофан, вставай.
Найди художника Аггея
И три иконы написать
Ему вели равновеликих,
Чтоб лепо было выставлять
В Софийском храме их.
Пусть лики
Напишет Господа Христа
И Богоматери Пречистой,
И мой, надеюсь, неспроста
Угодный Богу.
Кистью истой
Когда деянье совершит,
Устрой, чтоб патриарха око
Иконы зрело...»
И спешит
К Аггею старец.
Недалёко
Иконописец славный жил.
Он необычную заботу,
Любовь и рвенье проявил
И вдохновенно совершил
Свою великую работу.
II.
И видит старец Феофан
Перед собою три иконы,
Склоняет перед ними стан
И низкие кладёт поклоны.
И шепчут жаркие уста,
Светло молитвы повторяя
В честь Богородицы, Христа
И Чудотворца Николая.
Перед иконами стоит
Он час и два.
Такая сила
От них духовная сквозит!
И сердце старца охватила
Божественная благодать.
И дерзновенно мысль родится –
Народ на трапезу собрать,
Иконам новым помолиться.
Но там, где овцы, должен быть
И пастырь мудрый.
Не без страха
Спешит наш старец пригласить
На славный праздник патриарха.
В тот час в покоях у себя
Великий пастырь был, на счастье,
И,
тайно празднества любя,
Он Феофану дал согласье.
III.
На тридцать златников питья
И пищи старец покупает.
Столы по самые края
Он угощеньем заставляет.
Скамейки к каждому столу
Он придвигает ряд за рядом,
И в красном горничном углу
Все три иконы ставит рядом.
И званый уж спешит народ
В дом, для гостей всегда открытый;
И вот уж патриарх идет
Со всей своей соборной свитой.
Иконы видит и, дивясь,
Подходит к первой:
«Боже правый!
Да пусть Твоя продлится власть
Над нами. Честь Тебе и слава!
Мы не устанем воспевать
Твой дар, любовью к нам согретый!
Достойно было написать
Твой образ на иконе этой».
Идет к иконе он другой:
«О, Богоматерь Пресвятая!
Тебя мы любим всей душой,
Ты больше нам, чем мать родная.
И мы великий славим миг
В нижайшем пред Тобой поклоне,
Когда Твой чистый, светлый лик
На этой создан был иконе».
Перед иконой третьей он
Поклон отвешивает низкий:
«Здесь Николай изображен,
Ушедший пастырь Мирликийский.
Его икону поскромней
Писать вели для дней грядущих,
Ведь был он сын простых людей,
От поселян свой род ведущих...»
Подносит митру к голове
И молвит слово Феофану:
«Сию убрать,
а эти две
Возьму, и торг вести не стану».
IV.
Печалясь, старец Феофан
Целует образ честь по чести,
Велит нести его в чулан
И поместить на видном месте.
Слугу же просит своего
На время торжество оставить,
Стоять у образа того,
Молиться и святого славить.
А торжество уже давно
Гостей к пределам тем возносит,
Когда кончается вино,
А сердце всё веселья просит.
И архипастырь за столом
Гласит:
«А ну-ка, славный отче!
Своим прославленным вином
Нас, грешных, до денницы потчуй!»
Но от народа в стороне
Уж виночерпий, пьяный малость,
Хозяину являет жалость,
Что в бочках лишь на самом дне
Вина мальтийского осталось.
И в горе старец Феофан
Несет печаль свою и пени
К святому образу в чулан
И, опустившись на колени,
Усердно молится о том,
Чтоб Николай в минуты эти
Наполнил ёмкости вином,
Какого лучше нет на свете.
И слышит, будто с вышины
Журчит ручей светлоголосый:
«Иди к гостям;
уже полны
Твои мехи и водоносы».
И уж другая речь слышна,
Ему, хозяину, в угоду:
«Такого знатного вина,
Признаться, не пивал я сроду!»
И патриарх, отёрши рот,
Растроганный вином и речью,
Из-за стола с трудом встаёт
И пробует идти навстречу...
V.
Наутро патриарху плыть
К Мирскому острову случилось.
И надо же такому быть –
В дороге буря приключилась.
Горами рушится вода,
Вздымает к небу многотрудно.
Но вот уж и совсем беда –
Вверх дном перевернуло судно.
В пучине гибнет патриарх,
Кольчугой тянет облаченье,
В его глазах безумный страх
И крик из уст, а не моленье:
«О, Чудотворец Николай!
Я согрешил перед тобою.
Не погуби, но жизнь мне дай,
Остатком лет свой грех омою...»
И тихнет море-океан,
И тьма распалась грозовая,
И легкий, словно бы туман,
Сияньем ясным ослепляя,
Угодник Николай плывет;
С ладьи на волны, словно на земь,
Ступает, руку подает
Несчастному:
«Что, Афанасий?
Иль помощь светлости твоей
Нужна в сих трудностях насущных
От сына небольших людей,
Из поселян свой род ведущих?»
И плачет тонущий в ответ:
«Прости мое высокоумье,
Спаси, продли мне Божий свет,
Отрину грешной жизни шум я;
Коль даже будет и невмочь,
Твоей защиты не забуду,
И до конца и день и ночь
Твои деянья славить буду!»
И чудо! –
Мир был весь во мгле,
И сразу – дали золотые;
И он стоит на корабле;
И чуть поодаль – Мирликия...
VI.
И вот он, свитой окружен,
К собору главному стремится;
Скорей идет в Софию он,
Чтоб за спасенье помолиться.
Он не жалеет жарких слов
В молитве вольной, окрылённой
И к Феофану шлет послов,
Прося придти к нему с иконой.
И вновь молитву он творит
Перед иконой Николая,
За всё его благодарит,
Блаженной вечности желая.
И троеперстием своим
Святой его благословляет,
И, жаждой ревностной томим,
Спасённый патриарх решает
Поставить образ в главный храм,
Где обрели приют иконы
Христа с Пречистою, –
и там
Под медных кандий перезвоны
Большой молебен провести
На радость всем и на удачу,
Что Бог сподобил обрести
Еще одну – тем двум впридачу.
И звонких кандий мощь несла
Людские души к славе новой,
Как будто благодать сошла
По всей
Империи
Христовой...
VII.
Есть в царском граде монастырь
За потемневшими стенами;
На старом кладбище кресты
Над запылёнными камнями.
Из келий крохотных своих
Идут к заутрене монахи;
Высокий храм встречает их,
Построенный при патриархе.
Его поднять он приказал,
Тот миг чудесный прославляя,
Когда из гибнущих восстал
По доброй воле Николая.
И церковь сам он освятил,
И в сотни кандий били снова,
Когда принёс и подарил
Он образ славного святого.
И шло до сумерек ночных
Перед иконою моленье,
И сорок странников больных
В тот день познали исцеленье...
* * *
Честные старцы говорят,
Что образ устали не знает –
И нынче умиляет взгляд,
И толпы грешных исцеляет.
И что однажды Никодим,
Сих чудотворных мест владыка,
Шел часом поздним и глухим;
Всё было мрачно и безлико;
Но, как в отливе океан,
Вдруг отступила тьма ночная,
И легкий, словно бы туман,
Сияньем ясным ослепляя,
Угодник Николай предстал
Перед владыкой над стенами;
«Мир сей обители!» – сказал
И осенил ее перстами.
О НИКОЛАЕ ЧУДОТВОРЦЕ
...ибо мне подобает явиться
в Константинополе...
Николай Чудотворец.
“Жития святых”
I.
И видит старец Феофан:
Вдруг отступает тьма ночная,
И легкий, словно бы туман,
Сияньем ясным ослепляя,
Святой Угодний Николай
Подходит:
«Пробудись скорее.
Не бойся, Феофан, вставай.
Найди художника Аггея
И три иконы написать
Ему вели равновеликих,
Чтоб лепо было выставлять
В Софийском храме их.
Пусть лики
Напишет Господа Христа
И Богоматери Пречистой,
И мой, надеюсь, неспроста
Угодный Богу.
Кистью истой
Когда деянье совершит,
Устрой, чтоб патриарха око
Иконы зрело...»
И спешит
К Аггею старец.
Недалёко
Иконописец славный жил.
Он необычную заботу,
Любовь и рвенье проявил
И вдохновенно совершил
Свою великую работу.
II.
И видит старец Феофан
Перед собою три иконы,
Склоняет перед ними стан
И низкие кладёт поклоны.
И шепчут жаркие уста,
Светло молитвы повторяя
В честь Богородицы, Христа
И Чудотворца Николая.
Перед иконами стоит
Он час и два.
Такая сила
От них духовная сквозит!
И сердце старца охватила
Божественная благодать.
И дерзновенно мысль родится –
Народ на трапезу собрать,
Иконам новым помолиться.
Но там, где овцы, должен быть
И пастырь мудрый.
Не без страха
Спешит наш старец пригласить
На славный праздник патриарха.
В тот час в покоях у себя
Великий пастырь был, на счастье,
И,
тайно празднества любя,
Он Феофану дал согласье.
III.
На тридцать златников питья
И пищи старец покупает.
Столы по самые края
Он угощеньем заставляет.
Скамейки к каждому столу
Он придвигает ряд за рядом,
И в красном горничном углу
Все три иконы ставит рядом.
И званый уж спешит народ
В дом, для гостей всегда открытый;
И вот уж патриарх идет
Со всей своей соборной свитой.
Иконы видит и, дивясь,
Подходит к первой:
«Боже правый!
Да пусть Твоя продлится власть
Над нами. Честь Тебе и слава!
Мы не устанем воспевать
Твой дар, любовью к нам согретый!
Достойно было написать
Твой образ на иконе этой».
Идет к иконе он другой:
«О, Богоматерь Пресвятая!
Тебя мы любим всей душой,
Ты больше нам, чем мать родная.
И мы великий славим миг
В нижайшем пред Тобой поклоне,
Когда Твой чистый, светлый лик
На этой создан был иконе».
Перед иконой третьей он
Поклон отвешивает низкий:
«Здесь Николай изображен,
Ушедший пастырь Мирликийский.
Его икону поскромней
Писать вели для дней грядущих,
Ведь был он сын простых людей,
От поселян свой род ведущих...»
Подносит митру к голове
И молвит слово Феофану:
«Сию убрать,
а эти две
Возьму, и торг вести не стану».
IV.
Печалясь, старец Феофан
Целует образ честь по чести,
Велит нести его в чулан
И поместить на видном месте.
Слугу же просит своего
На время торжество оставить,
Стоять у образа того,
Молиться и святого славить.
А торжество уже давно
Гостей к пределам тем возносит,
Когда кончается вино,
А сердце всё веселья просит.
И архипастырь за столом
Гласит:
«А ну-ка, славный отче!
Своим прославленным вином
Нас, грешных, до денницы потчуй!»
Но от народа в стороне
Уж виночерпий, пьяный малость,
Хозяину являет жалость,
Что в бочках лишь на самом дне
Вина мальтийского осталось.
И в горе старец Феофан
Несет печаль свою и пени
К святому образу в чулан
И, опустившись на колени,
Усердно молится о том,
Чтоб Николай в минуты эти
Наполнил ёмкости вином,
Какого лучше нет на свете.
И слышит, будто с вышины
Журчит ручей светлоголосый:
«Иди к гостям;
уже полны
Твои мехи и водоносы».
И уж другая речь слышна,
Ему, хозяину, в угоду:
«Такого знатного вина,
Признаться, не пивал я сроду!»
И патриарх, отёрши рот,
Растроганный вином и речью,
Из-за стола с трудом встаёт
И пробует идти навстречу...
V.
Наутро патриарху плыть
К Мирскому острову случилось.
И надо же такому быть –
В дороге буря приключилась.
Горами рушится вода,
Вздымает к небу многотрудно.
Но вот уж и совсем беда –
Вверх дном перевернуло судно.
В пучине гибнет патриарх,
Кольчугой тянет облаченье,
В его глазах безумный страх
И крик из уст, а не моленье:
«О, Чудотворец Николай!
Я согрешил перед тобою.
Не погуби, но жизнь мне дай,
Остатком лет свой грех омою...»
И тихнет море-океан,
И тьма распалась грозовая,
И легкий, словно бы туман,
Сияньем ясным ослепляя,
Угодник Николай плывет;
С ладьи на волны, словно на земь,
Ступает, руку подает
Несчастному:
«Что, Афанасий?
Иль помощь светлости твоей
Нужна в сих трудностях насущных
От сына небольших людей,
Из поселян свой род ведущих?»
И плачет тонущий в ответ:
«Прости мое высокоумье,
Спаси, продли мне Божий свет,
Отрину грешной жизни шум я;
Коль даже будет и невмочь,
Твоей защиты не забуду,
И до конца и день и ночь
Твои деянья славить буду!»
И чудо! –
Мир был весь во мгле,
И сразу – дали золотые;
И он стоит на корабле;
И чуть поодаль – Мирликия...
VI.
И вот он, свитой окружен,
К собору главному стремится;
Скорей идет в Софию он,
Чтоб за спасенье помолиться.
Он не жалеет жарких слов
В молитве вольной, окрылённой
И к Феофану шлет послов,
Прося придти к нему с иконой.
И вновь молитву он творит
Перед иконой Николая,
За всё его благодарит,
Блаженной вечности желая.
И троеперстием своим
Святой его благословляет,
И, жаждой ревностной томим,
Спасённый патриарх решает
Поставить образ в главный храм,
Где обрели приют иконы
Христа с Пречистою, –
и там
Под медных кандий перезвоны
Большой молебен провести
На радость всем и на удачу,
Что Бог сподобил обрести
Еще одну – тем двум впридачу.
И звонких кандий мощь несла
Людские души к славе новой,
Как будто благодать сошла
По всей
Империи
Христовой...
VII.
Есть в царском граде монастырь
За потемневшими стенами;
На старом кладбище кресты
Над запылёнными камнями.
Из келий крохотных своих
Идут к заутрене монахи;
Высокий храм встречает их,
Построенный при патриархе.
Его поднять он приказал,
Тот миг чудесный прославляя,
Когда из гибнущих восстал
По доброй воле Николая.
И церковь сам он освятил,
И в сотни кандий били снова,
Когда принёс и подарил
Он образ славного святого.
И шло до сумерек ночных
Перед иконою моленье,
И сорок странников больных
В тот день познали исцеленье...
* * *
Честные старцы говорят,
Что образ устали не знает –
И нынче умиляет взгляд,
И толпы грешных исцеляет.
И что однажды Никодим,
Сих чудотворных мест владыка,
Шел часом поздним и глухим;
Всё было мрачно и безлико;
Но, как в отливе океан,
Вдруг отступила тьма ночная,
И легкий, словно бы туман,
Сияньем ясным ослепляя,
Угодник Николай предстал
Перед владыкой над стенами;
«Мир сей обители!» – сказал
И осенил ее перстами.
