В этих глазах...
Купите мне финики.
Там. На базаре.
Мне эти лица
уже всё рассказали...
Если б я знал,
сколько судеб у края,
душ обречённых
я насчитаю...
Вздрогнув невольно,
рухну на траву,
боли чужой
наглотавшись отвару.
Выдохну. Сяду.
Разве так можно?
Лучше уж яду
и прочь - осторожно...
Если б я мог -
поделился удачей.
Она ни к чему
ребёнку, что плачет
от голода.
Сердце
рвётся в потугах выход найти -
нет даже маленькой хиленькой дверцы...
Выхода нет. Параллельны пути.
Встану, шатаясь.
Душно от гнили.
Их ведь, наверно,
ещё не любили...
Ни разу. Никто.
Ни младенцев. Ни женщин.
И о дальнейшем -
незачем. Нечем.
Еле стою.
Меня ноги не держат.
Как во хмелю
и отчаянный скрежет
инвалидной коляски
царапает уши.
Роли и маски...
за ними ведь - души.
Вот она - жизнь
во всей своей власти,
в этих глазах,
неведавших счастья.
Там. На базаре.
Мне эти лица
уже всё рассказали...
Если б я знал,
сколько судеб у края,
душ обречённых
я насчитаю...
Вздрогнув невольно,
рухну на траву,
боли чужой
наглотавшись отвару.
Выдохну. Сяду.
Разве так можно?
Лучше уж яду
и прочь - осторожно...
Если б я мог -
поделился удачей.
Она ни к чему
ребёнку, что плачет
от голода.
Сердце
рвётся в потугах выход найти -
нет даже маленькой хиленькой дверцы...
Выхода нет. Параллельны пути.
Встану, шатаясь.
Душно от гнили.
Их ведь, наверно,
ещё не любили...
Ни разу. Никто.
Ни младенцев. Ни женщин.
И о дальнейшем -
незачем. Нечем.
Еле стою.
Меня ноги не держат.
Как во хмелю
и отчаянный скрежет
инвалидной коляски
царапает уши.
Роли и маски...
за ними ведь - души.
Вот она - жизнь
во всей своей власти,
в этих глазах,
неведавших счастья.