Мы друг другом придуманы
Ты прости меня Боже, я подлая!
Стерва, гадина, что тут сказать?
Признаю, что в душе я уродлива.
Только страсть мне свою не унять!
Голос внутренний, что-то там шепчет.
Сердце борется, разум вопит.
Только плоти от стонов не легче,
Она страстью к блаженству кипит.
Ах, пардоньте, меня осуждаете?
Ну влюбилась, ну тянет, хочу!
Проклиная себя, ненавижу,
А уйти от него не могу.
Сорок лет, мне уже не в обед.
Половина пути, как-то пройдена.
И зачем я пишу этот бред?
Ведь за это, никто не даст ордена.
Я старуха, а он молодой.
Хоть не юный уже, но мальчишка.
Он целуется ночью с другой,
А меня называет малышка.
Пью коньяк, и вдыхаю ментол,
Утопиться б в проклятой бутылке.
Но не слышать его нежных слов,
И дыханЬе на влажном затылке.
Ах, послать бы всё к чёрту, не дать!
Отказать и прогнать, не жалея,
Но ведь будем же оба страдать!
Вновь надежду на встречу лелея.
Осуждайте! Таков наш удел,
Но не нами все страсти задуманы!
Значит кто-то ещё, так хотел,
Чтоб мы были друг другом придуманы!
Стерва, гадина, что тут сказать?
Признаю, что в душе я уродлива.
Только страсть мне свою не унять!
Голос внутренний, что-то там шепчет.
Сердце борется, разум вопит.
Только плоти от стонов не легче,
Она страстью к блаженству кипит.
Ах, пардоньте, меня осуждаете?
Ну влюбилась, ну тянет, хочу!
Проклиная себя, ненавижу,
А уйти от него не могу.
Сорок лет, мне уже не в обед.
Половина пути, как-то пройдена.
И зачем я пишу этот бред?
Ведь за это, никто не даст ордена.
Я старуха, а он молодой.
Хоть не юный уже, но мальчишка.
Он целуется ночью с другой,
А меня называет малышка.
Пью коньяк, и вдыхаю ментол,
Утопиться б в проклятой бутылке.
Но не слышать его нежных слов,
И дыханЬе на влажном затылке.
Ах, послать бы всё к чёрту, не дать!
Отказать и прогнать, не жалея,
Но ведь будем же оба страдать!
Вновь надежду на встречу лелея.
Осуждайте! Таков наш удел,
Но не нами все страсти задуманы!
Значит кто-то ещё, так хотел,
Чтоб мы были друг другом придуманы!