Шёл с работы я устатый...
Шёл с работы я устатый,
Мне навстречу супостаты
При погонах и ремнях.
За грудки меня – поддатый!
И, конечно, виноватый,
Потерял, мол, стыд и страх.
Я-то знаю эту стаю.
Ох, как лихо обирают,
Лишь малейший повод дай!
Потому им возражаю,
Что милиция родная
Здесь хватила через край.
Я ж с устатку и не евши,
Целый день ворочал клещи,
Как безмозглый истукан –
Потому осоловевший.
Я же, вроде, потерпевший
Для страны за личный план.
Так что, люди, отпустите,
Я сейчас при аппетите –
Съесть готов один быка.
Телефончик вот, звоните,
Это мастер наш Никитин.
И не мните мне бока.
Где там! Тычут в личность трубкой.
Очень глупые поступки.
Я же пролетариат,
Да и от роду не хрупкий,
Был к тому же в мясорубке,
Хоть и двадцать лет назад.
В общем, все легли по кругу,
И смеялась вся округа
Над поверженным врагом.
Получили по заслугам,
И теперь они, хапуги,
Ходят только всемером.
Обещали встретить снова
И, конечно, сдержат слово –
Я ж тогда оправдан был.
Но и я кой в чём подкован,
Попросил ребят дворовых
Прикрывать мне сразу тыл.
Мне навстречу супостаты
При погонах и ремнях.
За грудки меня – поддатый!
И, конечно, виноватый,
Потерял, мол, стыд и страх.
Я-то знаю эту стаю.
Ох, как лихо обирают,
Лишь малейший повод дай!
Потому им возражаю,
Что милиция родная
Здесь хватила через край.
Я ж с устатку и не евши,
Целый день ворочал клещи,
Как безмозглый истукан –
Потому осоловевший.
Я же, вроде, потерпевший
Для страны за личный план.
Так что, люди, отпустите,
Я сейчас при аппетите –
Съесть готов один быка.
Телефончик вот, звоните,
Это мастер наш Никитин.
И не мните мне бока.
Где там! Тычут в личность трубкой.
Очень глупые поступки.
Я же пролетариат,
Да и от роду не хрупкий,
Был к тому же в мясорубке,
Хоть и двадцать лет назад.
В общем, все легли по кругу,
И смеялась вся округа
Над поверженным врагом.
Получили по заслугам,
И теперь они, хапуги,
Ходят только всемером.
Обещали встретить снова
И, конечно, сдержат слово –
Я ж тогда оправдан был.
Но и я кой в чём подкован,
Попросил ребят дворовых
Прикрывать мне сразу тыл.
