Урод
Во дворе, где он жил, его звали Урод...
Одноглазый, без лапы и в шрамах,
Верил он, что однажды ему повезет
И придет в его жизнь ОН, тот самый,
Кто погладит, возьмет на колени и бить
Никому не позволит другому;
Кто прижмет его к сердцу и будет любить
И откроет ему двери дома...
Очень много и всяких людей повстречал
На немыслимо трудной дороге,
И всегда в ожидание ласки мурчал,
И доверчиво терся об ноги...
"Этот точно уж мимо меня не пройдет!",-
И сердечко его замирало...
"Отойди от него! Он заразный, урод!..",-
Мать с балкона ребенку орала.
"Эй, Урод, подойди-ка ко мне! Интерес
У меня к тебе очень давнишний"...
Он бежал к человеку, Сказал тот :"Взять, Рекс!"...
Он пытался взобраться на вишню,
Но.. ногИ только три и один только глаз,
Хвост и уши отрублены тоже...
От собак приходилось спасаться сто раз,
Но в сто первый он, видно, не сможет...
"Рекс, ко мне!",- на асфальте осталось лежать
То, Что мучилось долгие годы...
Да, теперь он, наверное, сможет летать:
В небесах не бывает уродов!
Прибежал, запыхАвшись, с другого двора
Мальчик, тот, что носил бутерброды
Ему изредка. И собралась детвора,
Воскресить все пытаясь Урода...
И, рыдая, тот мальчик, в последний уж раз
ТАК прижал его к сердцу, прощаясь...
Тот замолк и закрыл свой единственный глаз
И застыл на руках, улыбаясь...
Одноглазый, без лапы и в шрамах,
Верил он, что однажды ему повезет
И придет в его жизнь ОН, тот самый,
Кто погладит, возьмет на колени и бить
Никому не позволит другому;
Кто прижмет его к сердцу и будет любить
И откроет ему двери дома...
Очень много и всяких людей повстречал
На немыслимо трудной дороге,
И всегда в ожидание ласки мурчал,
И доверчиво терся об ноги...
"Этот точно уж мимо меня не пройдет!",-
И сердечко его замирало...
"Отойди от него! Он заразный, урод!..",-
Мать с балкона ребенку орала.
"Эй, Урод, подойди-ка ко мне! Интерес
У меня к тебе очень давнишний"...
Он бежал к человеку, Сказал тот :"Взять, Рекс!"...
Он пытался взобраться на вишню,
Но.. ногИ только три и один только глаз,
Хвост и уши отрублены тоже...
От собак приходилось спасаться сто раз,
Но в сто первый он, видно, не сможет...
"Рекс, ко мне!",- на асфальте осталось лежать
То, Что мучилось долгие годы...
Да, теперь он, наверное, сможет летать:
В небесах не бывает уродов!
Прибежал, запыхАвшись, с другого двора
Мальчик, тот, что носил бутерброды
Ему изредка. И собралась детвора,
Воскресить все пытаясь Урода...
И, рыдая, тот мальчик, в последний уж раз
ТАК прижал его к сердцу, прощаясь...
Тот замолк и закрыл свой единственный глаз
И застыл на руках, улыбаясь...