Двое
Осень в сквере гуляет чинно,
Дождь ложится на горизонт.
Двое: женщина и мужчина,
Рядом мокнет ненужный зонт.
Почему им так одиноко?
Взбунтовались и кровь, и плоть!
Разве можно вот так, жестоко,
Сердце надвое расколоть?!
«Может, милый, совсем не нужно
В одночасье рубить мосты?
Ну, скажи мне, а чем я хуже
Той, к которой уходишь ты?»
Он молчит… Она ждёт ответа.
Хоть Спасителю помолись!
Только, может, минута эта
Через всю пролетает жизнь.
«А соседские разговоры….
Разве, можно их угадать?
Языки на расправу скоры,
Ну, а чтобы вот так предать?»
Есть у ссоры свои причины,
Жертву ждёт у своих ворот.
Двое: женщина и мужчина,
Да ненужный намокший зонт.
Вдруг она, встрепенувшись, тихо:
«Уходи, раз решил уйти!
Ты решительный, я – трусиха,
Но не стой на моём пути!»
И добавила горделиво,
Ворот платьица теребя:
« А я буду ещё счастливой!
Если… выживу без тебя».
Дождь ложится на горизонт.
Двое: женщина и мужчина,
Рядом мокнет ненужный зонт.
Почему им так одиноко?
Взбунтовались и кровь, и плоть!
Разве можно вот так, жестоко,
Сердце надвое расколоть?!
«Может, милый, совсем не нужно
В одночасье рубить мосты?
Ну, скажи мне, а чем я хуже
Той, к которой уходишь ты?»
Он молчит… Она ждёт ответа.
Хоть Спасителю помолись!
Только, может, минута эта
Через всю пролетает жизнь.
«А соседские разговоры….
Разве, можно их угадать?
Языки на расправу скоры,
Ну, а чтобы вот так предать?»
Есть у ссоры свои причины,
Жертву ждёт у своих ворот.
Двое: женщина и мужчина,
Да ненужный намокший зонт.
Вдруг она, встрепенувшись, тихо:
«Уходи, раз решил уйти!
Ты решительный, я – трусиха,
Но не стой на моём пути!»
И добавила горделиво,
Ворот платьица теребя:
« А я буду ещё счастливой!
Если… выживу без тебя».