РУСЬ СТАРИННАЯ
В избе натопленной под тихий треск лучины
Рассказы льются, нет конца им ночью длинной,
И веют древними поверьями сказанья
О том, как Мать-Земля в безмолвном ожиданье
Под белоснежным серебристым покрывалом
Весну цветущую и Солнце призывала.
Как Гром гремучий, оседлав седые тучи,
Мчал над Землёй, сверкая молнией палючей.
А следом - в травах разгулявшийся Ярило
Хмельным ночам дарил любви и жизни силы!
В лесу столетнем буреломы да болота!
И на мужей идет русалочья охота...
Вновь зелень чарусЫ* зовёт в дремучей чаще,
Кто разноцветьем соблазнится – тот пропащий!.
А ночь всё глубже... и лучину поменяли,
Конец у сказочных преданий есть едва ли!
Привольно, гладко речь течёт и бесконечно.
И Русь жива! Она жива навечно!
*Чаруса — лужайка в болотистом лесу, лужайка, на которой трава особенно красиво шелковиста и зелена, но если ступить на нее — провалишься в бездонную трясину. М. Горький, Дело Артамоновых.
Рассказы льются, нет конца им ночью длинной,
И веют древними поверьями сказанья
О том, как Мать-Земля в безмолвном ожиданье
Под белоснежным серебристым покрывалом
Весну цветущую и Солнце призывала.
Как Гром гремучий, оседлав седые тучи,
Мчал над Землёй, сверкая молнией палючей.
А следом - в травах разгулявшийся Ярило
Хмельным ночам дарил любви и жизни силы!
В лесу столетнем буреломы да болота!
И на мужей идет русалочья охота...
Вновь зелень чарусЫ* зовёт в дремучей чаще,
Кто разноцветьем соблазнится – тот пропащий!.
А ночь всё глубже... и лучину поменяли,
Конец у сказочных преданий есть едва ли!
Привольно, гладко речь течёт и бесконечно.
И Русь жива! Она жива навечно!
*Чаруса — лужайка в болотистом лесу, лужайка, на которой трава особенно красиво шелковиста и зелена, но если ступить на нее — провалишься в бездонную трясину. М. Горький, Дело Артамоновых.
