У самого края неба
Атласное одеяло.
Лоскут вишнёвого сердца.
У самого края неба
Нежность хотела раздеться.
Хотела стать обнаженной.
Хотела пролиться на землю.
Уже никого не стесняясь,
Уже зацепилась за вербу,
И с ветки стекла лазурью.
Дрожью коснулась колен,
А ночью ходила по крышам,
Себя отдавая в плен.
Липам, скамейкам в парке,
Грустным фонарным столбам.
Казалось, ей было жалко
Шагов людей по утрам.
Тропки она любила,
Ласки шелковых лент.
По капелька вечносТь цедила,
Заложница юных лет..
Она с тишиной по соседству
Была на растриженном солнце,
И вот она с небом вмеСте
Зайдет по ошибке в гоСти,
И сядет к роялю поблИже,
И будет играть, как раньше,
И лягут неспешно строки,
Закружаться в тихом вальсе.
Протянут ладони к сердцу,
И нежность забьется быстро,
И станет все в городе снежно
И липы, и старые крыши...
И только скучать будет небо,
И к нежности рваться в объятья,
Не подгоняя время
Обрядится небо в платье,
И будет тонуть в оборкАх,
И будет вживаться в образ
Без нежности и без шелка,
Но с гордостью на плече...
Лоскут вишнёвого сердца.
У самого края неба
Нежность хотела раздеться.
Хотела стать обнаженной.
Хотела пролиться на землю.
Уже никого не стесняясь,
Уже зацепилась за вербу,
И с ветки стекла лазурью.
Дрожью коснулась колен,
А ночью ходила по крышам,
Себя отдавая в плен.
Липам, скамейкам в парке,
Грустным фонарным столбам.
Казалось, ей было жалко
Шагов людей по утрам.
Тропки она любила,
Ласки шелковых лент.
По капелька вечносТь цедила,
Заложница юных лет..
Она с тишиной по соседству
Была на растриженном солнце,
И вот она с небом вмеСте
Зайдет по ошибке в гоСти,
И сядет к роялю поблИже,
И будет играть, как раньше,
И лягут неспешно строки,
Закружаться в тихом вальсе.
Протянут ладони к сердцу,
И нежность забьется быстро,
И станет все в городе снежно
И липы, и старые крыши...
И только скучать будет небо,
И к нежности рваться в объятья,
Не подгоняя время
Обрядится небо в платье,
И будет тонуть в оборкАх,
И будет вживаться в образ
Без нежности и без шелка,
Но с гордостью на плече...
