Музей под небом
С раннего утра кипит жизнь на барахолке. О! Это удивительное место своего рода музей. Можно часами бродить по аллеям и смотреть на экспонаты разложенные на газете, клеенке или просто прямо на асфальте. Ордена, медали, фарфор, пластинки,бижутерия, чего только там нет. Иногда останавливаешься возле какой-нибудь вещи, задаваясь вопросом, - И это можно продать?
Не выдержишь и с искренним удивлением спросишь, - Скажите, а почему этот один туфель без каблука стоит дороже пары новых? И в ответ услышишь, - Ну, знаете ли, а вы попробуйте найти второй такой же.
Тетя Глаша по прозвищу Щербатая бережно роскладывает посуду, - тарелки, стаканы, вазы, баночки, скляночки, - все надщербнуто или с трещиной.
- Глаша! А че это у тебя чашка что ли целая? - прищурив один глаз кричит ей соседка Маша.
- Да, ну! Где это? - с неподдельным ужасом возмутиться Глаша, выискивая острым взглядом притаившуюсь целую чашку, как нашкодившего котенка под ванной.
- А! Точно! Надо же не углядела, ну, это исправить можно. - Как бы извиняясь говорит она и легонько бьет фарфоровую гадину об асфальт. - Вот! Порядок!
А Маша отпустив первого покупателя тут же падает на колени, исполняя священный обряд продавца, быстро проводит десяткой по всему товару. А товар у нее особый, все своими руками сделано. Картонные шкатулки украшены ракушками и присыпаны речным песком.
- Вот посмотрите какая красота, ручная работа, ракушки из Дубая, омыты океанской водой. Вот еще и песок застрял в зубцах, переливается. Да, да, да сама собирала в том году. У нас таких нет, наши ракушки тусклые, а эти просто дышат океаном, - Нахваливает Маша и вертит перед носом шкатулкой у остановившейся возле нее женщины.
- Надо же... Из Дубая? А я Ольге хотела подарок. Подруге. - Запинаясь бормочет женщина не отрывая зачарованных глаз от шкатулки.
- Замечательный подарок! Очень оригинально и второго такого не найдете! Смотрите! Смотрите как блестит!
- Действительно блестит. Ой, а что же я Ольге тогда подарю? Не могу же я ей такую красоту отдать. - И она бережно берет волшебную шкатулку в руки и прижимает ее к себе, - "мое"!
- А Ольге вот посмотрите что-нибудь у Глаши. Вазу, например. У нее не дорого.
Женщина выбирает вазу с небольшой трещинкой и радуясь удачной покупке уходит.
- Приходите еще! - Кричит ей вслед Маша. - У меня еще дома есть камни из Туниса!
- Из Туниса! Ты хоть знаешь где это? - Смеется Глаша. - Ой и заливаешь! Дубай! В том году сама собирала!
- А что? Или сказать что я эти ракушки на соседней стройке в куче песка отрыла. Знаешь, Глаша, а ведь они ходят тут ходят все на шару выискивают, а потом на моря! Точно тебе говорю. Сэкономят у нас скупятся и на моря! А ты сиди тут каждый день без выходных. Вот купила бы она все это в магазине так ей бы и на трамвай не хватило домой доехать.
- Не, эта на трамвае не ездит, - со знанием дела говорит Глаша и плюет шелуху от семечек себе под ноги.
- Ну, так здесь на шару всего нагребут вот на трамвае и не ездят! Конечно! И на моря! А ты сиди тут Машка отдавай все даром... И какое так море! Вот как оно... Вот как оно, Глаша, - почти плача причитает она.
- Да... А я и не думала об этом. Тфу! Но если так, то да... Они там, а мы тут. Тфу! Точно! Они тут и на моря! Да, да. Точно! - Глаша немного приосанилась, перестала лускать семечки. - Вот же гниды! А! Как приспособились!
Понаблюдав за этой картиной я иду дальше по аллее. Пожилой мужчина с лицом, которое улыбалось последний раз в младенчестве, смотрит из под густых бровей на прохожих и что-то бубнит им вслед. От его взгляда хочется скорей укрыться, но я замечаю возле него на газете не плохие наушники.
- По чем наушники?
В ответ гордое молчание. Именно гордое! Он ни за что не скажет. Под пытками не выдаст.
Делаю еще попытку. - А это ваш товар?
Легким небрежным кивком он дает знать, - Его.
- А сколько наушники стоят? - Не сдаюсь я.
Гордое молчание продолжает заменять ответ.
Я наклоняюсь и беру злосчастные наушники в руки.
- Положи! - шипит мужчина, готовясь вцепиться мне в горло зубами. - Вот тебе, а не наушники! - шипит он, протягивая дулю, скрутив пальцы так, что они хрустят.
Я, как змею, отбрасываю наушники от себя и почти бегу от этого места.
В сторонке от всех под деревом расположилась Валька вонючка. То что она не зря вонючка можно уловить из далека, особенно если ветер дует со стороны Вальки. Товар у нее разный, свежий. Только что из баков...
Все не дорого и Валька всегда готова уступить руб, два, но тут же не забудет затянуть на распев, - Ой... Помогите чем можете! Детки голодные, уже трое суток не спят, в школу одеть не чего. А я от поезда отстала, собаку стирилизовать нужно.
И не вздумайте дать Вальке булочку или еще что из еды. После такого оскорбления Вальки мужик с дулей покажется там младенцем, который еще улыбается.
Пройдя немного дальше я замечаю мужчину неопределенного возраста, который расположился в тени под деревом в позе шейха. Он иногда чуть приоткрывает тяжелые веки, которые тут же закрывает блаженная дрема. Перед ним на цветастом платке явно побывавшем на пиру у моли стоит шахматная доска. На ней с одной стороны три белые пешки, король и ладья. С другой стороны две черные пешки, конь и ферзь. Глядя на фигуры, становится немного грустно за черных они вышли на поле боя заранее с матом... Хотя есть надежда, что их король припрятан где-нибудь в кармане у шейха.
А рядом на раскладных стульчиках сидят бабушки-носочницы. Цок! Цок! Цок! звенят их оружия труда, выдавая по носку в час. Ни за что вам не увидеть их глаз все внимание приковано к спицам. И не важно,что на дворе лето и температура 36 и 6, носочный конвеер работает без перебоя.
Далее длинные ряды представляют собой один общий гардероб вывернутый наружу. Ностальгический запах новталина переносит меня в детство. Вот точно бабушкина кофточка, а вот дедушкина кепка.
Женщина в большой саломеной шляпе держит накрахманенный воротничок и вытирая им слезы, рассказывает уже немного очумевшей покупательнице, все историю от рождения воротничка...
- Да, да, да. И именно этот воротничок был на том розовом платье в день, когда я встретила Васю. Васичка мой... Как же я его любила. Сколько же я пережила... Тридцать абортов сделала. Другие вот не могут, а я каждый месяц. - С упоением рассказывает она, не замечая несчастного лица покупательницы, которая уже вообще не понимает, что она здесь делает.
- Стирайте его только мылом и содой. И руками! Только руками! Вы меня слышите? Только мылом и руками! Вася-Вася... Сколько же я... Ой... Натерпелась,конечно... Но любила... А синяки хорошо тональным кремом "Балет"... Вот у меня еще остался из запасов.
- Нет-нет, - шепчет покупательница, - Мне только воротничок. И я уже. Мне идти. Дети дома. - Она легонько тянет варотничок на себя.
- А как вас зовут?- Вдруг спрашивает женщина в шляпе.
- Люда.
- Люда. - протягивает женщина, как бы примеряя имя к воротничку. - Ну, Люда так Люда. Носите, Люда. Еще век прослужит. А Васи моего уже нет... Как он там в аду?... Ой-ой...
- Мне пора. - Извиняясь говорит Люда и снова тянет воратничок на себя, - Дети, понимаете. Спасибо. - И она наконец получает воротничок в руки и быстро расплачивается.
- Вот молодежь! - качает головой женщина, смотря как быстро от нее удаляется Люда. - Не выдержки, не терпения, не уважения. Да... Не смогла бы она с Васей... Слабые пошли девки... Слабые!
Но мое внимание привлекают игрушки. Так вот куда они перебрались из моего детского сада! И я невольно подпрыгиваю при виде Чебурашки!
- Чебурашка! Друг! Как ты? - спрашиваю я одними глазами.
И ничего, что одно ухо у него побывало в большой передряге и на вид моему другу не меньше семидесяти. Круглые открытые миру глаза и большие уши до слез трогают мое сердце.
Куклы Даша, Полина, Саша и пупсы всех видов и размеров представляют собой группу полуголых инвалидов вышедших вместе на прогулку. Я кочаю головой, представляя себе что же им пришлось пережить. Выстриженные волосы всех цветов, пожеванные пальцы и вырванные из груди механизмы, когда-то издававшие бесконечное, -" Мама". Но есть не многие сохранившие свой внешний вид и здоровье. Большие голубоглазые куклы в шикарных платьях с подштанниками. Да! Их не касалась рука ребенка! Это жители верхних полок серванта. Полу-кукла полу-бог. И сейчас они всем своим видом показывают, что к несчастным инвалидам не имеют никакого отношения.
Я покупаю Чебурашку и с ним под мышкой покидаю аллею барахолки. А музей под открытым небом продолжает кипеть своей жизнью до позднего вечера.
Не выдержишь и с искренним удивлением спросишь, - Скажите, а почему этот один туфель без каблука стоит дороже пары новых? И в ответ услышишь, - Ну, знаете ли, а вы попробуйте найти второй такой же.
Тетя Глаша по прозвищу Щербатая бережно роскладывает посуду, - тарелки, стаканы, вазы, баночки, скляночки, - все надщербнуто или с трещиной.
- Глаша! А че это у тебя чашка что ли целая? - прищурив один глаз кричит ей соседка Маша.
- Да, ну! Где это? - с неподдельным ужасом возмутиться Глаша, выискивая острым взглядом притаившуюсь целую чашку, как нашкодившего котенка под ванной.
- А! Точно! Надо же не углядела, ну, это исправить можно. - Как бы извиняясь говорит она и легонько бьет фарфоровую гадину об асфальт. - Вот! Порядок!
А Маша отпустив первого покупателя тут же падает на колени, исполняя священный обряд продавца, быстро проводит десяткой по всему товару. А товар у нее особый, все своими руками сделано. Картонные шкатулки украшены ракушками и присыпаны речным песком.
- Вот посмотрите какая красота, ручная работа, ракушки из Дубая, омыты океанской водой. Вот еще и песок застрял в зубцах, переливается. Да, да, да сама собирала в том году. У нас таких нет, наши ракушки тусклые, а эти просто дышат океаном, - Нахваливает Маша и вертит перед носом шкатулкой у остановившейся возле нее женщины.
- Надо же... Из Дубая? А я Ольге хотела подарок. Подруге. - Запинаясь бормочет женщина не отрывая зачарованных глаз от шкатулки.
- Замечательный подарок! Очень оригинально и второго такого не найдете! Смотрите! Смотрите как блестит!
- Действительно блестит. Ой, а что же я Ольге тогда подарю? Не могу же я ей такую красоту отдать. - И она бережно берет волшебную шкатулку в руки и прижимает ее к себе, - "мое"!
- А Ольге вот посмотрите что-нибудь у Глаши. Вазу, например. У нее не дорого.
Женщина выбирает вазу с небольшой трещинкой и радуясь удачной покупке уходит.
- Приходите еще! - Кричит ей вслед Маша. - У меня еще дома есть камни из Туниса!
- Из Туниса! Ты хоть знаешь где это? - Смеется Глаша. - Ой и заливаешь! Дубай! В том году сама собирала!
- А что? Или сказать что я эти ракушки на соседней стройке в куче песка отрыла. Знаешь, Глаша, а ведь они ходят тут ходят все на шару выискивают, а потом на моря! Точно тебе говорю. Сэкономят у нас скупятся и на моря! А ты сиди тут каждый день без выходных. Вот купила бы она все это в магазине так ей бы и на трамвай не хватило домой доехать.
- Не, эта на трамвае не ездит, - со знанием дела говорит Глаша и плюет шелуху от семечек себе под ноги.
- Ну, так здесь на шару всего нагребут вот на трамвае и не ездят! Конечно! И на моря! А ты сиди тут Машка отдавай все даром... И какое так море! Вот как оно... Вот как оно, Глаша, - почти плача причитает она.
- Да... А я и не думала об этом. Тфу! Но если так, то да... Они там, а мы тут. Тфу! Точно! Они тут и на моря! Да, да. Точно! - Глаша немного приосанилась, перестала лускать семечки. - Вот же гниды! А! Как приспособились!
Понаблюдав за этой картиной я иду дальше по аллее. Пожилой мужчина с лицом, которое улыбалось последний раз в младенчестве, смотрит из под густых бровей на прохожих и что-то бубнит им вслед. От его взгляда хочется скорей укрыться, но я замечаю возле него на газете не плохие наушники.
- По чем наушники?
В ответ гордое молчание. Именно гордое! Он ни за что не скажет. Под пытками не выдаст.
Делаю еще попытку. - А это ваш товар?
Легким небрежным кивком он дает знать, - Его.
- А сколько наушники стоят? - Не сдаюсь я.
Гордое молчание продолжает заменять ответ.
Я наклоняюсь и беру злосчастные наушники в руки.
- Положи! - шипит мужчина, готовясь вцепиться мне в горло зубами. - Вот тебе, а не наушники! - шипит он, протягивая дулю, скрутив пальцы так, что они хрустят.
Я, как змею, отбрасываю наушники от себя и почти бегу от этого места.
В сторонке от всех под деревом расположилась Валька вонючка. То что она не зря вонючка можно уловить из далека, особенно если ветер дует со стороны Вальки. Товар у нее разный, свежий. Только что из баков...
Все не дорого и Валька всегда готова уступить руб, два, но тут же не забудет затянуть на распев, - Ой... Помогите чем можете! Детки голодные, уже трое суток не спят, в школу одеть не чего. А я от поезда отстала, собаку стирилизовать нужно.
И не вздумайте дать Вальке булочку или еще что из еды. После такого оскорбления Вальки мужик с дулей покажется там младенцем, который еще улыбается.
Пройдя немного дальше я замечаю мужчину неопределенного возраста, который расположился в тени под деревом в позе шейха. Он иногда чуть приоткрывает тяжелые веки, которые тут же закрывает блаженная дрема. Перед ним на цветастом платке явно побывавшем на пиру у моли стоит шахматная доска. На ней с одной стороны три белые пешки, король и ладья. С другой стороны две черные пешки, конь и ферзь. Глядя на фигуры, становится немного грустно за черных они вышли на поле боя заранее с матом... Хотя есть надежда, что их король припрятан где-нибудь в кармане у шейха.
А рядом на раскладных стульчиках сидят бабушки-носочницы. Цок! Цок! Цок! звенят их оружия труда, выдавая по носку в час. Ни за что вам не увидеть их глаз все внимание приковано к спицам. И не важно,что на дворе лето и температура 36 и 6, носочный конвеер работает без перебоя.
Далее длинные ряды представляют собой один общий гардероб вывернутый наружу. Ностальгический запах новталина переносит меня в детство. Вот точно бабушкина кофточка, а вот дедушкина кепка.
Женщина в большой саломеной шляпе держит накрахманенный воротничок и вытирая им слезы, рассказывает уже немного очумевшей покупательнице, все историю от рождения воротничка...
- Да, да, да. И именно этот воротничок был на том розовом платье в день, когда я встретила Васю. Васичка мой... Как же я его любила. Сколько же я пережила... Тридцать абортов сделала. Другие вот не могут, а я каждый месяц. - С упоением рассказывает она, не замечая несчастного лица покупательницы, которая уже вообще не понимает, что она здесь делает.
- Стирайте его только мылом и содой. И руками! Только руками! Вы меня слышите? Только мылом и руками! Вася-Вася... Сколько же я... Ой... Натерпелась,конечно... Но любила... А синяки хорошо тональным кремом "Балет"... Вот у меня еще остался из запасов.
- Нет-нет, - шепчет покупательница, - Мне только воротничок. И я уже. Мне идти. Дети дома. - Она легонько тянет варотничок на себя.
- А как вас зовут?- Вдруг спрашивает женщина в шляпе.
- Люда.
- Люда. - протягивает женщина, как бы примеряя имя к воротничку. - Ну, Люда так Люда. Носите, Люда. Еще век прослужит. А Васи моего уже нет... Как он там в аду?... Ой-ой...
- Мне пора. - Извиняясь говорит Люда и снова тянет воратничок на себя, - Дети, понимаете. Спасибо. - И она наконец получает воротничок в руки и быстро расплачивается.
- Вот молодежь! - качает головой женщина, смотря как быстро от нее удаляется Люда. - Не выдержки, не терпения, не уважения. Да... Не смогла бы она с Васей... Слабые пошли девки... Слабые!
Но мое внимание привлекают игрушки. Так вот куда они перебрались из моего детского сада! И я невольно подпрыгиваю при виде Чебурашки!
- Чебурашка! Друг! Как ты? - спрашиваю я одними глазами.
И ничего, что одно ухо у него побывало в большой передряге и на вид моему другу не меньше семидесяти. Круглые открытые миру глаза и большие уши до слез трогают мое сердце.
Куклы Даша, Полина, Саша и пупсы всех видов и размеров представляют собой группу полуголых инвалидов вышедших вместе на прогулку. Я кочаю головой, представляя себе что же им пришлось пережить. Выстриженные волосы всех цветов, пожеванные пальцы и вырванные из груди механизмы, когда-то издававшие бесконечное, -" Мама". Но есть не многие сохранившие свой внешний вид и здоровье. Большие голубоглазые куклы в шикарных платьях с подштанниками. Да! Их не касалась рука ребенка! Это жители верхних полок серванта. Полу-кукла полу-бог. И сейчас они всем своим видом показывают, что к несчастным инвалидам не имеют никакого отношения.
Я покупаю Чебурашку и с ним под мышкой покидаю аллею барахолки. А музей под открытым небом продолжает кипеть своей жизнью до позднего вечера.
