Человек
Говорю только тем, кто слышит:
«Не одним, то бишь воздухом,
человек, он стихами дышит
и звёздами.
Человек, он всегда рисует
сердцем, правдою,
а в любви он всегда рискует
небом, радугой.
Человек, он всегда свободен
в своём выборе
и всегда выбирает Родину,
а не выгоду.
В землю чёрную бросив колос,
верит истово …
Человек обретает голос
не на диспутах.
Нет, не зря я деру глотку,
будто праведник.
«Человек» зазвучит гордо.
Это – правильно.
Как топтали во мне человека,
сея рабское …
В этом смысле мы все калеки,
если ласково …
Да, нас клали всегда на «обе …»,
встать на паперти.
Мы впитали это в утробе
с кровью матери.
Нами будто в футбол играют
эти сытые.
Не вмещались просьбы о Рае
в челобитные.
Нам дарованы Небом крылья.
Это – радует.
Не пора ли мерить промилле
у ораторов.
Мне давно уж щекочут нервы
эти выскочки.
«Мудрецов» развелось, наверное,
уже тысячи.
Человека я вижу в саже,
а не в поступи.
Сколько боли скопилось нашей
в слове «Господи…»
«Не одним, то бишь воздухом,
человек, он стихами дышит
и звёздами.
Человек, он всегда рисует
сердцем, правдою,
а в любви он всегда рискует
небом, радугой.
Человек, он всегда свободен
в своём выборе
и всегда выбирает Родину,
а не выгоду.
В землю чёрную бросив колос,
верит истово …
Человек обретает голос
не на диспутах.
Нет, не зря я деру глотку,
будто праведник.
«Человек» зазвучит гордо.
Это – правильно.
Как топтали во мне человека,
сея рабское …
В этом смысле мы все калеки,
если ласково …
Да, нас клали всегда на «обе …»,
встать на паперти.
Мы впитали это в утробе
с кровью матери.
Нами будто в футбол играют
эти сытые.
Не вмещались просьбы о Рае
в челобитные.
Нам дарованы Небом крылья.
Это – радует.
Не пора ли мерить промилле
у ораторов.
Мне давно уж щекочут нервы
эти выскочки.
«Мудрецов» развелось, наверное,
уже тысячи.
Человека я вижу в саже,
а не в поступи.
Сколько боли скопилось нашей
в слове «Господи…»