Властитель мира
Поработив весь мир, соединив границы,
Почувствовав себя владыкой, всех морей
В его вскруженной славой голове бродили мысли,
Что он ведь царь для всех царей.
И как же было все это приятно,
Быть на земле важнее всех,
Одно лишь было непонятно,
В каких делах теперь искать утех.
Повержены цари, захвачены все земли,
Нет больше тех, кто может быть врагом,
О нем написаны стихи и песни,
Как о правителе, едином, мировом.
И вот смотря на отраженье,
Изъеденного временем лица,
Он понял что все таки одно сраженье,
Он проиграл и даже не достав клинка.
Как жаль, что он всего лишь человек,
А был бы Богом, сложилось все иначе,
И он решил, себе дать рыцарский обет,
Бессмертным стать, сразившись с небесами.
Прийти к нему, к тому кто правит с неба,
И заявить, что он не хуже их,
А если усомниться кто, то так тому и дело,
Он весь свой мир направит против них.
Но вот проблема, что до неба,
Не докричатся, не достать,
Решил он сам тогда, где б не был,
Путь к Богу кроткий отыскать.
Он обскакал все горы и луга,
Достиг концов морей и океанов,
Но пути к Богу так и не нашел,
Казнив за это всех шаманов.
И вдруг, в один прекрасный день,
Он храм высокий увидел на вершине,
И понял, что возможно в нем,
Дорогу к Богу он найдет в затерянной святыне.
Но в храме Бога не нашлось,
Лишь дряхлый дьякон, престарелый,
И было царь вознес свое копье,
Как голос он услышал вдруг из келий.
Там на кровати, в полумраке,
Лежал парализованный старик,
И прижимая к груди робко,
Держал руками божий лик.
Убив всех нас, ты Бога не услышишь,
Он не придет к тебе оплакивая нас,
Погибель только ты свою отыщешь,
Ведь время у тебя иссяк запас.
Ты к Богу путь не там ведь ищешь,
Сказал царю тот человек,
И вряд ли ты его разыщешь,
Хоть весь обчешешь белый свет.
Бог в сердце у тебя, а не в святыне,
Он только там, и больше он нигде,
И заглянув в него, прощенья попросивши,
Ладонь свою протянет он тебе.
И не убил он тех монахов,
Уехал царь к себе домой,
Воодушевлённый сообщенным фактом,
Задумал он последний бой.
И в этом бое нету конниц,
Нет катапульт и нет бойниц,
В сраженье этом только двое,
На диком поле без границ.
Три дня владыка был бессонен,
Пытался он понять в чем слаб же Бог,
И наконец идеей вдохновившись,
Решил он подвести всему итог.
Когда на утро по средь зала,
Царя нашли в груди с клинком,
Вся знать испуганно гадала,
Тогда лишь только об одном.
А стал ли царь великим богом,
А смотрит ли сейчас с небес?
А может битву проигравши,
Съедает дух его, из ада бес?
Так и лежало царя тело,
Никто не смел его убрать
Со временем оно истлело,
Владыку перестали вспоминать.
Но помнили лишь об одном потомки,
Что жажда власти - смертный грех,
Что говорить то про народ, когда для Бога,
В вскруженных головах, ведь места нет!
