Don Giacinto - Axel Munthe
Всё было как обычно в Анакапри,
Всё, слава Богу - тихо и спокойно,
Только parroco вывихнул лодыжку,
Он поскользнулся, с кафедры спускаясь.
А в нижней Капри падре Дон Джачинто
Был найден мёртвым на своей постели,
Когда лёг спать, каноник был здоров,
И умер, вероятно, он во сне.
Сегодня пред высоким алтарём
Был похоронен с помпою великой,
Колокола звонили целый день.
Среди священников каноник Дон Джачинто
На острове прослыл самым богатым,
Огромные он получал доходы -
Двадцать пять лир, когда он даже спал.
И много лет, и видел я, и слышал -
Он отнимал последние гроши
У бедолаг, что на него пахали,
Он выгонял их из домов в те годы,
Когда маслин был урожай плохой,
И нечем им аренду оплатить.
А, не могли, состарившись, работать,
Им позволял голодным умирать.
Ни я, никто, и никогда не слышал,
Чтоб он когда-кому-нибудь помог.
Я чувствовал, вот-вот утрачу веру
В всевидящее Божье правосудие,
Если окажется, и вправду, кровопийце
Бог даровал неслыханную милость,
Позволив мирно умереть во сне!
И я не знал, какому слуху верить.
Я был у дон Антонио в гостях -
Он и каноник больше полувека
Смертельными врагами пребывали.
Сидел parroco на краю кровати -
Нога в бинтах, лицо ж его сияло!
Дом полон был служителей церковных
И, среди них, Мария Почтальонша,
Она, захлёбываясь, говорила,
Что церковь Сан-Констанцо загорелась,
И гроб Джачинто выгорел дотла!
И, говорят, что это дьявол сделал -
Посвечник опрокинул он горящий,
Чтобы Джачинто вместе с гробом сжечь,
Другие говорят, что это шайка
Грабителей задумала похитить
Из серебра литого Сан Констанцо.
Рассказ Марии, разносивший письма
Казался мне вполне правдоподобным -
Когда он вечером творил молитвы
В окне увидел злую морду беса
И закричал, позвав людей на помощь,
Его подняли, отнесли в постель,
И вскоре после этого он умер…
Антонио ничуть не сомневался,
Что свечи эти опрокинул дьявол:
Ведь он всегда прилюдно говорил,
Канонику за всё - гореть в аду!
Мне было интересно, я подумал,
Что лучше самому спуститься в Капри,
Чтоб выяснить, как все произошло.
2
Профессор Рафаэле Пармиджано
Мне лично показал опустошенье
В его новейшем выставочном зале -
Картины были сброшены со стен,
Он показал расколотые рамы
И порванные у картин холсты,
Его «Тиберий, плавающий в Гроте»
Не до конца просохший - на мольберте,
Был сверху донизу заляпан синей краской.
Мэр обо всём охотно сообщил -
Он ждёт карабинеров из Сорренто,
Расследованье местными властями
Покуда ни к чему не привело.
Теорию разбойников отвергли,
Поскольку ничего здесь не украли,
О демонической природе преступления
Теория отвергнута была
Из уваженья к смерти Дон Джачинто.
На площади была толпа каприйцев,
Они жестикулируя, кричали,
Мол, есть ещё гипотеза одна,
Ведь остаётся только светский враг,
Который ждёт всегда у самой двери -
Анакаприйцы - это их рук дело!
И это сразу объясняет - всё!
Каноник был смертельным их врагом,
И не могли они ему простить,
Что в знаменитой проповеди падре
Высмеивал очередное чудо
Антонио - святого Анакапри.
Война на Капри яростно велась
Меж горной Анакапри с нижней Капри
С Бурбонских незапамятных времён,
Когда Неаполь был в руках испанцев.
Теперь велась ещё ожесточённей!
И сам я был свидетелем однажды,
За пару лет до нынешних событий,
Толпа каприйцев пела и плясала
Вокруг часовни храма в Анакапри,
Когда большой, как дом, булыжный камень,
С горы крутой сорвавшись Барбароссы,
Разбил алтарь и статую святого…
Друг друга ненавидели крестьяне,
И мэры ненавидели друг друга,
Святые ненавидели друг друга -
Святой Констанцо и Святой Антоний
Из двух соседних этих деревень…
Конечно, Анакапри - корень зла!
Бей Анакапри! Анакапри - в море!
Я был встревожен и почёл за благо
Скорей уйти наверх к себе домой.
3
Наш местный мэр просил мне передать -
Надеется, что я приду на праздник,
Как гражданин почётный Анакапри
(Действительно, примерно год назад
Я удостоен звания такого).
Там музыка играла в честь события,
На фейерверк собрали сотню лир!
Работы в Сан-Микеле прекратились.
Все мои слуги в праздничной одежде
Отправились на площадь танцевать,
А посреди заросшей колоннады,
Сидел с большою рядом черепахой,
От экзекуции сбежавший Билли,
Он поглощен был так игрой любимой,
Что не заметил моего прихода -
Стучал он быстро в черепаший домик,
В заднюю дверь откуда хвост торчит,
При каждом стуке из парадной двери,
Чтоб посмотреть в чём дело, черепаха
Высовывала заспанную голову,
И - получала по носу удар!
Игра строжайше эта в Сан-Микеле
Законами была запрещена,
Об этом Билли знал и испугался,
И закричал, как маленький ребенок!
Я оказался более проворным,
На этот раз - и ухватил его.
Я начал строго, так сказал я: Билли!
Хочу я под смоковницей твоей
Потолковать с тобою по душам
И, наконец, свести с тобою счеты.
И нечего почмокивать губами!
Ведь ты сейчас прекрасно понимаешь,
Что заслужил хорошенькую порку,
И ты её теперь не избежишь.
Ты без меня безбожно напивался -
В загоне у тебя нашли бутылки,
Лесничего очки разбил морковкой
И никого не слушался из слуг,
Ты ссорился с собаками и дрался,
И отказался блох ловить у них,
Ты обижал безвинного мангуста,
Ты был невежлив с маленькой совой,
Мог задушить сиамского котенка
И надавал пощечин черепахе.
А также, в довершение всего,
Сбежал из дому в мерзком пьяном виде!
Жестокость свойственна твоей натуре,
Иначе, ты бы не был кандидатом
На званье - человек прямоходящий!
Однако лишь творения венец
Имеет право напиваться пьяным.
Достаточно! Теперь тебя отправлю
В Америку, где прежний твой живёт
Хозяин и пьянчужка Доктор Кэмпбелл!
Компаний не достоин ты приличных,
Ты для своих родителей позор!
Ты скверный человечишка циничный,
Неисправимый пьяница и вор…
Тут наступило жуткое молчание.
Я взял очки, чтоб лучше разглядеть
Запачканные синей краской лапы
И опаленный хвост, потом добавил:
Вообще-то, мне понравилось, как ты
«Купание Тиберия» подправил!
Картина выиграла несомненно,
Она напомнила мне полотно,
В прошлом году, которое я видел
На выставке парижских футуристов.
Хозяин прежний часто говорил
О незабвенной матушке твоей -
По красоте, манерам и уму
Была она особой обезьяной!
И, видимо, художника талант
Ты получил от матушки своей,
А юмор с внешним видом - от отца.
После недавних роковых событий,
Не сомневаюсь, что отец твой был,
Никем иным, как Дьяволом самим!
Признайся, Билли (чисто между нами)
Кто опрокинул бронзовый подсвечник
И гроб поджёг - отец твой или ты?
