Дольки

Подходил отец, брал меня за шиворот и говорил:

– Ты знаешь, что сразу столько съесть равносильно смерти?

Я висел в воздухе и смотрел

на чёрные деревья во дворе,

на балконных воробьёв, что-то клюющих.

Но их никто не хватал,

и не называл засранцами.

Ещё в окне было солнце,

хилое, как сдувшийся мячик,

совсем не похожее на летний мандарин.

Отец тряс меня и повторял голосом Карабаса:

– У-у, засранец.

Но я улыбался тому,

что поезд ушёл,

и что в меня влезло

очень много мандариновых долек.