Нуала

Совершенный сверкающий холод

серебром расцветает на белом шёлке,

натянутом между пяльцев.

Размытый узор позёмки,

хрупкая безупречность снежинок...

Из-под иглы проступают шпили высокого замка,

полускрытые завесой метели.

 

Ты откуда-то помнишь его,

видишь во снах,

послевкусие которых —

папоротник, вереск, мёрзлые ягоды рябины.

Иногда странно отражаешься в зеркале:

стоишь в сумрачной галерее,

где ледяные разводы на стенах,

заросшие пылью углы,

изморозь на камнях вокруг пустых оконных проёмов.

Замок зовёт,

просит вернуться,

растопить панцирь вековой стужи.

 

После этих видений ты словно дремлешь наяву,

прячешься за растрёпанный лён волос,

смотришь — будто не видишь,

отвечаешь невпопад.

Маменька злится тогда,

визгливо ругает,

глядит испуганно,

тайком делает знак, отвращающий зло.

Она знает...

Она сама согласилась когда-то на подмену,

заворожённая перезвоном соверенов.

 

Однажды память вернётся полностью, Нуала,

и холмы Зимнего Двора примут потерянную дочь.

Вновь заблистают балы под сводами замка из грёз,

на Самайн, как прежде, промчатся в небе искромётные кавалькады Охоты.

 

А пока рассвет тёплой ладонью гладит тебя по щеке,

прогоняя отголоски иллюзий.

Лишь взметнувшийся на крыльце снег прильнёт к коленям,

да на грани слышимого зазвучит короткий наигрыш вистла.