Проступок не требующий наказания

Мне было лет пять или семь, когда бабушка похвалилась, что купила хорошие, дубовые доски себе на гроб. К тому возрасту я уже знала, что люди смертны, что они сначала ходят в садик, потом в школу, потом в институт, потом всю жизнь на работу и в самом конце, когда уже никуда идти не надо, они умирают.

Бабушка не была старой. Она сохраняла женский шарм и обаяние даже на пенсии, на которой продолжала работать. А я была предоставлена себе, со всеми вытекающими. Мысль о том, что любимая бабушка стала задумываться о смерти, мне явно не нравилась, но и протест высказать я не имела права. Да и не спрашивали меня, что я думаю о таких серьезных вещах, как жизнь и смерть.

А мне было что поведать давно седому миру. Я со всем отчаяньем юной души хотела донести свое НЕТ любой смерти, особенно, бабушкиной и я это сделала. Я распилила доски так, что из них уже нельзя было сообразить гроб для взрослого. Доски были тяжелы и широки, не смотря на приличную толщину каждой из них, я не помню, чтобы я устала от этой мужской работы. Я разрушала саму идею смерти во благо жизни с остервенением, я строила дом! Дом, в котором будут цветы на окошках, рыжий пушистый кот, печка, самые большие окна на все стороны света. Дом, где поселится радость и тихое счастье бытия в виде чая и блинов, носочков и жилетов связаных вручную. Дом как символ семейного тепла и участия, заботы, понимания, благоговейного отношения друг к другу.

Меня никак не наказали за строительство, хотя хозяйка досок и расстроилась. Потом она рассудила в слух, не прикупить ли новых досок и, поймав мой взгляд, поняла все. Да, я не собиралась отступать от своей идеи, но прозорливое сердце подсказало ей, что мысли о смерти придется отложить лет на сорок, ибо кое-кто против.

Доски те и сейчас еще лежат на чердаке старого дома, где давно уже стены не согревались печным теплом, а на окнах пропали разноцветные герани моей бабушки. Уже и река не топит в половодье полисадник, и теплица у дома обрушилась, а доски ждут своего часа, когда они станут маленькими фрагментами мозаичной картины с уютным названием Семейный очаг и все разрозненные пазлы того, что не сбылось, вдруг сольются в тот мир. где не будет места разговорам о смерти.