НА ТРИЗНЕ ПЛАЧЕВНОЙ... - цикл из 15-ти стихотворений
Георгию Губину –
– любимому внуку посвящаю
***
Надо жить, говорят.
А зачем?
Сто причин приведут в одночасье
убедительных, ради участья
к горю, что не залечишь ничем.
Надо жить.
А во имя чего,
если смерть косит не уставая
не поганое племя мамая,
а борцов с тёмной силой его?
Жизнь – от Бога и рушит её
тоже Он, все мы даже не пешки
в руцах Божьих,
мы – глина, сырьё,
Высших смыслов прямые издержки.
***
Надоело ссориться с вопросами
без ответов, как их не шерсти.
– Кыш! –
Но снова голыми и бо́сыми
на моём встают они пути.
Матерь Божья! Что же это деется?!
Вроде, не из умственных калек.
Крутит жерновами мира мельница –
мне не победить её вовек.
Разум, словно белый лист, хоть полностью
измалёван вдоль и поперёк,
вкривь и вкось рифмованною повестью,
пущенной судьбой на самотёк.
***
Я тебя обыскалась меж «здесь» и «не здесь»,
где дороги неисповедимые есть,
устремлённые в непостижимо куда
без единого знака на них и следа,
потому что по ним можно только летать,
всю земную с себя сбросив мысленно кладь.
Я летаю по ним в тёмных снах, как в бреду,
я ищу там тебя, но никак не найду.
Оказавшись опять утром в «здесь» и «сейчас»
открывать мне не хочется сомкнутых глаз
от того, что вся тяжесть и боль бытия
возвращается снова на кру́ги своя.
***
На выпавшем лёгком снегу
следов разрывная шрапнель.
От боли согнувшись в дугу,
рычу, как затравленный зверь,
в потери уйдя с головой,
у лет отшумевших в плену,
так старая сука порой
бессильно рычит на луну.
Мытарит декабрьская хмарь,
сердечные сбои двоя,
побитый ветрами фонарь
качается в ней, как ладья.
Мы все перед жизнью в долгу,
всех смертная ждёт нас купель.
На чистом и белом снегу
шагов разрывная шрапнель.
***
Морозный вечер неприятен
под благодушною луной.
Слаб голос правды и невнятен –
мир не терзается виной
за смерть овечки в пасти волка,
за бесов, рвущихся во власть,
за то, что чем наглее холка,
тем больше шансов не пропасть.
***
Ночь на дворе.
Запускает петарды
кто-то, в ком вспыхнула к зрелищам страсть.
Смотрят с презрением звёзд авангарды
с неба на эту земную напасть.
«Хлеба и зрелищ», – не много им надо, –
думают звезды, наверно, про нас.
Как же скучна вечная клоунада
жутких, порою, земных выкрутас!
Выплыла месяца в небо подкова,
царство теней показалось на миг,
Неизреченного Тайного Слова
приоткрывая божественный лик.
***
Верховным собраньем тепличным
крышуется вражья засада.
По слухам поймали с поличным
ещё одного казнокрада.
Туман над чертой горизонта –
не слышно войны и не видно,
лишь вести с далёкого фронта,
как птицы летят клиновидно.
Работают стужа и слякоть
весь месяц на резком контрасте.
Твердеет душевная мякоть,
от боли ломаясь на части.
Живучесть её ненадёжна,
жизнь мягкую ценит породу,
ведь слабость сломать невозможно –
нет силы, ломающей воду.
Душа, свою мягкость и слабость
храни! –
плачь, бунтуй, расточайся,
но дьявольским силам на радость
от боли не ожесточайся.
***
Я выложилась полностью – прости,
Звезда моей безропотной надежды, –
так поступают сущие невежды,
а надо было часть зажать в горсти.
И что теперь мне делать в серой мгле
с источником, что вычерпан до капли
на разорённой бедами земле,
где слов не знают тайных «крибле-крабле…»?!
Я буду повторять их без конца
и, может, оживут мои угодья
в весенний день, в период полноводья
под пенье голосистого скворца…
***
Ангел тихий прилетит,
молча, встанет за плечами.
Разговор ему претит –
сыт людскими он речами.
Суета одна сует
вера наша и неверье.
Излучает Горний свет
ангельское оперенье -
и такое сеет он
умиротворенье всюду,
что дрожащий в горле стон
понижает амплитуду.
– С мыслей сдуй кромешный мрак,
Ангел, сил моих хранитель,
с чувств пяти стряхни столбняк,
освяти души обитель!
***
Что на долюшку выпало,
то и неси.
Шар земной
вновь с привычной слетает оси.
Мир бредёт на закланье
по смутным векам,
подчиняясь безвольно
своим вожакам.
Говорят, что нас квантовый
ждёт переход,
где закат был,
теперь будет вечный восход.
Горе чёрное –
белым начнут величать,
на все рты золотую
наложат печать.
Новый мир станет радостным,
полным утех,
только радостей мира
не хватит на всех.
Впрочем, как и всегда,
средь сожжённых равнин,
новый мир возведут
из горячих руин.
***
Пёс гавкает без перерыва,
желания нет воевать
мне с ним после нервного срыва,
что сон закатил под кровать.
Ночь саваном снежным покрыла
деревья в саду и кусты,
печален он, словно могила,
в загоне у сотой версты.
Пойду, чашку чёрного кофе
себе заварю – этот путь
не в кухню ведёт, а к Голгофе –
с него мне уже не свернуть.
Тащу из ночного болота
тоской перегруженный воз,
пусть лает мой пёс на кого-то
всё утро – на то он и пёс.
Суммировать бед величины
нет сил моих.
Память – забудь
безумные мира личины,
их неоспоримую суть.
К лицу снег декабрьскому саду –
на дивный похож он цветок,
идти б по нему до упаду,
не чувствуя сердца и ног.
***
Случилось так, а не иначе.
Что спорить, если, да кабы,
побольше было бы удачи,
поменьше было бы судьбы…
Из тьмы житейских арифметик
одна введёт тебя в пике
и в одну сторону билетик
зажмёшь в бесчувственной руке,
и, может, скорбный образ мира
увидишь в образах иных
из безвоздушного эфира
существований не земных.
***
Из Света в Свет ты был пролётом тут,
стремительным промчался метеором
над Русью, где святое берегут,
и растворился в зареве багровом.
Но то тепло, что ты оставил нам –
живое даже в холод самый лютый,
на души наши ляжет, как бальзам,
и справится с упадком их и смутой.
Струятся слёзы сами по себе
из глаз, в которых ты навек остался
великой благодарностью судьбе,
что в этот мир, лишь ради нас спускался.
***
Сердце бьётся в глотке.
просится на волю.
Были б мысли кро́тки,
не срослись бы с болью.
Словно знак финала,
медная монета
на ребро вдруг встала
тайной без ответа.
В хаосе упадка
верховодят черти.
В их руках разгадка
жизни после смерти.
Не было б так больно,
кабы тьма открылась.
Вольно иль невольно
в Божью веруй милость:
что за смертной гранью
дольнего завета
ждёт, взамен страданью,
Мир Любви и Света.
***
В своих слезах не утони,
когда в России реки горя
текут в кладбищенской тени,
правам небес не прекословя.
Твори молитву день за днём,
за ночью ночь во имя Жизни
душ,
что ушли за окоём
к своей Божественной Отчизне.
Мир тайн их встретит, как родных,
по всем разгаданным приметам –
в полях небесно-голубых,
пронизанных теплом и светом!
29 декабря 2024 г.
