Этот дым от костра, по напрасно убитым...

Этот дым от костра, по напрасно убитым

Животным радость, чашка с чаем ещё не допитым,

Всё сгустилось с закатом, что бронзой повис на груди

Небосвода. И лето ещё впереди,

Но журавлик, что в поле хранит в себе эхо колодца,

Понимает - едва в отраженье воды лишь останется солнце.

 

Белоснежных ромашек, что строятся, как на балете,

Крутясь лепестками, как в маленьких радостях дети,

Завтра уже не останется, разве что память, или гербарий,

Причём, в чернозёме, благо, если сейчас без аварий,

И топливных речек, как было уже, правда поле не помнит, оно

Уже было изрезано, и заново заведено.

 

Дрожащий ручей, как в больших городах, пострадавший

От непогоды, только здесь настоящий, от давших

Этой маленькой части природы воды почв, которые

Раннее предназначались для ржи. Теперь здесь скорые,

Поезда. и страшно сказать, какие ещё машины,

Да и звук здесь не птиц, - пострашнее, чем рёв зверей в спину.

 

Если кто-то хочет сравнить следы - станет горько рыдать в подушку,

Нет босых детских ног, только лишь сапоги. А в кружку

Не бежит из крана вода, из банки не льётся компот,

Хорошо ещё, если дождь её дно парой капель польёт.

Дом, крыльцо перед ним, должны были стать покрашены

В цветы, но теперь даже стены обезображены.

 

В книгах больше нет напряжения, фильмы не держат в страхе,

Трудно отыскать день, чтоб не шить след пореза в рубахе,

Если вдруг чей-то праздник, то вместо застолья, тоста,

Будет лишь мысль о том, как день завтрашний встретить просто.

Быть может, певчая птица, если научится чирикать по-людски,

Прилетит, и расскажет о счастье, и уронит перо от тоски.